- Это очень важно. Я тебе потом объясню, - сказал, одел футболку, чмокнул меня в губы и вылетел из моей квартиры, словно за ним сам черт гнался.

Даже чемодан с инструментами оставил.

Перевела взгляд на жаркое на плите, которое судя по запаху, начало подгорать и сердито отодвинула тарелку супа.

Началось, блин, в колхозе утро!

И кто вообще такая эта Лиза?!


Полковник

Если есть на этом свете рай, то он в Иришкиных объятиях, нежном голосе и ласковом взгляде.

Фёдор не мог ею надышаться, насмотреться на разбросанные по подушке светлые локоны. Кто бы мог подумать, что он такая жадина – выпускать Ирину из объятий очень не хотелось. Тепло ее мягкого тела творило какое-то невероятное волшебство, и он чувствовал себя околдованным, одурманенным ею.

И это было прекрасно.

Он не помнил, была ли вообще близость с женщиной хоть раз такой яркой, как сейчас. Возможно с Олей, но эти ощущения давно истерлись и были только бледным отблеском былого.

Столько лет он не чувствовал себя так легко, непринужденно…влюбленно.

Да, он влюбился и не боялся себе в этом признаться, готов был горы свернуть ради любимой женщины, если бы не одно но…

Дети. Они были большой, если не главной частью его жизни.

И как бы сильно не было чувство к Ире, о них он должен был думать в первую очередь. Поэтому, когда позвонила Лиза и сказала, что Мишка уже второй час рыдает и жалуется на уши, он сорвался и сломя голову полетел домой.

Видел разочарованный, непонимающий и даже осуждающий взгляд Иры, но сейчас было не время что-то объяснять.

От нее он уехал с тяжелым сердцем, понимая, что поступил не очень красиво, но иначе не мог.

Дома его ждала нервная и бледная от страха Лизка с зареванным Мишей на руках. Она укутала его в одеяло и мерно покачивала на руках.

Увидев эту трогательную картину, Фёдор отчего-то почувствовал себя последней сволочью. В голову пришла совершенно мыль:

«Разве такой жизни я хотел для своей дочери?»

Ядовитая совесть внутри подсказывала, что он вообще ни о чем раньше не думал и не понимал, что лишает Лизку нормального детства и юности.

А теперь вот влюбился на старости лет.

Много противоречивых мыслей металось в голове у Федора, пока они ехали до больницы, но как только вошли в приемный покой детского отделения все они выскочили из головы.

- Двухсторонний отит, - вынесла вердикт пожилая женщина-врач и посмотрела на полковника, - А вещи ваши где?

- Какие вещи? – не понял мужчина.

- Неужели вы думали, что такое лечат амбулаторно? – выцедила врачиха, - И где мама мальчика?

Полковник немного растерялся от такой, мягко говоря, неприветливости.

- Умерла наша мама, - Лиза выступила из-за спины отца и положила свою хрупкую ладошку ему на плечо, - Я лягу с ним в больницу, пап.

Врачиха нехорошо так посмотрела поверх очков на девочку.

- А вы несовершеннолетняя! Отец вас плохо воспитывает, раз вы позволяете себе влезать в разговоры взрослых.

Лиза стушевалась и, опустив голову, уселась на кушетку.

Ох, и как же полковнику хотелось пропесочить эту мымру, но держащийся за ушки и измученный Миша на руках, заставил его сохранить свое хладнокровие.

- Оформляйте документы, - ровно сказал он, протягивая свой паспорт и полис ребенка, - И покажите, пожалуйста, палату. Ребенок устал.

Так они оказались в больнице на десять дней.

Фёдор отправил Лизу домой, смотреть за Пашкой, позвонил на работу, предупредив, что принесет больничный и вроде бы можно выдохнуть спокойно – все разрулил. А нет!

Полковник не знал, как позвонить Ире и объяснить, где он и почему не может с ней увидеться. Вертел в руках телефон и малодушно боялся набрать ее номер.

И почему в жизни все так сложно?

Глава 9


Краля

На работе была полнейшая засада. Даже я - пожизненный трудоголик под конец недели выдохлась и мечтала только о крепком сне в объятиях любимого мужчины.

Одна беда – мужчина этот похоже от меня прячется. В прямом смысле этого слова.

Со вздохом подтягиваю себе отчет кладовщика и, бросив тоскливый взгляд в окошко, начинаю его основательно просматривать.

Настроение прямо таки паршивое и есть желание его еще кому-то подгадить. Именно по этой причине внимательно просчитываю каждую строчку. А то расслабились тут эти все агрономы, кладовщики, животноводы. Они работают тут все не один год, и Женька с Яном привыкли им доверять. Ничуть не умаляя достоинств Елены Васильевны, все же отмечаю, что она в последний год порядком запустила работу. Оно и ясно – семья-то важнее.

По старой привычке грызу ручку и пробегаю глазами в итоговые колонки.

Вот оно!

