Письмо Сесила о заключении мира в Шотландии было весьма сдержанно встречено придворными Елизаветы. Причиной явилась оценка, данная такому событию сэром Робертом. Это, конечно, хорошо, но не настолько, чтобы шумно радоваться и торжествовать. Персоны, окружавшие королеву, вели себя соответственно, глядя одним глазом на Елизавету, а другим – на ее фаворита.

Главные члены Тайного совета, собравшись в своем кругу, отдавали Сесилу должное, говорили, что он достиг замечательных результатов, но едва ли будет вознагражден за это по заслугам.

– Если бы ему удалось заключить мир после трехмесячной войны недели четыре назад, то королева бросилась бы ему на шею, – угрюмо заметил Трокмортон. – За достижение мира в полуторамесячный срок она пожаловала бы ему титул герцога. Сесил все сделал за какой-то день, едва приехав в Эдинбург. И вдруг такое прохладное отношение с ее стороны. Вот и пойми женщин!

– Дело здесь не в неблагодарности нашей повелительницы, а в ее любовнике, – без обиняков заявил сэр Николас Бэкон. – Но кто скажет ей об этом и рискнет встать у него на дороге?

Возникла выразительная пауза.

– Во всяком случае, не я. – Сэр Николас улыбнулся. – Когда Сесил вернется, ему самому придется расхлебывать эту историю. Но видит Бог, дальше так продолжаться не может. Это настоящий скандал. Возможно, королева не сознает своего более чем странного положения. Вроде одна, и в то же время нет. Как она сможет произвести наследника, если единственный мужчина, находящийся рядом с ней, – это Роберт Дадли?

– Возможно, это будет его сын, – послышалось сзади.

Такое предположение вызвало возмущенный гул собравшихся. Кто-то выругался, кто-то сказал, что такое вряд ли возможно.

– В конце концов она лишится трона, – предрек еще один член Тайного совета. – Страна не примет его своим королем. Обе палаты парламента не согласятся признать такое. Знаете, досточтимые лорды, будь я проклят, если соглашусь на это.

Все одобрительно гудели, пока кто-то не произнес:

– Это попахивает государственной изменой.

– Ни в коем случае, – возразил Фрэнсис Бэкон. – Мы всего лишь говорили, что не признаем Дадли королем.

И только. Никакой государственной измены здесь нет, поскольку ему не быть нашим властителем. Мы и мысли такой не допускаем. Когда Сесил вернется, он скажет нам то же самое.


Человек, уже считавший себя королем Англии во всем, кроме титула, находился в дворцовой конюшне и осматривал лошадь королевы. Елизавета теперь так мало ездила верхом, что конюху приходилось самому прогуливать коня. Роберту хотелось убедиться в добросовестности парня. Он почесал животное за ушами и стал проверять состояние лошадиной пасти.

За этим его и застал Томас Блаунт. Он подошел сзади и вполголоса произнес:

– Доброе утро, сэр.

– Доброе утро, Блаунт, – так же тихо ответил Роберт.

– Произошло нечто странное. Я подумал, что вам необходимо об этом знать.

– Что же именно? – спросил Роберт, намеренно не поворачивая головы.

Всякий, кто увидел бы их со стороны, решил бы, что королевский шталмейстер и его слуга заняты внимательным осмотром лошадиных ушей.

– Вчера я узнал о перевозке золота. Оно направлено сюда испанцами, но не от них, а от сэра Томаса Грэшема из Антверпена.

– От Грэшема? – удивленно переспросил Дадли.

– Я видел его слугу на корабле. Весь обвешан оружием, даже высох от забот, – сообщил Блаунт.

– Золото для кого?

– Для казны, – ответил Блаунт. – Мелкие монеты, слитки. Такое ощущение, что собирали по всей Европе.

Мой человек подрядился разгружать. Он слышал, будто оно пойдет на чеканку новых монет, чтобы платить жалованье солдатам. Я сразу подумал, что вас это может заинтересовать. Этого добра привезли где-то на триста тысяч фунтов. Причем уже во второй раз, и ожидается еще один рейс.

– Мне это очень даже интересно, – сказал Роберт. – Сведения – те же деньги.

– Думаю, корабль привез золотишко Грэшема. Полновесные деньги, а не тот мусор, что бренчит у меня в карманах.

В мозгу Роберта вспыхнули и закрутились сразу несколько мыслей, но ни одну из них он не высказал вслух.

– Спасибо за новости, Блаунт. Дай мне знать, когда Сесил двинется в обратный путь.

Дадли оставил лошадь заботам конюха, а сам поспешил на поиски Елизаветы. Королева еще не успела полностью одеться. Она сидела у себя в покоях, возле окна, накинув шаль на голые плечи.

Увидев вошедшего Роберта, Бланш Парри облегченно вздохнула.

– Ее величество не желает одеваться, а в приемной дожидается испанский посланник. Она говорит, что слишком устала.

– Оставьте нас наедине, – велел лорд Дадли, и фрейлины послушно вышли из комнаты.

– Мой Роберт, – улыбнулась Елизавета, поднося его руку к своей щеке.

– Любовь моя, открой мне маленький секрет, – тихо сказал он. – Зачем ты пригоняешь из Антверпена корабли, нагруженные испанским золотом, и как за все это платишь?

Елизавета шумно вздохнула. Лицо ее сразу побледнело, а с губ сошла улыбка.

