Ночью Роберт не спал. Он лежал, смотрел в потолок, мысленным взором снова и снова видел, как Эми радостно сжимает в кулачке его перстень, этот талисман, обещающий принести ей заслуженное счастье. Что было потом? Убийца – какой-нибудь головорез, нанятый Сесилом, – зазвал ее в укромный уголок сада, где несколькими точными движениями сломал ей шею, после чего отнес бездыханное тело в дом. Успела ли Эми понять, что ей подстроили ловушку? Если да, то какие мысли промелькнули в ее голове? Вдруг она решила, что муж и королева вместе распорядились ее убить? Эта мысль заставляла его стонать и зарываться головой в подушку. Эми умерла, считая, что Роберт подослал к ней убийцу. Он не представлял, как жить дальше с таким грузом.

За окном спальни начало светать. Изможденный, постаревший на десять лет, Дадли подошел к окну, волоча по полу смятую простыню. Утро предвещало погожий день. Над рекой медленно поднимались и таяли клочья тумана. Где-то начал свою работу дятел. Его перестук звучал для Роберта спасительной музыкой, напоминанием о том, что жизнь продолжается.

«Пожалуй, я могу ее простить, – подумал он. – На ее месте я, скорее всего, сделал бы то же самое. Я посчитал бы, что наша любовь должна стоять на первом месте, а желание – удовлетворяться во что бы то ни стало. Я подумал бы, что у нас должен появиться ребенок, наследник трона, а нам обоим уже по двадцать семь лет и дальше откладывать нельзя. Обладай я абсолютной властью, какая есть у нее, наверное, поступил бы так же, как она. – Он смотрел на исчезающий туман, слушал перестук неуемного дятла. – Мой отец принял бы такое же решение, простил бы ей содеянное, еще и восхищался бы ее решительностью».

– Она это сделала из любви ко мне, – произнес вслух Роберт. – Елизавета желала меня освободить, чтобы мы могли любить друг друга не таясь. Это была единственная причина. Она хотела, чтобы мы поженились и я стал королем. Мы ведь оба жаждем этого больше всего на свете. Страшное несчастье, чудовищное преступление, но их надо принять как дар любви. Я могу простить ее, любить и хотя бы отчасти утешаться сознанием того, во имя чего все было сделано.

Небо светлело. Вскоре над серебристой рекой поднялось бледно-желтое солнце.

– Боже, прости меня и Елизавету, – шептал Роберт. – Даруй Эми покой на небесах, которого она из-за меня была лишена на земле. Помоги мне на этот раз стать по-настоящему внимательным и заботливым мужем.

В дверь его спальни осторожно постучал слуга и крикнул:

– Сэр Роберт, вставайте, уже утро. Согреть вам воды?

– Да! – заявил он в ответ, по-прежнему волоча за собой простыню, подошел к двери и отодвинул засов. – Горячей, побольше. Скажи на кухне, что я проголодался, потом отправляйся на конюшню. Сообщишь, что через час я буду там. Сегодня у нас большая охота.


Он пришел на конюшню за час до появления придворных, еще раз проверил состояние лошадей, упряжи, гончих и, конечно же, всей охотничьей свиты. Знатные персоны сегодня находились в отличном настроении. Они шутили и смеялись. Роберт стоял на возвышении и смотрел, как мужчины помогают дамам садиться на лошадей. Его сестры среди них не было. Мэри Сидни вернулась в Пенсхерст.

Елизавета была столь же весела, как и ее придворные. Роберт хотел было помочь ей забраться в седло, но задержался, и ее подсадил кто-то из придворных. Королева осторожно улыбнулась Роберту, и он ответил ей такой же осторожной улыбкой. Пусть Елизавета убедится, что между ними ничего не изменилось. Он понял, что готов ее простить. Испанский посол издали наблюдал, как королева тронулась с места. Рядом с нею ехал посол эрцгерцога.

Утренняя охота выдалась на редкость удачной. Гончие сразу же взяли след и понеслись, увлекая за собой всадников. Когда подошло время обеда, к месту пикника подъехал Сесил. Придворных угощали горячим супом, элем с пряностями и только что испеченными пирожками. Шатрами им служили кроны деревьев, успевшие из зеленых стать желтыми, золотистыми и красными.

Вокруг Елизаветы образовался тесный кружок. Роберт не решался приблизиться. Заметив его, Елизавета робко улыбнулась, приглашая подойти. Он поклонился, но остался на месте. Дадли хотел оказаться с нею наедине и сказать, что обо всем догадался, понимает, почему она это сделала, и готов ее простить.

После обеда, когда настало время вновь садиться в седла, оказалось, что лошадь сэра Фрэнсиса Ноллиса привязана рядом с той, на которой ездил Роберт.

– Позвольте выразить вам мои соболезнования в связи со смертью вашей супруги, – чопорно произнес сэр Фрэнсис.

– Благодарю вас, – столь же холодно ответил ему Дадли.

Сэр Фрэнсис повернул лошадь.

– Вы помните тот день в королевской часовне? – вдруг спросил Роберт. – Нас там было четверо: королева, я, вы и леди Екатерина. Вы с женой присутствовали на нашей помолвке. Помните, как мы с королевой давали клятвы, которые нельзя нарушить?

Сэр Фрэнсис посмотрел на него едва ли не с сожалением и простодушно ответил:

– Ничего такого я не помню. Либо меня там не было, либо ничего подобного не происходило.

– Я очень хорошо помню, что было, даже число могу назвать. – Лицо Роберта вспыхнуло.

– Боюсь, окажется, что только вы это и помните, – тихо произнес сэр Фрэнсис и пришпорил лошадь.

Дадли вновь осмотрел лошадей и гончих. Он нашел прихрамывающего жеребца, прищелкнул пальцами, подзывая слугу, и велел ему отвести коня в замок. Придворные готовились продолжить охоту, но Роберт их словно не видел. Ему не давали покоя слова сэра Фрэнсиса. Слишком уж многозначительная забывчивость, с явным намеком на то, что королева, скорее всего, тоже не помнит об их помолвке.

«Она как будто предала меня, – раздраженно думал Роберт. – Это после стольких усилий, которые Елизавета предприняла, чтобы быть со мной! Она ведь сделала страшную, чудовищную вещь, решилась на преступление, чтобы я стал свободным и мы с нею соединились. И вдруг!.. Или этот Ноллис осторожничает, или…»

– Ну что, вы рады возвращению ко двору? – дружеским тоном спросил Сесил, проходя мимо со своей лошадью.

Вопрос вернул Роберта в действительность, к закончившемуся пикнику и продолжающейся охоте.

– Не могу сказать, что мне весело, – признался он Сесилу. – Не очень-то тепло меня встретили.

Главный советник поглядел на него с искренним участием.

– Постепенно люди все забудут. Вы, конечно, нет, а другие – да.

– Теперь я свободен и могу жениться, – сказал Дадли. – Когда люди забудут Эми и ее смерть, я смогу снова вступить в брак.

– Разумеется, – кивнул Сесил. – Но не с королевой.

– Как? – встрепенулся Дадли.

– Скандал и так велик, – все тем же дружеским тоном признался ему Уильям. – Я вам уже говорил об этом, когда вы покидали двор. Ее имя ни в коем случае не должно связываться с вашим. Сыновья, родившиеся от этого брака, все равно не унаследовали бы английский престол. Теперь ваше имя запятнано обстоятельствами смерти жены. Не может быть и речи о вас как о женихе королевы. Теперь ваш союз с Елизаветой стал совершенно невозможным.

– О чем вы говорите? Она никогда не сможет выйти за меня?

– Вот именно, – почти с сожалением произнес Сесил. – Вы правы.

– Тогда почему она это сделала? – едва слышно прошептал Дадли. – Зачем было убивать Эми, если не ради моего освобождения, губить невинную душу, единственную из нас, которая не сделала ничего дурного, а лишь хранила мне верность? Какой был смысл лишать ее жизни, если не ради моего брака с королевой? Одна Елизавета ни за что бы до этого не додумалась. Вы – ее давний и опытный советник – помогли ей. Вы вместе задумали убийство Эми. Кто-то из ваших злодеев осуществил его. Но зачем было покушаться на безобидную Эми, если королева не собиралась выходить за меня замуж?

Сесил не стал делать вид, будто ничего не понимает.

– Вас освободили не для брака с королевой. Вам навсегда заградили путь к нему. В любом ином случае вы постоянно оставались бы в ее глазах желательным кандидатом, были бы первым и единственным выбором. Но теперь она уже не сможет выйти за вас. Вы исключены из числа претендентов.

– Сесил, вы же меня уничтожили, – дрогнувшим голосом произнес Дадли. – Вы убили Эми, запятнали меня ее смертью и уничтожили.

– Я служу королеве, – сказал Уильям тоном отца, утешающего глубоко опечаленного сына. – Вы это знаете.

– Она велела убить мою жену? Эми погибла по приказу Елизаветы, чтобы эта смерть запятнала меня бесчестием? Чтобы я уже никогда не поднялся?

– Зачем вы так? Это была смерть от несчастного случая, – напомнил ему Сесил. – Расследование шло в этом направлении, даже когда вы написали двенадцати присяжным в Абингдон и потребовали тщательно во всем разобраться. Они вынесли свой вердикт. Ваша жена умерла в результате несчастного случая. Думаю, всем нам будет лучше согласиться с выводами этих достойных и беспристрастных людей.

ОТ АВТОРА

С момента смерти Эми Робсарт прошло уже более четырехсот лет, а тайна так до сих пор и не раскрыта. Учитывая жалобы Эми на боль в груди, там вполне могла развиться злокачественная опухоль, которая в числе прочего вызвала истончение шейных позвонков. Это одна возможная причина смерти Эми. Нельзя сбрасывать со счетов и убийство. Ее могли убить агенты самого Роберта, Елизаветы или Сесила. Наконец, она могла покончить с собой.

Удивляют неосторожные высказывания Елизаветы и Сесила в их беседах с испанским послом накануне смерти Эми. Все это было подробно передано королю Филиппу. В своем романе я даю реконструкцию этих разговоров.

Мне кажется, что Сесил и Елизавета знали, что Эми умрет воскресным днем восьмого сентября, и намеренно вели подобные беседы с испанским послом, чтобы вина за содеянное пала на Роберта Дадли. Елизавета выдала свою причастность к смерти Эми, еще накануне предсказывая, что это случится, и называя причину: падение с лестницы, сломанная шея. Официально об этом стало известно лишь через несколько дней.