Останавливаюсь на одном из самых дорогих препаратов и, трижды пересчитав все итоги, понимаю, что дело пахнет керосином. И лучше бы мне ошибиться.

В бухгалтерии было тихо – все уже успели разойтись.

Порывшись на стеллажах, достала несколько предыдущих месячных отчетов и, убив почти два часа на их скрупулёзное изучение, заметила, что прослеживается определенная тенденция в ошибочности подсчетов.

Означать это могло только одно – кладовщик не чист на руку.

Старательно напрягла память.

Кладовщица у нас молодая красивая и бойкая девушка. Достаточно грамотная, чтобы вести подобный учет. Как-то не верилось, что она способна на воровство тем более в таких масштабах – некоторые материалы были очень дорогими и заказывались за границей.

Еще раз пробежав глазами по всем своим записям и раскладкам решила, что в первую очередь нужно поговорить с Женей, а потом уже думать, как действовать дальше.

- Кралька! Ты чего тут? Еще корпишь над своими счетами?! – раздался из коридора бодрый голос начальницы.

На ловца и зверь бежит.

Женя, как всегда, бумерангом залетела ко мне в кабинет и, плюхнувшись на стул, спросила:

- Водка есть?

У меня чуть глаза на лоб не полезли.

- Чего? Какая водка?

- Беленькая такая. Сорок градусов – тут же отозвалась девушка, - Бухнуть хочу - сил нет. Достали меня все. А этот изверг в особенности.

- Какой изверг? – вылупилась на Женьку я.

- Так один у нас такой ходит – Ян Драконович. Достал уже своей паранойей. У него, похоже, кризис среднего возраста намечается.

Понятно. Голубки поругались.

Оно и немудрено. С Женькиным-то характером. Остается только поражаться айсбергоподобной непоколебимости господина Петермана. Кремень, а не мужик. Но видимо все же и его броня периодически дает брешь. Такую фурию, как Женка, не каждый мужик удержит.

- А может по чайку? – с надеждой спросила я, - У меня мятный есть. Нервы успокаивает.

- Сейчас мои нервы успокоит только три по пятьдесят или виноватая морда этого изверга. Причем последнее – это из области фантастики. Так что поднимайтесь, Ирина Викторовна, на ножки и со мной.

- Куда?

Женя хитро посмотрела на меня и заговорщически прошептала:

- Добывать успокоительное. Есть тут одно секретное место.

Нет. Конечно, у меня был вариант попросить начальницу заливать нервы с кем-то другим - все же я со спиртным в не слишком хороших отношениях, но рука не поднялась. Сейчас набедокурит. Лучше уж под моим чутким присмотром.

Выговориться, может даже всплакнет, а потом пойдет мириться со своим Драконом. У них в семье порядок, и нам – работникам хорошо, когда начальство довольное ходит.

Отношения с Женей у нас сложились вполне приятельские, но назвать их дружбой я бы не могла. Был у меня пунктик по поводу дружбы на работе. Субординация дело тонкое и то, что начальница сама перешагнула эту планку еще не повод для расслабления.

Пошарив в карманах красивых светлых брюк, Женька вытащила ключ и направилась в кабинет к юристу.

- Это и есть секретное место? – удивленно спросила я, когда мы вошли в святая святых – Константинычево логово.

- Ага, - кивнула девушка и распахнула верхний ящик шкафа с документами.

- Ни фига себе. А с виду Андрей не пьющим казался, - ахнула я, узрев своими глазами десятка два составленных в аккуратные рядки бутылок элитного алкоголя.

- Так он и не пьет теперь, - усмехнулась Женька, выбирая клюквенную Финляндию, - Это у него накопилось.

- А ты, значит, периодически осуществляешь набеги – не смогла сдержать смешка я.

- Ага. Только ты не подумай, что я злоупотребляю. Так, иногда накатывает. Семья – это выматывающее предприятие. А тут еще Ян со всей ревностью.

- Так ты ж сама его заводишь, - напомнила я случай в банке.

- Это ж разве завожу, - отмахнулась она, - Он уже должен был привыкнуть за столько лет к моему характеру. Вот скажи, Ир! У нас трое детей. Куда я от него денусь?!

- Никуда.

- Так вот и я о том же, - внезапно всхлипнула она, падая в удобное кресло, - И знаешь, что самое обидное?

Молча налила красивенькую красненькую водку по стопкам и подтолкнула ее к Жене.

- Он сам за собой не замечает. То у него командировки, то деловые переговоры до полуночи. И самое фиговое – он до сих пор со своей бывшей женой общается!

Женька буквально зарычала от злости и опрокинула в себя водку одним махом. Посидела с минутку молча и выдохнула:

- Фух, похоже, легчает. А ты чего?

Мы с ней вместе уставились на мой полный стакан.

- Да я…

- Давай-давай. Пей и рассказывай – что у вас нашим полковником. Любовь?

- Не знаю, - опустила голову, словно пряча глубоко все свои эмоции.

- Э-э-э, нет, подруга. Так дело не пойдет, - покачала головой девушка, - Неужто уже успел накосячить?