– Вот ты о чем.

– Да. Об этом, – подтвердил Роберт. – Не лучше ли будет рассказать мне, что еще ты затеяла?

– Как ты узнал? Это же делалось в строжайшей тайне.

– Не важно. Меня опечалило другое. Оказывается, у тебя от меня есть секреты. Это после нашего обручения, когда мы стали мужем и женой.

– Я собиралась тебе рассказать, – торопливо заговорила Елизавета. – Эта Шотландия все выбила у меня из головы.

– Уверен, так оно и было, – холодно ответил Роберт. – Но если твоя забывчивость продлится до того дня, когда слуги казначейства начнут собирать по всей стране старые монеты и чеканить новые, не останусь ли я с кучей негодных денег? Что мне за них дадут? Горсть новых монет? Наверное, в твои замыслы входило втайне меня разорить?

Елизавета покраснела.

– Вот уж не думала, что ты хранишь свои сбережения в мелких монетах.

– У меня есть земли, которые я отдаю внаем. Увы, арендаторы не расплачиваются со мной золотыми слитками. Да и торговые долги я оплачиваю мелкой монетой. У меня целые сундуки доверху набиты пенсами и фартингами. Скажи мне заранее, на что я могу рассчитывать.

– На сумму, несколько превышающую их вес, – совсем тихо ответила Елизавета.

– Значит, компенсация пойдет не по номинальной стоимости? – оторопел Роберт.

Она покачала головой и пояснила:

– Мы будем изымать старые монеты и заменять их новыми. Грэшем давно об этом печется. Ты знал о его замыслах. Нужно чеканить новые монеты.

Роберт выпустил руку королевы и прошел на середину комнаты. Елизавета молча следила за ним, недоумевая, что предпримет ее любимый. Ей вдруг стало тревожно. Впервые в жизни она испугалась того, что о ней подумают. Нет, не о ее политике, а о любви.

– Роберт, не сердись на меня. Я вовсе не хотела тебя разорить, – сказала она, злясь на себя за слабость в собственном голосе. – Ты должен знать, что я никогда не допущу твоего разорения. Кто-кто, но ты не проиграешь из-за смены денег! Ты же занимаешь несколько высокодоходных постов. У тебя есть земли и владения. Наниматели будут платить тебе новыми монетами. Ты никак не можешь обеднеть.

– Ты меня просто удивляешь, – с плохо скрываемым раздражением ответил он. – Одной рукой даруешь мне милости, а другой – обманываешь меня. Не хочу говорить, как называются такие штучки, чтобы не оскорблять уши королевы грубыми словами. Неужели ты не подумала, что твоя затея обойдется мне в кругленькую сумму?

Она снова вздохнула.

– Я подумала, что такую затею нужно осуществлять в строжайшей тайне. Об этом нельзя было обмолвиться даже намеком, иначе люди сразу все поймут и начнут любыми путями избавляться от старых монет. Представляешь, что могло начаться в стране? Каково мне править, сознавая, что народ ценит английские деньги немногим выше мусора? Я устала слышать нарекания по поводу наших монет. Тебе ли не знать, что замена старых денег новыми никогда не делала людей богаче? Да, многие разорятся, но я была вынуждена пойти на этот шаг.

– Какое мне дело до тех, кто разорится? – раздраженно бросил ей Роберт. – Меня волнуют не собственные потери, а то, что у тебя есть от меня секреты! От своего мужа!

– Когда это начиналось, мы еще не были обручены, – виноватым тоном ответила Елизавета. – Конечно, я должна была тебе рассказать. Но из-за этой Шотландии… Ты помнишь, в каком состоянии я находилась.

– Хватит отговариваться Шотландией! Там теперь мир. Накрепко запомни: мы с тобой женаты и у тебя не должно быть от меня никаких секретов. – Роберт говорил жестко, как король, отчитывающий провинившуюся придворную даму. – А теперь, Елизавета, иди и оденься надлежащим образом. Когда вернешься, ты очень подробно расскажешь мне обо всем, что вы с Сесилом придумали и провернули за моей спиной. Я не позволю себя дурачить. Скрывать от меня что-то – все равно что изменить мне с другим мужчиной. Это называется «наставить рога», а я отнюдь не из породы рогоносцев!

Дадли спохватился и подумал, не зашел ли слишком далеко. Но Елизавета встала, готовая пойти к себе в спальню одеваться.

– Я пошлю к тебе фрейлин, – пообещал Роберт, обрадованный ее покорностью. – Потом у нас с тобой будет долгий и обстоятельный разговор.

У дверей спальни Елизавета задержалась и сказала:

– Прошу тебя, не сердись на меня, любовь моя. Я не хотела тебя обидеть, никогда не позволила бы себе намеренно так поступить. Ты же знаешь, каким тяжелым для меня выдалось это лето. Я тебе обязательно все расскажу.

Извинения королевы заслуживали награды. Роберт стремительно подошел к ней, взял ее руки и стал целовать пальцы.

– Ты – моя любовь. Мы друг для друга – истинное золото, которое никто и ничто не может испортить. Между нами всегда будет полнейшая честность и открытость. Только тогда я смогу помогать тебе и давать советы. Лишь в этом случае у тебя отпадет надобность советоваться с кем-то еще.

Она потянулась к нему, подставила губы для поцелуя и сказала: