13

то рамках свою скупость, но безудержная жадность

ввергла его в столкновение с могущественным

семейством, живущих в приграничье, Хоумов, а

союзниками последних стали не менее могущественные

Хепберны и Мак-Адамы. Первым делом мятежники

захватили Данбар и Стерлинг.

Король послал на битву самых близких своих друзей,

готовых пойти ради него на смерть. Но час назад все

стало ясно, и он почувствовал вкус поражения,

подобный вкусу пепла. Он велел своим сторонникам

покинуть поле боя, а сам в одиночестве взирал на ужас

финальных аккордов проигранной битвы.

Конь, на котором он восседал, был крепок и вынослив

и вполне мог доставить его в безопасное место, хотя сам

всадник был в старых, потускневших от времени

доспехах, одетых для маскировки.

Яков III понимал: битва окончена и, узнай его кто-то

из врагов, никто и гроша не даст за жизнь венценосной

особы. Его несколько утешало то обстоятельство, что он

найдет убежище в Англии и, более того, сможет заново

собрать там свои силы, чтобы вновь сразиться с

противником... Да, именно так, хотя врагом являлся его

собственный сын, изменивший отцу и домогавшийся

короны... На глазах короля выступили слезы, и

вчерашний владыка, скрипнув зубами, пробормотал

страшное проклятье в адрес сына.

Спустя мгновение он расправил плечи и, развернув

коня, с места пустил его в галоп; сильное животное

несло его навстречу надежде, что с новыми силами и

армией он сможет нанести сыну поражение и

рассчитаться за ужас и унижение этого дня.

14

Узкая и грязная дорога, по которой скакал всадник,

шла вдоль реки. Еще немного — и он добрался до

брода. Отыскав переправу, король пустил лошадь прямо

в реку, взметнув столб брызг; конь, чувствуя, как

неуверенно всадник держит поводья, встревоженно

захрапел. На другой стороне реки располагалось

несколько домов, и он предполагал миновать их, не

останавливаясь, но судьба рассудила иначе. За

ближайшим поворотом ему попались две женщины,

несущие воду из колодца. Когда перед ними возник

всадник на бешено несущемся коне, обе они взвизгнули,

испуганная лошадь встала на дыбы, суча передними

ногами по воздуху, и седок с тяжелым стуком рухнул на

землю. Испуганная лошадь поскакала дальше, а две

невольные

виновницы

происшедшего

боязливо

приблизились к лежащему на земле человеку.

—

Мама! — воскликнула та, что помоложе.

—

Тсс! — осекла ее женщина постарше и

опустилась на колени перед лежащим.

Яков с величайшим трудом открыл веки; он

попытался заговорить, но не смог.

—

Беги за отцом, — приказала пожилая женщина.

Через минуту-другую девушка вернулась с отцом, и

они втроем с величайшим трудом перенесли незнакомца

на траву. Когда удалось стащить с его головы шлем,

крестьянин остолбенел.

—

Король! Нужно помочь ему.

Но

сразу

же

после

его

слов

раздался

приближающийся топот. Женщины бросились на

дорогу, чтобы задержать всадников. С облегчением они

разглядели, что один из них одет в длинные одежды и

рясу и, судя по всему, является служителем церкви.

15

—

Отец! — закричала она. — Святой отец!

Тот свесился с седла.

—

Что ты хочешь сказать мне, женщина?

—

Это прямо-таки благословение Господне, что вы

оказались здесь, святой отец. Тут один рыцарь упал с

лошади и разбился. Муж опасается, что он при смерти и

ему нужен священник.

Незнакомцы обменялись взглядами, в которых

сквозил азарт погони. Лжепастырь направился за

женщиной к лежащему на земле королю.

—

Оставь нас! Если он захочет исповедаться,

чтобы получить отпущение, нам необходимо побыть с

ним наедине.

Глава семейства поднялся с колен, оставив короля

лежать. Прищурившись, он смотрел на того, кто отдал

ему приказ, и тут же, с выступившей на лбу испариной,

заторопился к жене и дочке и, ухватив их за руки,

поволок прочь.

—

Живо, — хрипло шептал он. — Нам здесь

нечего делать.

«Священник» стал на колено, не удержавшись от

торжествующей улыбки. Вот тот, кого они ловили и

неожиданно быстро и легко заполучили в свои руки!

