Филиппа Грегори - Любовник королевы

Елизавета сидела в своих дворцовых покоях и перечитывала любовное послание от Филиппа Испанского, третье по счету с момента возобновления их переписки. С каждым разом его письма становились все более страстными. Леди Бетти – одна из фрейлин королевы – вытянула шею, чтобы заглянуть в текст. Мало того что она не умела читать перевернутые строчки, так письмо короля было вдобавок написано не по-английски и даже не по-испански, а по-латыни. Леди Бетти молча проклинала свое никудышное образование.

– Вы только послушайте, – обратилась к своим фрейлинам королева. – Он пишет, что потерял аппетит и не может спать, думает только обо мне.

– Представляю, каким же костлявым он теперь стал, – насмешливо сказала Екатерина Ноллис. – Филипп всегда был сухопарым. Ноги как у голубя.

Леди Мэри Сидни, сестра Роберта Дадли, озорно захохотала.

– Тише вы! – одернула их Елизавета, всегда уважительно относившаяся к другим монархам. – Как изящно написано. Думаю, он не морит себя голодом. Это, Екатерина, поэтическое преувеличение. Филипп написал так, желая сделать мне приятное.

– Чушь полнейшая, – пробормотала Екатерина. – Да еще и папистская.

– Слушайте, что он пишет дальше. Король пытается совладать со своей совестью, борется со своим уважением к моей вере и образованности… Вот еще. Он выражает уверенность, что мы сумеем найти возможность оставаться каждый в своей вере, но идти по жизни, соединив сердца.

– А потом притащит с собой дюжину кардиналов и инквизицию, – предрекла Екатерина. – У него нет никаких чувств к тебе. Все это политические штучки.

– Нет, Екатерина, не штучки, – запальчиво возразила Елизавета. – Я ему действительно очень нравлюсь. Просто тебя здесь не было, иначе ты сейчас не говорила бы такого. А тогда все это видели. Дошло до настоящего скандала. Клянусь тебе, если бы Филипп не вмешался, эта набожная Мария сгноила бы меня в Тауэре или продержала бы до конца жизни под домашним арестом. Он настоял, чтобы ко мне относились как к принцессе и законной наследнице… – Королева чуть помолчала, разглаживая складки платья из золотой парчи. – Он был очень нежен со мной. – В голосе Елизаветы зазвучали знакомые нотки самолюбования. Влюбляться в себя она была готова постоянно. – Он восхищался мною и, говоря по правде, обожал меня. Настоящий принц, король, безнадежно в меня влюбленный. Марии вечно нездоровилось. Она отлеживалась в своих покоях, но мы все равно с ним часто виделись и много времени проводили вместе. Он был…

– Хорош муженек, нечего сказать, – перебила ее Екатерина. – Жена в положении, а он флиртует со свояченицей.

– Это была ложная беременность, – с неуместной откровенностью возразила Елизавета. – Мария выдавала желаемое за действительное. Я же говорю, она вечно болела. Живот ей вздуло неведомо отчего, а она нафантазировала…

– Еще чище, – всплеснула руками Екатерина. – Жена болеет, а он своими ухлестываниями за свояченицей только еще сильнее разбивает ей сердце. Говорю тебе со всей серьезностью, Филипп – негодная партия для тебя. Английский народ больше не потерпит его. Этого субъекта и в первый раз у нас ненавидели. Представляешь, как люди взбеленятся, если он явится сюда вторично? Казну вытряс, сестру твою доконал, сына с ней не зачал. Из-за него мы еще и Кале потеряли. Теперь Филипп сидит в Брюсселе и развратничает с тамошними женщинами.

– Нет! – крикнула Елизавета, отбрасывая любовное письмо. – Как же тогда понимать его слова о том, что он не может ни есть, ни спать?

– Наверное, ему некогда. Занят любовными утехами с толстыми бюргерскими женами. Похотливое животное!

Сама того не желая, Елизавета рассмеялась. Екатерина просияла, считая, что развеяла романтический угар своей двоюродной сестры.

– Зачем тебе объедки со стола Марии? Ты же не сорокалетняя старая дева, чтобы зариться на мужчину, которым уже попользовались. Есть куда более привлекательные кандидатуры.

– Ну и кого ты мне посоветовала бы? – поинтересовалась Елизавета.

– Герцога Арранского – не задумываясь ответила Екатерина. – Молод, красив, протестант, между прочим. А до чего обаятелен!.. Я видела его мельком и то, представь себе, на какое-то время потеряла голову. Когда он унаследует престол, вы сделаете Англию и Шотландию единым королевством.

– Не раньше чем Мария де Гиз покинет этот мир, а следом туда же уйдет ее доченька, – напомнила Елизавета. – Но эта Мария отличается завидным здоровьем, а дочь ее, если помнишь, моложе меня.

– Бывает, во исполнение Божьей воли происходят вещи и подиковиннее, – с уверенностью сказала Екатерина. – Если регентша Мария крепка здоровьем, то почему бы наследнику-протестанту не сбросить ее с трона?

Елизавета нахмурилась и оглядела комнату. Ей не хотелось, чтобы подобные разговоры вышли за стены ее покоев.

– Довольно, Екатерина. Тебе не пристало заниматься сватовством.

