Священник миролюбиво принял это событие, хотя оно возникло без его согласия.

Во главе отряда был лейтенант Вестон. Развязной походкой он шел по проходу между сиденьями прихожан, а тяжелый меч, висящий сбоку на поясе, при каждом шаге хлопал по ноге, несмотря на то, что лейтенант придерживал его рукой. Вестон с неуважительным упорством пронизывал взглядом каждого из прихожан, как будто кого-то искал.

Священник совершенно замер, не сходя с места. Он положил руки на перила амвона и спокойно смотрел на лейтенанта, направляющегося к нему. Когда Вестон остановился перед амвоном, священник умиротворенно сказал:

– Боюсь, что вы пришли в неудачное время, сэр, потому что утренняя служба уже закончилась.

– Я пришел сюда со своими людьми не для того, чтобы молиться.

– Понятно, – священник покорно склонил голову. – Тогда вы здесь, чтобы предложить свою помощь в восстановлении сгоревших кузницы и сарая. Как любезно с вашей стороны.

Неожиданно в церкви воцарилась мертвая тишина, казалось, все затаили дыхание и смотрели на лейтенанта. А он впился глазами в преподобного Грейстоуна.

– Вы собрались здесь по этому поводу?

– Это собрание – служба Всевышнему, – мягко заметил священник. – Люди Западного Истона остались, чтобы исполнить свой долг перед человеком, попавшим в беду. Что еще здесь может быть?

Вестон кощунственно повернулся задом к амвону и медленно обвел взглядом прихожан, прежде чем заговорить.

– К нам поступила информация, что это собрание проводится с целью подготовки восстания против лорда протектора!

Лорд Стразерн вскочил на ноги:

– Сэр, вы говорите глупости!

– Неужели? – с издевкой спросил Вестон. – Я думаю, что нет.

Замечание Стразерна и бесцеремонный ответ лейтенанта взорвали тишину. Сердитые голоса выражали недовольство вторжением и оскорбительным тоном Вестона. Раскрасневшись, люди взволнованно высказывали свое возмущение.

Несколько минут Вестон с раздражением выслушивал протестующие реплики, потом вытащил меч из ножен и высоко поднял его. Очевидно, это был условный знак солдатам, которые тоже обнажили мечи и, став вдоль прохода, подняли их над головой.

– Какой позор! – застонал священник, забыв об умиротворенности. – Обнажить оружие в храме Божьем! Прикажите солдатам убрать мечи, лейтенант. И покиньте эту обитель. Искаженные злобой сердца не нужны здесь!

– Я уйду, когда удостоверюсь, что тут не произойдет ничего более важного, – бесцеремонно ответил Вестон, однако, убрал меч в ножны и невозмутимо отправился по проходу к тому месту, где сидела семья Лайтонов.

Совершенно утратив понятие о стыде, он заглядывал в лица сидящих – лишь Эдвард Стразерн продолжал стоять в высокомерной позе – женщин: гордо выпрямившейся Абигейл, гневно вспыхнувшей от его нагло раздевающего взгляда самца Алисы, с затаенным страхом потупившейся Пруденс – они никак не могли остановить разнузданное желание пришедшего запугать всех.

Самодовольная улыбка скривила губы Вестона, но он встретился взглядом со Стразерном, в котором пылал гнев и обещание возмездия. Вестон крепче сжал рукоятку меча, на его щеке дернулся мускул, и, как на дуэли, он еще раз встретился взглядом со Стразерном, долго и упорно не отводя глаз, наконец, не выдержал и сердито отвернулся.

– У меня есть сведения, что эту церковь используют не по назначению. Я намерен остаться здесь, пока не найду тому подтверждение.

– Конечно, лейтенант, – спокойно сказал священник. – Как я уже сообщил вам, люди остались, чтобы обсудить, каким образом мы все можем восполнить значительный урон, который понес наш кузнец, господин Вишингем.

Барнаус встал:

– Как вы все добры к нам! Мы с женой не знаем, как благодарить вас за вашу заботу!

Священник одобрительно кивнул ему, потом повернулся к Вестону:

– Ну что, лейтенант, вы разрешаете нам продолжить собрание? Я знаю, что эти люди здесь долго не задержатся, сегодня воскресенье, но у нас есть что сказать друг другу.

– Давайте, продолжайте свое собрание, – презрительно усмехнулся Вестон, – но мы не уйдем. Бели это просто уловка, чтобы сбить нас с толку, ваш обман не пройдет! Продолжайте!

– Очень любезно с вашей стороны, – подчеркнуто вежливо сказал преподобный отец, склонив голову. – Теперь вы все знаете, зачем мы остались здесь. На прошлой неделе сгорели сарай и кузница господина Вишингема. Это поставило город в затруднительное положение, так как теперь у нас нет кузницы. Я считаю, что наш христианский долг – исправить сделанное дьявольскими руками. Кто хочет оказать помощь?

Одновременно раздались несколько голосов, люди вставали и обещали сделать все возможное. Грейстоун сиял.

– Прекрасно! Теперь давайте конкретно распределим обязанности.

Обсуждение бурно продолжалось, возникла неразбериха – спешили высказаться все сразу.

