Умоляющими глазами я посмотрела на Лену, но она улыбалась, как сытая кошка, и я поняла, что молчать она не будет. Наоборот — расскажет о наших отношениях всем, кому можно. Я безнадежно вздохнула. Ну, чему быть, того не миновать. Лена села в вагон, помахала нам рукой, и мы двинулись к оставленной на стоянке машине. Евгений тихо кипел от негодования и явно хотел высказать мне все, что думал, но я сделала вид, что сплю, и он не решился озвучить свои притязания.

Вечером мы пошли на танцы. Признаюсь, это была моя инициатива. В качестве жены я с Евгением еще никуда не ходила, и мне было интересно, что испытывают жены вместе с мужьями. Хотя жена я была очень условная, но все-таки Евгений на данном этапе позиционировал меня именно так.

Дискотека проходила в главном корпусе, до которого мы дошли за десять минут по тропинке, залитой бетоном. В довольно большом зале было много местной молодежи, приехавшей из окрестных деревень. Среди них мелькали весьма приятные девичьи мордашки. Я с интересом следила за реакцией Евгения. Но он был рассеян и чем-то недоволен. Возможно, ему больше нравилось бы сидеть в номере и смотреть телевизор или кувыркаться со мной в постели, и этот светский выход испортил ему настроение.

Дискотека была устроена без всяких претензий: безостановочно гремела музыка, и народ то коллективно прыгал, вертя всем, чем можно, то делился на пары, танцуя медленные танцы. Мы несколько раз станцевали с Евгением что-то вроде вальса. Двигался он очень хорошо, танцевать умел не только вальс, и я заинтересованно уточнила, вспомнив, как слаженно они танцевали с Викусей:

— Ты в студии бальных танцев занимался? С Панкратовой, правда?

Он кивнул:

— Ну да, шесть лет. Хотя мне этого вовсе не хотелось. Я еще в спортивную студию ходил, на карате. Да еще учился в школе с математическим уклоном. Уходил из дома в семь, приходил в десять. Так что ходил я на танцы только из-за родителей. Им уж очень хотелось Геннадию Петровичу угодить, он же друг отца еще со школы. Вот и приходилось с Викторией на соревнования разные ползать. У нее кавалера не было: парней на бальных танцах кот наплакал. Они на такие мероприятия не ходят.

Краем глаза я заметила, что за нами пристально следит хорошенькая девушка. Она оценивающе щурилась, определяя, кем мы приходимся друг другу. С каждым танцем она оказывалась все ближе и ближе, пока не остановилась рядом. Я ожидала какого-нибудь гнусненького вопроса, и он последовал. Обращаясь к Евгению, она невинно спросила:

— Извините, а вы со своей тетушкой в каком корпусе живете?

Она надеялась меня полностью деморализовать, но у меня от смеха все поджилки затряслись, и я с трудом расслышала грубоватый ответ Евгения:

— А какое вам дело, где мы с женой живем?

Девица сделала вид, что жутко расстроена:

— Ой, извините, я думала…

Посмеиваясь во весь рот, я уточнила:

— Что вы думали, мы уже поняли. Вы хотели подчеркнуть, что я старая и неказистая в отличие от вас, молодой и красивой. На редкость топорная работа, надо сказать.

Бедная особа растерялась. Такой прямоты она не ожидала. Видимо, все вокруг играли по ее правилам, и, напоровшись на равных по силе противников, она сдрейфила. Побледнев, полуиспуганно протянула:

— Да я вовсе не то имела в виду…

Евгений брезгливо подтвердил:

— Да не отпирайтесь уж! Навидался я за свою жизнь подобных идиоток. Почему вы считаете, что так уж хороши? И запомните: умные мужчины терпеть не могут нахальных дур!

У нее на глазах появились слезы, и она убежала, оставив меня наедине с моими неприятными мыслями. Это только первая ласточка. Видимо, такая судьба ждет всех, кто связывает себя с красивыми мужчинами. И претенденток будет немерено, пока не появится действительно молодая и красивая. И тогда Евгений поймет, что ему гораздо лучше с ней, чем со мной. Я так углубилась в предполагаемые неприятности, что не поняла, что мне говорит мой спутник.

Он потряс меня за плечо и вывел из здания на свежий воздух. Пасмурно спросил:

— Ну и что ты опять себе навоображала?

Пришлось изобразить полнейшую невинность:

— Ничего. Просто спать хочу. А что, ты мне что-то говорил?

— Да у тебя сонная болезнь просто. Спишь и спишь…

Я возмутилась:

— Какой поклеп! Когда это я сплю? Ты же мне не даешь!

— Но ведь я же не сплю, когда ты рядом!

— Просто у тебя сил больше! — Я готова была спорить по пустякам, лишь бы увести его от ненужной мне догадки.

Придя в номер, он посадил меня рядом с собой, и я догадалась, что предстоит серьезный разговор.

— Почему ты никак не можешь понять, что мне совершенно неинтересны эти глупые девчонки? Что мне нужно сделать, чтобы ты мне наконец поверила?

Он требовательно смотрел на меня в ожидании ответа. Но дело-то вовсе не в нем, а во мне. Слишком много у меня проблем, и вряд ли я смогу с ними когда-нибудь справиться… Чтобы прекратить эту никому ненужную вытягивающую жилы беседу, я фривольно провела пальцем по его ключице. Он взглянул на меня с пониманием.