Голова короля была свободна от шлема, его густые

волосы смялись, на лбу мерцали капельки пота, глаза —

полуоткрыты. Но преследователь узнал его с первого

взгляда, даже в неверном свете угасающего дня.

«Священник» склонил голову и вытащил из-под рясы

длинный и тонкий кинжал. Старые доспехи были

расстегнуты на груди, и именно туда сильная и жестокая

рука нанесла короткий удар. Глаза короля раскрылись, и

он узнал убийцу, с его именем на устах он умер.

16

«Священник» завернул короля в плащ и оставил

мертвое тело, приблизившись к маленькому семейству,

безмолвно стоявшему в отдалении.

—

Он скончался, но успел очистить душу на

исповеди. Мои люди позаботятся о нем, так что можете

идти по своим делам, дети мои.

Те кивнули, глядя, как закутанные в плащи люди

уносят труп.

Когда

замолк

стук

копыт,

глаза

девушки

вопросительно устремились на отца, но тот лишь смог

выдохнуть:

—

Это был никакой не священник... И нужно как

можно скорее сообщить о том, что произошло Доновану

Мак-Адаму.

2

Тело короля спрятали в лесу неподалеку от

Саучиберна. Его убийца поскакал дальше, а его

сообщники под покровом темноты вернулись в лагерь

нового короля — Якова IV. Все трое обязались хранить

молчание о преступлении, ибо сын покойного монарха

надеялся, что отца вот-вот найдут и доставят к нему; он

должен, был, как можно дольше оставаться в неведении.

Смежив веки, Яков лежал в палатке, над которой

развевался королевский флаг. Он спал прямо в одежде,

изможденный и обессиленный, и сон его был сладок.

Рядом, свернувшись калачиком, спал как убитый

молоденький паж.

Шевельнувшись, Яков открыл глаза. Он уснул каких-

нибудь двадцать минут назад, и когда приподнялся,

чтобы сесть, тело и сознание запротестовали против

такого насилия над плотью. Новый король был

17

озадачен, не понимая, что могло пробудить его.

Оглядевшись, он мельком посмотрел на сладко

дремлющего пажа и улыбнулся, пусть поспит еще пару

минут. В эти блаженные мгновения он сможет побыть

наедине с собой и своими мыслями.

Он встал, и любому непосвященному стало бы сейчас

ясно, что перед ним король: он глядел, двигался и вел

себя как человек, рожденный царствовать над другими

людьми. Теперь, ко всему прочему, ему предоставлялась

возможность во всем блеске проявить свою энергию,

силу и государственную мудрость. Он обладал

бесценным даром завоевывать популярность, а

монархия была для него всем — осью, вокруг которой

вращается жизнь целого народа.

Яков обладал крепким, сильным телом и живым,

пытливым умом, но над всем главенствовала его

решимость

править

и

властвовать,

добиваться

исполнения закона и быть королем не только

номинально.

Единственное, что терзало его сознание и мешало

уснуть, — мысль о том, где сейчас отец и что с ним.

Больше всего на свете его страшила мысль, что отец

может погибнуть раньше, чем его отыщут и доставят к

нему. Он не хотел брать грех отцеубийства на свою

душу, а потому разослал по всем направлениям своих

людей с категорическим приказом найти смещенного

монарха и доставить его в лагерь целым и невредимым.

И вновь он попытался вспомнить, что разбудило его

ото сна. Он заметил, что стопка бумаг на столе

разворошена. У кого-то хватило наглости зайти в его

шатер, пока он спал. Король невольно ухмыльнулся.

Либо это отчаянная храбрость, либо отчаянная глупость;

18

определить, что именно имело место, не представлялось

возможным. Странно, ведь в бумагах не содержалось

ровным счетом ничего, о чем незваный гость не мог

узнать, прямо спросив об этом их хозяина. Яков держал

за правило всячески поощрять преданность и верность,

и мало кто не был об этом наслышан. Слабейшие

хватались за это его качество как за спасательный круг,

сильнейшие могли вкушать его благоволение и любовь,

немало гордясь этим. Итак, это был кто-то, кому он

всецело доверял, — никто другой не осмелился бы

войти в королевскую палатку. Придя к такому выводу,

Яков вздохнул и расправил плечи. Под его знаменами