– Извините, – с беспокойством остановил расшумевшихся Грейстоун, думаю, надо выбрать комитет. Лорд Стразерн, вы согласны возглавить организационный комитет?

– Конечно, – вставая, согласился Стразерн. Оглянувшись, он назвал нескольких человек по именам: – Вот вы согласились помочь. Теперь давайте обсудим, что надо сделать. Просто восстановить здания, какими они были, или господин Вишингем захочет внести какие-нибудь изменения?

– Ну, – сказал Вишингем, нерешительно потирая подбородок, – кузницу неплохо бы немного расширить, если это нетрудно. Старый фундамент уцелел, я решил его просто надстроить, но признаюсь, что больше места было бы лучше.

– Господин Блейк, каменщик, сегодня с нами, – сказал преподобный отец так радостно, как ребенок, которому дали новую игрушку, – почему бы не спросить его, что он в связи с этим думает.

Каменщик был тучным человеком с медленной задумчивой манерой говорить. Он тяжело поднялся на ноги, немного подумал, потом сказал:

– Насколько я помню устройство кузницы, фундамент можно без труда удлинить на несколько футов. Вы так хотите увеличить здание, Барнаус? А не лучше ли будет ее и расширить?

Вишингем согласился, что идея великолепна.

– Я тоже так думаю, – подтвердил Блейк. – Но это будет потруднее. Проблема в том, что с деревянными конструкциями я не очень хорошо знаком. Но если вы захотите построить кузницу из камня… – когда он заговорил на близкую ему тему, голос его смягчился, и слова полились быстрее: – Я думаю, надо строить из камня, там всегда горит огонь, и, при работе с металлом, отлетают искры. Мне кажется, пожар был неизбежен. Я за то, чтобы перестроить кузницу из камня. Что скажут на это остальные?

– Я согласен! – объявил Вишингем, что и следовало ожидать.

Питер Грэхам, преуспевающий купец, владелец мукомольной мельницы и лесопилки, запротестовал:

– Прекрасное предложение, мастер Блейк! Но где вы собираетесь брать материалы для такого предприятия? Камень, в отличие от дерева, дорогой. А так как в нашей округе нет каменоломни, то его придется привозить за сотни миль.

– Надо нарубить и напилить бревна, – посоветовал кто-то.

– Да, не плохо бы, – согласился Грэхам. – Я обещаю пожертвовать часть материала, но с уверенностью не могу сказать, что так поступит работник другой каменоломни…

Беседа продолжалось еще целый час: вносились и опровергались разные предложения, у каждого было свое мнение и все высказывались. Люди, знавшие подобно лорду Стразерну об истинной причине собрания, чуть не позабыли о том, что пришли сюда не для того, чтобы обсуждать печальные потери кузнеца, а проанализировать возможность восстановления монархии.

Прошел час и начался следующий, но жители Западного Истона находили новые причины для споров по поводу перестройки сгоревшей кузницы. Спорили о том, когда она должна быть восстановлена и кому этим руководить. Потом дискуссия опять вернулась к тому, что именно нужно переделывать, как только начнется работа.

Потом разговоры перекинулись на тему о том, что согласится делать каждая женщина в дни, выбранные для строительства. И тут лейтенант Вестон потерял терпение:

– Вы совершенно невыносимые люди! – краснея, выкрикнул он.

Священник невинными глазами посмотрел на него:

– Что вы имеете в виду, любезный?

– Вы спорите по пустякам. Какое это имеет значение, если две женщины испекут одинаковый пирог! Еда есть еда!

– Я вижу, что вы не очень-то разборчивы в еде! – воскликнула госпожа Томпсон, сводная сестра двоюродной сестры жены кузнеца. Она как раз выступала против того, чтобы женщины приносили любую еду, потому что для мужчин, работающих на строительстве, нужно сбалансированное питание. Она встала во весь свой огромный рост и трубным голосом отрапортовала:

– Вы просто не имеете четкого представления о том, что нужно, чтобы человек работал охотно и хорошо. И вы еще называетесь офицером! Вам должно быть стыдно за себя! Солдаты, как и любые другие мужчины, будут больше работать и проходить большие расстояния, если их желудки полны хорошей, питательной пищей. Вы заявляете, что руководите людьми, а этого не знаете! Я еще раз повторяю, стыдитесь!

– А теперь послушайте… – воинственно начал лейтенант.

Филипп вмешался, не дав лейтенанту закончить.

– Лейтенант, дама имеет право на собственное мнение, как и все присутствующие. Здесь не происходит никаких правонарушений, есть только желание помочь одному из нас. Почему бы вам не забрать своих людей и не уйти? Вам нет необходимости оставаться, – он посмотрел на госпожу Томпсон и слегка улыбнулся. – В самом деле, я думаю, мы можем еще некоторое время поговорить по этому вопросу.

Вестон в нерешительности кусал губы. Госпожа Томпсон победоносно вздохнула и продолжала свои высказывания, как будто Вестона не существовало. Лейтенант грубо приказал солдатам опустить мечи и выйти из церкви. Даже не извинившись, он вышел за ними.

После того, как солдаты ушли, в церкви воцарилось глубокое молчание. Один из прихожан на цыпочках подошел к входной двери и, крадучись, вышел на улицу. Через несколько минут он вернулся, чтобы доложить: