Обычно каменное лицо экономки стало по-настоящему человечным, выражение его слегка изменилось, когда ее глаза натолкнулись на простыни, которые Сара как раз стаскивала с постели. Но когда ее глаза вернулись к покрасневшему лицу Сары, они вновь ничего не выражали, даже когда Серафина сказала неодобрительно:

— Синьорине не следует заниматься подобными вещами. Я сама сменю вам простыни.

Услышав звук воды, льющейся в мраморную ванну, Серафина покачала головой.

— Если бы вы позвонили мне, синьорина, я бы приготовила для вас ванну. В дальнейшем, пожалуйста, звоните мне, когда встаете по утрам, и я приду сама.

Суть была не в словах экономки, а в их значении, подумала Сара, стараясь расслабиться в нежащей ароматной роскоши глубокой мраморной ванны. Скрывая свои собственные мысли, Серафина безмолвно приняла изменившееся положение Сары. Отныне она сама будет прибирать в ее комнате и следить за ее одеждой, а также готовить ей ванну по утрам… Сара с сожалением улыбнулась своему размытому отражению в затуманенном зеркале. Как он назвал ее ночью? Cortigiana! Голосом, более похожим на ворчание. Ну, она допускала, что сейчас ей, безусловно, следует чувствовать себя куртизанкой. И гадать каждую минуту, сколько других женщин, ожидавших его каприза и его внимания, он держал здесь, в тех же самых апартаментах. А затем, когда они ему надоедали, прогонял, без сомнения, с небольшим ценным подарком в виде драгоценностей или новой машины.

Ну, подумала Сара легкомысленно, я попрошу себе машину! А затем удивилась, почему же она не чувствует себя столь беспечно.

Где Марко в конце концов? Он вторгался к ней в ванну до этого, пока она отвергала его, а теперь… о, черт побери! Надо прекратить это. Посмотреть на все холодным и логическим взглядом, каким, вероятно, смотрит на это он. Она долго сопротивлялась, чем, вероятно, и заинтриговала его, но теперь он победил, и вполне возможно, что он не захочет ее снова. Или если… Сара глубже скользнула под воду, жалея, что так и не научилась не краснеть. Он, безусловно, хотел ее прошлой ночью.

Недавно изведанные чувства внезапно вернулись, щекоча нервы воспоминаниями обо всем, что случилось прошлой ночью. И пробуя, почти наугад, Сара провела рукой по тому месту, где был он. Еще слегка болело, чуть-чуть… но, о Господи, разве могли медицинские книги «Как делать», которые все читают в наши дни, по-настоящему подготовить к реальности и чувствам? Похоже, что, потеряв контроль над своими чувствами, она потеряла свою обычную сдержанность и хотела чего-то, а вероятно, и всего, что произошло с нею…

Не осознавая этого, полузакрыв глаза, она предалась чувственным воспоминаниям, но была неожиданно вырвана из своих грез, когда до нее донесся голос, саркастически обращавшийся к ней:

— Я надеялся, что насытил вас на какое-то время, а теперь нахожу вас лежащей в теплой воде с мечтательным выражением на лице! О котором из ваших любовников вы фантазируете в данное время?

— О!

Он стоял перед ней в костюме для верховой езды, слегка расставив ноги в пыльных сапогах, на его смуглом сардинском лице играла усмешка.

— Я, безусловно, не… — начала возмущенно Сара, но он оборвал ее:

— Пожалуйста, не прекращайте. Я наслаждаюсь, глядя на вас.

Он резко рассмеялся при виде выражения ее лица и румянца, окрасившего ее щеки.

О, она, должно быть, сошла с ума! Позволяет ему делать с ней, что ему угодно, и думает, что прекратила ненавидеть его. Пока Сара пыталась подобрать достойный язвительный ответ, он повернулся на каблуках, продолжая рассматривать ее своими насмешливыми глазами с густыми ресницами, не выдававшими ни одно из испытываемых им чувств:

— Я надеюсь, что не помешал? Кто бы ни был любовник, о котором вы мечтали, у вас, безусловно, вид женщины, которая хорошо провела время!

С нее было достаточно! И если он полагает, что теперь всего добьется таким образом, то скоро обнаружит, что ошибается!

Сара раздвинула губы в лицемерной улыбке, прежде чем сказать так простодушно, как только могла:

— О, в своих мечтах я всегда представляю выдуманного мной мужчину, если вы понимаете, что я имею в виду. Я беру самые лучшие стороны всех моих любовников и… складываю их вместе.

Ее улыбка стала ослепительной при виде его насупившегося лица.

— Но, что же вы здесь делаете? Я думала, что вы, должно быть… уехали, как вы обычно делаете днем.

Решив проигнорировать ответный укол, Марко слегка пожал плечами, его сузившиеся нахмуренные глаза изучающе глядели на нее, доставляя ей беспокойство.

— Хотел бы я знать, откуда вы так много знаете о моих передвижениях, — медленно протянул он. — Я надеюсь, эти хихикающие маленькие служанки не слишком болтливы!

Ее губы сжались, когда до нее дошел смысл сказанных им слов, а он продолжал тем же ленивым голосом, который всегда интриговал и одновременно бесил ее.

— А что касается того, почему я сейчас здесь… ну, как вы думаете?

Да, он — зверь! На этот раз ему не удастся одолеть ее, черт его побери!

Сара очень холодно произнесла:

— Я еще не кончила принимать ванну, если вы не возражаете! Я намереваюсь мокнуть здесь до скончания века. Так что, если вы будете любезны…

Мысленно она сердито послала его подальше, а Марко тем временем пришла в голову идея, которой он был не в силах противостоять.

— Я думаю, это прекрасная мысль! — сказал он спокойно и начал снимать сапоги. — У вас невероятно богатое воображение, не правда ли? И, благодарение Богу, вы не притворяетесь, как некоторые женщины, а честно говорите о своем жизненном стиле.

Сара просто вышла из себя. Это было уже слишком — сначала напряжение и волнение прошлой ночи и странные смешанные эмоции, связанные с этим, а теперь… теперь… после того, что он сделал с ней, он осмеливается возвращаться и смело смотрит ей в лицо и мучает ее.

— А вы… высокомерный ублюдок! — закричала она на него, удивившись сама себе.

— Я?

Сапоги и рубашка были уже сброшены, рука Марко потянулась к поясу брюк, но он приостановился, чтобы ответить ей.

— Это спорный вопрос для любого, кто слышал историю о беспорядочной жизни моей матери и ее результатах. Но, уверяю вас, что, насколько мне известно, я родился в результате короткого, но законного союза между моим отцом и моей… матерью!

Его голос был сух и невыразителен, но Сара вздрогнула. Несмотря на свою решимость не поддаваться испугу, она облизнула внезапно пересохшие губы и произнесла заикаясь:

— Я… не… я не…

Она инстинктивно отвела глаза, когда он сбросил брюки.

— Нет нужды притворяться. Слуги любят сплетничать, и я уверен, что вы скоро узнаете, чьими были эти комнаты.

Она почувствовала колыхание воды и, поняв, что он присоединился к ней, внезапно ощутила панику и желание сбежать.

— Я… я слишком долго здесь нахожусь. У меня закружилась голова…

Она быстро поднялась и повернулась, чтобы бежать, но его рука схватила ее за лодыжку, и она упала на четвереньки.

— Очень возбуждающее положение, — сделал ей комплимент его язвительный голос. — И иногда я склонен воспользоваться всеми возможностями, которые оно предлагает. Но сейчас я хочу, чтобы вы вернулись в воду. Это напоминает мне о том, что я хотел сделать с вами в бассейне прошлой ночью…

Его голос приобрел особо хриплый тембр, от которого по спине пробежала легкая дрожь боязливого предчувствия, и, чтобы побороть это чувство, Сара попыталась вырваться из его рук на свободу.

— Прекратите! Я сказала… Я же сказала, что у меня головокружение…

— Нет у вас никакого головокружения. Почему вы не прекратите играть со мной в эти глупые игры? — Его голос еще понизился и стал почти диким. — Я хочу вас — и вы уже уверились в этом, дразня меня и разыгрывая разные трюки. Итак, вы можете присоединиться ко мне, если поза, в которой вы остаетесь, не означает…

— Это просто означает, что я пытаюсь уйти от вас! Почему вы думаете, что можете врываться сюда в любое время, когда вам заблагорассудится, и ожидать, что я готова… служить вам? Я не ваша собственность!

Его пальцы туго сжали ее лодыжку и безжалостно потащили к себе.

— Идите сюда! Вы что, собираетесь простудиться? Или дуетесь, что я еще не заплатил вашу цену?

— Вы не могли бы прекратить разговаривать в таком тоне? О, хорошо — перестаньте тянуть, я вернусь сама.

Голос у нее был сердитым, и зеленые глаза затуманились, как куски нефрита, когда с неприязнью глядели на него.

Какая упрямая маленькая сука, подумал Марко и удивился тому, что пытается угадать, что же происходит в ее голове. Раздраженный, он отбросил прочь мимолетную мысль. Почему, черт возьми, его интересует, что у нее на уме, если все, что он действительно хотел, находилось у нее между длинными, стройными ногами, которыми она разрезала воду, подобно ножу, и которые носили ее от одного конца теннисного корта к другому, чтобы отбить его самые невозможные удары? Черт ее побери, у нее не было причины вести себя капризно, как сопротивляющаяся девушка!

— Ну? А теперь что? Вероятно, мне следует потереть вам спину?

Он изучал ее сузившимися глазами, внешне противостоя ее сердитым шпилькам и одновременно рассуждая: «Dio — такая теплая и уступчивая в постели, но вне ее она, несомненно, злючка». Он злобно ухмыльнулся ей:

— Это великолепная идея, Сага, но… поскольку вы были настолько внимательны, что предложили свои услуги — почему бы вам не продолжить массаж, который вы начали делать мне прошлой ночью? Вы так и не добрались до передней части моего тела, и теперь, когда мы знаем друг друга лучше… конечно, вы не будете возражать?

Ей хотелось скрыться от него, от его соблазнительных слов и от его глаз, казалось, еще более потемневших, когда они смотрели на нее, словно он уже мысленно обладал ею. Но Сара знала, что ничего подобного не сделает. В это мгновение у нее было чувство, что она, оказавшись в этом старинном герцогском дворце в Сардинии, через которую проходило так много завоевателей, каким-то образом переместилась в другую эпоху и больше не является современной практичной Сарой, которая существовала в безопасном, надежном, безмятежном мире, где ничего подобного не могло случиться, разве что в книгах.