— Пытаешься меня отвлечь? — Он хотел гордо добавить, что у меня ничего не выйдет, но я погладила его колено и медленно провела ладонью по бедру. Эта незамысловатая ласка тут же отправила его в аут — у него помутнел взгляд, напряглись мышцы живота, и он хрипловато пробормотал: — Ладно, потом договорим…

Под утро я проснулась от тихого шуршания в углу. Раньше одна лишь мысль о мыши заставила бы меня задрожать от ужаса, но теперь, под защитой сильного мужчины, мне сам черт был не страшен. Я чувствовала себя так хорошо, что испугалась. Как же я буду жить одна, без него? Если подобная перемена произошла со мной всего за пару недель, то что станет за большее время? Я ведь попаду от него в такую зависимость, которая сделает невозможной саму жизнь без него!

Решив выйти из этой истории с наименьшими потерями, я целую неделю тайком репетировала в ванной наш последний разговор и в день отъезда безмятежно заявила Евгению, еще расслабленно лежащему на постели и пристально следившему за каждым моим шагом:

— Евгений, я не хочу, чтобы мы встречались в городе. Мне это ни к чему.

Он рывком сел, нимало не заботясь о своей наготе, и с недоверием посмотрел на меня.

— Что за чушь?

Надеюсь, выражение кокетливого удивления, что я столько времени репетировала перед зеркалом, удалось мне в полной мере. Теперь может вывезти только автоматизм. Но и он подведет, если разговор пойдет не туда. Я легкомысленно повторила:

— Конечно, порезвились, и хватит. Отпуск кончился, начинаются трудовые будни. Мне в нормальной жизни курортные романчики ни к чему.

Он сначала побледнел, потом покраснел. Да, хорошая тренировочка для его сердечной системы. Просипел с каким-то чрезмерным даже для себя гневом:

— Ну, ты саму себя переплюнула! Думаешь, я тебе поверю?!

Ну что ж, этот вариант тоже был мной проработан.

— Ну, это твои проблемы — верить мне или нет. Я же тебе говорю, что не хочу больше с тобой встречаться.

Он несколько задумался. Потом пробуравил меня сумрачным взором, как Байрон, и потребовал уточнений:

— Почему?

Да по кочану! Вот ведь безобразие какое — объяснения ему еще подавай! Хорошо, что я продумала и это.

— Просто надоело. Мне, знаешь, быстро все надоедает. Характер такой, непостоянный.

Он почувствовал себя надоевшей игрушкой. Нет, не хотела бы я быть на его месте. Вложить столько сил, столько чувств, и вдруг такой глупый конец… Но что поделаешь, другого выхода я не видела. Пусть лучше злится, чем переживает…

Он странно затих, и мне было показалось, что он плачет. Но нет, наоборот, его лицо стало замкнутым и упрямым. Да, напрасно я надеялась пронять его до печенок, чтобы он оставил меня в покое. До этого долгожданного момента, похоже, еще далеко…

Евгений помолчал немного, потом пробурчал:

— Вот оно, значит, как! — И посмотрел вдаль, что-то прикидывая. Я вновь пожалела, что не могу проникнуть в его мысли.

Отбрасывая мои досадные слова, он встряхнулся и деловито спросил:

— Ну, ты готова?

Я недоумевала. После этого объяснения я должна была топать на автобус, чтобы пилить час на электричке, а вовсе не ехать с ним на его роскошном авто. Я на это и не рассчитывала. Поэтому немного растерянно проблеяла:

— Да нет, мне еще до автобуса полтора часа…

Он перекосился и свирепо бросил:

— Мы с тобой сначала пообедаем, потом едем домой. Что касается твоих выдумок про переменчивый характер, то это обсудим позже.

Одевшись, засунул ноги в кроссовки и встал у двери, всем своим видом являя непоколебимое мужское терпение. Заметавшись, я натянула кроссовки, накинула куртку и вышла. Он спокойно шел следом, будто и не прозвучало крайне обидных для него слов. Похоже, он не собирался принимать их всерьез. Уяснил, конечно, что я не хочу продолжения нашей связи, но в мои мотивы не поверил.

Да, умный любовник — всегда проблема. Разродившись сим великолепным софизмом, я стала выдумывать новые, более убедительные причины для разрыва, но голова соображала плохо. Вернее, она вообще работать отказывалась. Конечно, так приятно чувствовать себя любимой и защищенной, пусть и ненадолго. Просто это непорядочно — связывать молодого и полного сил красавца с такой унылой развалиной, как я.

Мы пообедали, причем Евгений ел за четверых, стараясь восстановить подорванные безумными ночами силы, отчего я почувствовала себя виноватой. После обеда он сдал номер, взял наши вещи, погрузил в багажник. Усадив меня на переднее сиденье, заботливо пристегнул ремнем безопасности, будто я сама этого сделать не могла, и мы помчались в город. Всю дорогу он молчал, позволив мне надеяться на действенность моего утреннего заявления. Но, довезя меня до дому, вышел из автомобиля и, несмотря на мои горячие протесты, отправился за мной в квартиру. На вопрос, что он собрался делать, многозначительно усмехнулся: