Луиза Кларк - Любовная петля

– Нет, милорд, но я уверен, что ваша дочь или ее конюх укажут мне направление.

– Туда легко доехать – дорога идет по открытой местности.

Посылая Алису и Гамильтона в Фенвикские горы, Стразерн обеспечивал ее безопасность. Местность позволяла, чтобы поехавший с ними конюх наблюдал за ними, гарантируя, что с Алисой ничего не случится.

– Моя дочь – очень рискованный наездник, сэр Филипп. Она ищет себе проблемы и может потребовать, чтобы вы избрали другой путь, более трудный. Однако я полагаюсь на то, что вы удержите ее от опрометчивых поступков.

Филипп не мог сдержать улыбку, она заиграла на его губах.

– Я сделаю все возможное, милорд.

В глазах Стразерна появилось суровое выражение.

– Алиса мне очень дорога, сэр Филипп. Я не допущу чтобы с ней случилось несчастье.

Филипп убедительно сказал:

– Не в моем присутствии, лорд Стразерн, – и второй раз за этот день зарделся.

Стразерн принял его смущение за доказательство того, что ему вскружила голову молодая дама, и любезно предложил ему еще бокал вина. Наливая вино, он спросил:

– Скажите, Гамильтон, как вы находите земли своего дяди?

– Эйнсли Мейнор нуждается в ремонте больше, чем я ожидал, – с сожалением сказал Филипп.

Когда он не чувствовал опасности, то свободно говорил о проблемах, с которыми сталкивался, и о способах из разрешения. С горечью в голосе он заключил:

– Я не думал, что война нанесла такой урон в этом районе.

– И не только на ваших землях, – сурово сказал Стразерн. – Здесь нет ни одного человека, начиная от землевладельцев и кончая арендаторами, у кого не было бы причины проклинать тот день, когда в Западный Истон вошли войска круглоголовых.

– Но ведь наверняка не все пострадали!

– Все, – уныло сказал Стразерн.

Он пронзил Филиппа тяжелым взглядом, но голос его звучал ровно:

– После битвы при Вустере молодой король Чарльз скрывался в этом районе, пытаясь убежать во Францию. Войска Кромвеля обезумели в поисках его. Они сжигали дома и сараи, издевались и даже насиловали наших женщин, угрожали повесить всех известных в округе людей, в том числе и вашего дядюшку, пытаясь заставить нас выдать короля. До этих событий общество в Западном Истоне отличалось умеренностью взглядов: в нем были те, кто поддерживал монархию, и те, кто выступал за парламент. После этих событий – все стали роялистами. Вы сами узнали, что такое ссылка, сэр Филипп. И вы должны понять…

Филипп кивнул, но лицо оставалось бесстрастным.

– Я думаю, что Западный Истон – не единственная область в Англии, где так же сильны политические настроения. Королю Чарльзу надо только выбрать подходящий момент, и он без труда сможет вернуть трон.

С минуту они молчали, и Стразерн внимательно изучал лицо Филиппа. Наконец, он осторожно заговорил:

– По этому поводу я ничего не могу сказать. Но знаю, что все мы очень пострадали при власти лорда протектора, – Стразерн пожал плечами и улыбнулся, переведя разговор на другую тему: – В самом деле, если Ричард Кромвель мудрый человек, то будет более мягким правителем в Англии по сравнению с его отцом.

Филипп скептически поднял бровь:

– Не думаю, что вы действительно рассчитываете на это, лорд Стразерн. Ричард Кромвель – далеко не тот, кем был его отец.

– Я полагаю, – сухо произнес Стразерн, – Англии повезло, что Оливера Кромвеля уже нет. Пришло время перемен, и Ричард поможет им свершиться.

Филипп задумчиво посмотрел на бокал, потом высоко поднял его:

– Тогда – за перемены!

– Мирные перемены, – тихо добавила Абигейл.

– Да будет так, – сказал Стразерн и выпил свой бокал.

Придя в спальню, Алиса послала слугу оседлать лошадь и наблюдала, как горничная готовит ее костюм для верховой езды.

В комнату ворвалась Пруденс:

– Я так и знала! Ты нравишься сэру Филиппу! – крайне взволнованно объявила она и с размаху шлепнулась на кровать.

– Смотри, чтобы мать не увидела таких жестов, а то она заставит тебя ходить по холлу с тяжелой книгой на голове, чтобы убедиться, что у тебя правильная осанка и манеры.

– Уф! Мама занята тем, что помогает отцу проверить, является ли сэр Филипп подходящей партией для тебя, – Пруденс беспокойно заерзала. – Честное слово, Алиса, я не понимаю, как папа может сомневаться в честности этого человека. В конце концов, он ведь спас тебя, правда?

Алиса спокойно посмотрела на нее.

– После того, как ты уколола мою бедную лошадь булавкой и до полусмерти испугала ее, сэр Филипп сделал единственное, что мог бы сделать любой джентльмен!

– Но ты же слышала, Алиса! Он сказал, что ты произвела на него впечатление.

Алиса села на стул, а горничная начала развязывать на ее платье банты сзади.

– Должна признать, что сэр Филипп интересный человек. Я думаю, в нем есть нечто большее, чем видно с первого взгляда.

– Ага! Я так и знала! – Пруденс на удивление своей сестры пару раз подпрыгнула на кровати. – Он тебя привлекает, так же как ты его!

Алиса улыбнулась, глядя на ее восторг.

– Я бы сформулировала это несколько иначе.

Пруденс опустила глаза, уставившись на свои руки:

– На его фоне Цедрик Инграм выглядит довольно серым, ты не находишь? – как бы между прочим заметила она.

Горничная расшнуровала платье Алисы и сняла с плеч. Сбитая с толку, Алиса махнула служанке рукой, чтобы та остановилась, пока она осмысливала то, что сказала Пруденс.

– Пру, ты питаешь интерес к Цедрику? Потому что если это так…

– Не будь глупой! – с показной веселостью сказала Пруденс. – Успокойся, Алиса, твоему драгоценному Цедрику не угрожают мои уловки.

– Я не имела в виду ничего подобного, Пру! Только то, что тебе лучше не думать о Цедрике в этом смысле. Я думаю, что его вкусы касаются более зрелых женщин.

Алиса позволила служанке продолжать работу. Корсаж был снят, и Алиса встала, дав девушке снять с себя юбку.

Пруденс, которой минуло всего шестнадцать, и которая только что встала со школьной скамьи, густо покраснела.

– Когда-нибудь я стану старше, – заморгав, она выдавила улыбку. – Но мы говорили не об этом! Алиса, ты самая противная из всех сестер – ты всегда уходишь от разговора. Тебе нравится сэр Филипп Гамильтон? Я спрашиваю тебя напрямик. Будь любезна, сделай одолжение и ответь мне также прямо.

Алиса любила свою сестру, поэтому, смеясь, ответила ей настолько честно, насколько могла:

– Я считаю сэра Филиппа загадкой. Временами он кажется превосходным придворным, каким был сегодня утром. Свободно и красиво изъяснялся, и легко было поверить, что он действительно джентльмен-роялист, вернувшийся из ссылки. Потом он стал немногословным и зарделся, как школьник, от слов обычного светского содержания, похожих на комплимент в мой адрес. И тут я задумалась.

– О чем?

Горничная надела Алисе через голову юбку от костюма для верховой езды и поправила ее на стройной талии, потом накинула корсаж, по форме, напоминающий мужской камзол. Когда он был застегнут, Алиса мягко сказала:

– Действительно ли сэр Филипп сподвижник роялистов или же он тот, кто пошел за круглоголовыми.

У Пруденс перехватило дыхание.

– Алиса! Ты сошла с ума! Если он с круглоголовыми, то мы все подвергаемся страшной опасности!

– Поэтому, моя дорогая сестричка, я собираюсь как можно больше узнать о сэре Филиппе Гамильтоне, – уверенно сказала Алиса, останавливаясь перед зеркалом, чтобы надеть шляпу с низкой тульей, украшенную страусовым пером и подходящую по цвету к ее амазонке.

– Цедрик Инграм может не понять, – предупредила Пруденс. В ее голосе послышалась надежда.

Алиса улыбнулась своему отражению в зеркале:

– Мне придется рискнуть.

С вершины Фенвикских гор открывались дали неоглядные. Внизу, подобно ковру ручной работы, раскинулись поля, за ними виднелись кущи деревьев, и завершала картину узкая изогнутая полоска песчаного пляжа. А дальше – сколько хватало взора – бесшумно катило волны море.

Алиса и Филипп остановили лошадей у края вершины, голым скалистым отвесом обрывавшейся к берегу моря, а с другой стороны уходящей пологими, густо поросшими стеной леса склонами. Как и говорил лорд Стразерн, это место было удобно для верховой езды – открывался прекраснейший вид.

Но Филиппа мало волновал пейзаж – он смотрел на Алису Лайтон. Видел, как она высоко и ровно сидела в седле, сколько грации было в ее осанке, и – смущение от ее присутствия переходило в нем в тайное удовольствие видеть ее. Он впитывал ее в себя и чувствовал, как она заполняет все его мысли.

Почти всю дорогу они скакали галопом, обгоняя ветер, и на персиковой коже Алисиных щек зарделись розы румянца. Голубыми брызгами искрились глаза, споря с цветом драгоценного сапфира, а губы, опьяненные улыбкой, притягивали к себе. Не отрываясь, он смотрел на нее, и она казалась такой открытой, такой невинной, как будто только сейчас он увидел ее впервые.

Это ощущение не прошло, когда она посмотрела на него сияющими глазами и мягко сказала:

– Я будто здесь впервые – так никогда не восхищал меня этот прекрасный пейзаж. Вы не возражаете, если мы сойдем с коней ненадолго?

– Конечно, госпожа Алиса.

Он повернулся к конюху, ехавшему на приличном расстоянии от них, и приказал ему держать лошадей. Спрыгнув с коня, Филипп помог Алисе спуститься на землю. Она скользнула в его объятия, а он, прежде, чем опустить ее, крепко обхватил руками стройную талию. Она улыбнулась и вдруг осознала, что они – мужчина и женщина.

– Филипп, – едва прошептала она.

Это светская леди вежливо возразила джентльмену, который зашел слишком далеко, – а сама она нежно, страстно неслась навстречу ему. Филипп ощутил переполнявший ее жар, захлестнувший его изнутри, и, повинуясь желанию, сжал ее и – отпустил. У Алисы перехватило дыхание. Он стоял молча и чувствовал, как его тело сжигает огнем.