– Это не только сватовство, но еще и укрепление нашего государства и веры, – со знакомым Елизавете упрямством заявила та. – Через брак с герцогом ты спасла бы Шотландию от католического антихриста и приготовила бы тамошний трон для своего сына. Здесь и раздумывать нечего. Кто откажется от такого красавца, как герцог Арранский, готового сражаться на стороне шотландских лордов-протестантов? Это же богоугодное дело. А лучшего свадебного подарка, чем Шотландия, и придумать невозможно!

Хотя Екатерина Ноллис и отдавала предпочтение кандидатуре герцога Арранского, в конце февраля при дворе Елизаветы появился еще один претендент на ее руку – австрийский посол граф фон Хельфенштейн, потеснивший эрцгерцогов Карла и Фердинанда.

– Ты как цветок, вокруг которого вьются мотыльки, – с улыбкой заметил королеве Роберт Дадли.

Они гуляли по все еще холодному дворцовому саду. За ними на почтительном расстоянии следовали двое новых стражников Елизаветы.

– Должно быть, ты прав. Но я ничего не делаю. Они сами слетаются.

– Так уж и ничего? – спросил он, удивленно приподнимая бровь.

Елизавета остановилась, поглядела на него из-под полей своей шляпы и сказала:

– Я не привлекаю к себе внимания.

– Даже манерой ходить?

– Конечно. В манерности походки я уступаю многим своим фрейлинам, просто передвигаюсь с одного места в другое.

– А твоя манера танцевать?

– Обычная итальянская. Так танцует едва ли не каждая фрейлина.

– Ох, Елизавета!

– Сколько раз я просила тебя не называть меня по имени.

– А можно мне один раз попросить тебя не лгать?

– Ради чего ты затеял этот разговор?

– Ради твоего блага. Возвращаемся к теме. Одной лишь манерой говорить ты уже притягиваешь к себе возможных женихов.

– Я обязана быть вежливой с дипломатами, которым даю аудиенцию.

– Ты не только вежлива, но еще и…

– Что?.. – с беззаботным смехом спросила она.

– Ты обещающая.

– Я ничего и никогда не обещаю, – мгновенно возразила Елизавета.

– Вот именно, – подхватил Роберт. – Здесь-то как раз и кроется ловушка, в которую все дружно попадаются. Слушая тебя, кажется, что ты что-то обещаешь, хотя на самом деле об этом и речи нет.

Елизавета, довольная услышанным, громко рассмеялась и согласилась:

– Ты прав. Но, милый Робин, по правде говоря, я вынуждена играть в эту игру. Я веду ее вовсе не для собственного удовольствия.

– Неужели ради безопасности Англии ты согласилась бы выйти за француза?

– Это уже другой вопрос. Но я стараюсь никого не отвращать от себя категорическим отказом. Каждый из моих женихов – союзник Англии. Здесь не столько придворный флирт, сколько шахматная игра.

– Неужели ни один мужчина не заставляет твое сердце биться чуточку быстрее? – спросил Роберт, которому вдруг опять захотелось полной доверительности в их разговоре.

Елизавета посмотрела ему прямо в глаза и сказала честно, открыто, без тени кокетства:

– Ни один.

Роберт даже опешил.

Елизавета весело расхохоталась.

– Поймала! – воскликнула она, указывая на него пальцем. – Вот как я поколебала твою самоуверенность! А ты-то думал, что подловил меня на искренности!

Роберт схватил ее руку и поднес к губам.

– Думаю, мне никогда тебя не поймать. Но я был бы счастлив провести всю жизнь, пытаясь это сделать.

Она рассмеялась, но Роберт приблизился к ней почти вплотную, и смех застрял у нее в горле.

– Ах, Роберт…

– Что, Елизавета?

Она хотела высвободить свою руку, но он крепко держал ее пальцы.

– Мне придется выйти замуж за какого-нибудь принца, – неуверенно произнесла она. – Это игра без всякого романтизма. Поиск самой удачной комбинации, не более того. Но я знаю, что не могу править в одиночестве. Мне нужен сын, который потом сменил бы меня на престоле.

– Тебе нужно выходить за человека, который наилучшим образом послужит интересам Англии и твоим собственным, – без тени улыбки сказал Роберт. – Еще лучше, если ты выберешь такого мужчину, который не будет тебе противен в постели.

Елизавета слегка вздрогнула и заявила:

– Очень уж вольные разговоры ты ведешь, сэр Роберт.

Он все еще сжимал ее руку в теплых пальцах и продолжал тихим, но по-прежнему уверенным тоном:

– Просто я знаю, о чем говорю. Ты не только королева, но еще и молодая женщина. Помимо короны у тебя есть сердце. Твой выбор должен быть продиктован не только интересами родины, но и любовными желаниями. Елизавета, ты не из тех женщин, кто довольствуется холодной постелью. Ты не можешь выйти замуж, руководствуясь исключительно соображениями политики. Тебе нужен человек, которого ты сможешь полюбить и довериться ему. Я уверен в этом, потому что знаю тебя.

В графство Кембриджшир пришла весна. Поля вдоль реки украсились коврами из желтых нарциссов, а на живых изгородях весело распевали черные дрозды. Каждое утро Эми Дадли ездила с миссис Вудс на верховую прогулку. Супруги Вудс были в восторге от своей гостьи. Она умела оценить по достоинству их овечьи пастбища и знала толк в сене. Глядя на зеленую траву, сменившую зимний сухостой и покрывшую луга и склоны холмов, она предсказывала обильный сенокос.