Филиппа Грегори - Любовник королевы

– Есть новости от Сесила? – осведомился Роберт.

– Увы, пока никаких. Боюсь, как бы они не предприняли новый штурм замка. У моего дядюшки горячности хватит, да и лорд Грей – человек решительный. Я говорила Сесилу, что надо сначала объявить о прекращении осады, а он ни в какую. Сказал, что французы должны чувствовать угрозу… – Она замолчала, будто каждое слово вызывало у нее боль в горле.

– Он прав, – негромко произнес Томас Парри.

– Выпей медовуху, пока горячая, – сказал Роберт, сжимая руку Елизаветы. – Расскажи, что еще тебя тревожит.

Она послушно сделала несколько глотков.

– Французы – лишь одна из наших бед. У нас нет денег. Я не знаю, чем заплатить солдатам недельное жалованье. Если их оставить с пустыми карманами, представляешь себе последствия? Они поднимут мятеж – тогда конец всем нашим замыслам. Либо начнется поголовное дезертирство, а беглецы с пустыми карманами – это мародеры. Нас будут проклинать от северных границ до Лондона. Потом вслед за английскими дезертирами сюда явятся французы – Елизавета обхватила голову руками. – Роберт, ну почему все так ужасно складывается? Провал за провалом? Я и двух лет не правлю, а уже столько всего успела поломать! Даже моя сводная сестра Мария не делала столько ошибок, сколько я.

– Тсс! – сказал Роберт, поднося ее руку к своему сердцу. – Ты просто наговариваешь на себя. Если тебе нужны деньги, я их добуду. Есть ростовщики, у которых можно занять. Мы заплатим жалованье солдатам, а Говард и Грей не начнут штурма, пока у них не будет полной уверенности в победе. Если хочешь, я сам отправлюсь на север и посмотрю, как обстоят там дела.

– Не покидай меня! – почти вскрикнула Елизавета, судорожно хватаясь за его руку. – Я без тебя сойду с ума. Не уезжай, Роберт. Я не могу жить без тебя.

– Любовь моя, я ведь только предложил. – Он нежно улыбнулся. – Все зависит от тебя. Прикажешь остаться, я так и сделаю. Ты же знаешь, моя любовь всегда с тобой.

Она подняла голову от золотой чашки с медовухой и наградила его мимолетной улыбкой.

– Ну вот, так уже лучше, – похвалил ее Роберт, будто говорил с ребенком. – Потом ты переоденешься, и мы поедем с тобой кататься верхом.

– Я не могу. – Елизавета покачала головой. – У меня руки болят.

Только сейчас Роберт рассмотрел ее руку и внутренне содрогнулся. Вся кожица вокруг ногтей была в царапинах и кровоподтеках. Но его насторожило не это, а распухшие суставы пальцев. Роберт осторожно взял руки Елизаветы в свои, обернулся и вопросительно поглядел на Кэт Эшли.

– Королеве нужно отдохнуть, перестать волноваться, – сказала она. – Так и доконать себя можно.

– Любовь моя, вымой свои очаровательные ручки и смажь их каким-нибудь снадобьем, – предложил Роберт, пряча ужас. – Затем надень красивое платье. Мы сядем у огня, позовем музыкантов. Ты отдохнешь, а я расскажу тебе о лошадях.

– Да. – Она улыбнулась, как ребенок, которому пообещали забаву. – Но если прибудут вести из Шотландии…

– Ни слова о ней! – Роберт махнул рукой. – Если там произошло что-то, достойное нашего внимания, то сообщения очень быстро достигнут Лондона. Нам нужно учиться ждать. Елизавета, ты же потрясающе умеешь это делать. Новостей из Шотландии ты должна дожидаться так же спокойно, как в свое время короны. Скажу больше, ни одна женщина в мире не обладает таким терпением.

Она по-детски захихикала, и ее лицо засияло.

– Истинная правда, – поддакнул Роберту Томас Парри. – Королева еще девочкой умела затаиться и ждать нужного момента.

– Отлично! – воскликнул Дадли. – А теперь прошу тебя, оденься, желательно побыстрее.

Елизавета повиновалась, словно была женой придворного, но никак не королевой Англии. Фрейлины проходили мимо Дадли, потупив глаза. Все, кроме Летиции Ноллис. Та сделала перед ним глубокий реверанс, как и надлежало придворной даме перед будущим королем. От глаз и ушей Летиции не ускользало почти ничего, что было так или иначе связано с сэром Робертом.

Сесил отправил письмо без подписи и печати, наказав посыльному передать его в руки королевы. Тратить время на ожидание ответа не стоило. Сесил знал, что Елизавета примет на свою гибкую совесть любое преступление, только бы вернуть английскую армию домой.

Весь двор и, наверное, мир ждал новостей из Шотландии, но оттуда по-прежнему доходили лишь разрозненные слухи, не вызывающие особого доверия. Письма от Сесила сообщали в лучшем случае о событиях трехдневной давности. Из последнего Елизавета узнала, что, как только решатся вопросы проезда свиты французского посланца, Сесил и он отправятся в Эдинбург. Уильям надеялся достичь договоренности с мсье Ранданом, после того как француз получит указания от Марии де Гиз. Далее Сесил писал, что помнит, насколько королева озабочена положением английских солдат, их снабжением и задержками в выплате им жалованья. Естественно, ей не терпится узнать о нынешнем состоянии английской армии, но об этом он сможет сообщить только после встречи с лордом Греем в Эдинбурге. Так что королеве придется набраться терпения и подождать.

Заниматься этим приходилось всем.

– Роберт, одной мне такого не выдержать, – прошептала Елизавета. – Я просто распадаюсь по кускам. Еще немного – и от меня ничего не останется.

Они гуляли по галерее, проходя мимо портретов ее отца, деда и других великих правителей Европы. На почетном месте висел портрет Марии де Гиз. Елизавета специально велела поместить его туда, чтобы пустить французам пыль в глаза. На самом деле она испытывала совсем иные чувства к упрямой регентше, приносившей столько бед Англии и лично Елизавете.

– Дорогая, тебе не нужно выдерживать все это в одиночку. У тебя есть я.

Елизавета остановилась, крепко схватила его за руку и спросила:

– Ты в этом клянешься? Ты меня никогда не покинешь?

– Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю.

– Любовь! – Она сдавленно рассмеялась. – Отец безнадежно любил мою двоюродную сестру, но это не помешало ему казнить ее. Томас Сеймур клялся в любви ко мне, но я палец о палец не ударила, чтобы спасти его от плахи. Когда меня спросили, какого я мнения о нем, я не сказала ничего лестного в его адрес. Ни одного слова. Получается, я предала его любовь. Роберт, мне нужно больше, чем обещание меня любить. У меня нет оснований верить сладкозвучным речам.

– Будь я свободен, женился бы на тебе сегодня же, – помолчав, ответил он.

– Но ты не свободен! – воскликнула Елизавета. – Боже, мы снова и снова натыкаемся на этот камень. Ты говоришь, что любишь меня и готов на мне жениться, но не можешь это сделать по причине своей несвободы. А я одна. Я вынуждена влачить это одинокое существование, которое стало мне невыносимо.

Мысли Роберта лихорадочно завертелись, и он быстро проговорил:

– Есть способ. Да, есть. Я докажу тебе мою любовь. Мы можем обручиться в ожидании нашей дальнейшей женитьбы.

– Но это же клятва в присутствии других. Ты не можешь принести ее, не будучи свободным, – прошептала Елизавета.

– Нам незачем собирать для этого весь двор. Зато эта клятва свяжет нас столь же прочно, как и брачная, – напомнил ей Роберт. – Когда я буду свободен, нам лишь останется повторить во всеуслышание то, что мы произносили в узком кругу.

– Ты станешь моим мужем, всегда будешь рядом и никогда меня не покинешь, – страстно прошептала Елизавета, протягивая ему руку.

Роберт мгновенно сжал ее и прошептал в ответ:

– Давай сделаем это не мешкая. Как можно быстрее. В твоей часовне и при свидетелях.

На мгновение ему показалось, что он зашел слишком далеко, она испугается и откажется. Но Елизавета оглянулась по сторонам. Придворные были заняты своими разговорами и почти не обращали внимания на ее прогулку с Дадли.

Елизавета подозвала к себе Кэт Эшли.

– Я хочу помолиться за наших солдат в Шотландии. Позови Екатерину и сэра Фрэнсиса. Больше никого не надо.

Желание королевы – закон. Женщины ответили почтительными реверансами, мужчины поклонились. Чета Ноллис последовала за Елизаветой и Робертом по галерее, а затем и по ступеням лестницы, ведущей в королевскую часовню.

Внутри было сумрачно и тихо. Мальчишка-певчий усердно начищал алтарные перила.

– Выйди, – приказала ему Елизавета.

Певчий, пятясь, спешно покинул часовню. Почувствовав, что Елизавета вряд ли собирается молиться за солдат, Екатерина вопросительно поглядела на двоюродную сестру, лицо которой сияло от радости.

– Ты согласна быть свидетельницей нашей помолвки? – спросила она у Екатерины.

– Помолвки? – удивился сэр Фрэнсис, глядя на Роберта.

– Особой помолвки, называемой de futuro, – ответил сэр Роберт. – Вначале она совершается в узком кругу, в дальнейшем об этом объявляют во всеуслышание. Это наше общее с королевой, самое искреннее желание.

– А как же ваша жена? – прошептал сэр Фрэнсис, наклоняясь к Дадли.

– Ей будут выплачены щедрые отступные. Я обеспечу ей безбедное существование, – ответил тот. – Но устроить помолвку мы хотим сейчас. Так вы согласны быть нашими свидетелями или нет?

Супруги Ноллис переглянулись.