— Ревнуете, да? Это приятно, хотя и напрасно. Мы с ней в первый же вечер так разругались, что отдыхать нам пришлось в разных отелях. Так что мы друг друга и не видели. Кстати, инициатором нашего разъезда стал Панкратов. И я до сих пор не пойму: то ли он Викторию пожалел, то ли меня видеть не мог. — Он сжал мою руку и спросил: — И почему бы это?

Мне было понятно почему, но Евгению знать об этом вовсе не обязательно. Я сделала невинное лицо.

— Понятия не имею.

Но видимо, переиграла. Он задумчиво сказал:

— Вот оно что. Я об этом догадывался, но уж больно верить не хотелось. Он вам предложил стать его любовницей?

Я сердито хмыкнула.

— То есть так же, как и вы? Нет, и не думал!

У него на скулах выступили темные пятна, но он, не отвечая на мою подначку, продолжил демонстрировать свои дедуктивные возможности:

— Он сказал вам, что вы ему нравитесь? Да?

Он пытливо смотрел на меня, выискивая на моем лице подтверждение своим выводам. Я запаниковала. Все это походило на игру «горячо-холодно», в которой я никогда сильна не была. Постаралась перевести разговор на другое, спросив его о какой-то ерунде, но он на мою уловку не поддался, упорно роя носом землю:

— Он вам в любви признался! Точно! Что-то вроде «последняя любовь — самая нежная»… А вы ему отказали. Так же, как и мне. Вот почему он относился ко мне с таким раздражением, что даже мои родители это заметили. Меня мать потом долго пытала, чем я досадил дяде Гене…

Мне не понравился столь издевательский тон. Геннадий Петрович его никак не заслужил. Я холодно спросила:

— Даже если это и правда, вам-то лично что до этого за дело? Какое вы имеете право совать нос в чужие дела?

Он замолчал, что-то обдумывая. Потом легко согласился:

— В самом деле, никакого. Уже одно то, что вы ему отказали, делает его таким же пострадавшим, как и я…

Я раздраженно его поправила:

— Он мне ничего не предлагал, и, следовательно, я ему ни в чем не отказывала!

Евгений по-мальчишечьи хохотнул:

— Естественно, не предлагал! Если вы сидели с таким же чопорным видом, как сейчас, конечно, он ничего не предлагал! Он же умный человек и понимает, когда можно предлагать, а когда это бесполезно! Должен же он был сохранить лицо, черт побери!

Мне было не по себе от его логических выводов, и я нарочито широко зевнула, всем своим видом стараясь ему показать, что мне его рассусоливания неинтересны.

Заметив это, он вздохнул и без особой надежды предложил:

— Давайте в кафе заедем? Поужинаем, а? Я голодный как зверь…

Он правильно ни на что не надеялся, я тут же отказалась, развеяв его робкую надежду:

— Нет уж, вы меня сначала отвезите, а потом идите ужинать. Без меня приятнее — дешевле и возможностей больше…

Он подозрительно нахмурился:

— И что за возможности такие?

Я назидательно пояснила:

— Там столько красоток по вечерам ошивается в поисках подходящих знакомств…

Он зло подтвердил:

— Вы правы — именно ошивается. А мне такие дурочки и даром не нужны. Вы что, меня глуповатым мальчуганом считаете?

Я с осуждением покачала головой. К чему такой запал?

Евгений примиряюще положил теплую ладонь на мою руку. И почему он всегда такой горячий? Может, у него давление повышенное? Он по-детски наклонил голову, снова напомнив мне огорченного и обиженного мальчугана.

— Аня, мы ведь так давно с вами не виделись. Неужели вы нисколько не скучали?

Высоко вскинув брови, я с профессионально разыгранным равнодушием отрицательно покачала головой. Он криво усмехнулся.

— Не верю. Почему вы так упорно пытаетесь спрятать от меня свои чувства?

Посмотрев на него, я насмешливо опровергла его наивные слова:

— Ничего я не скрываю. Я вообще очень открытый человек. Мне прятать нечего. И признайтесь честно: если бы я согласилась на ваше предложение и позволила вам узнать меня поближе… — При этих словах у него ярко блеснули глаза, и он с интересом придвинулся ко мне. Я слегка отшатнулась и неприязненно закончила свою мудрую мысль: — Вы давно бы забыли, как меня и звали!

Он коварно усмехнулся и предложил:

— А давайте попробуем! Как узнать, что может быть, если ничего не делать?

Я сразу отказалась:

— Спасибо, не хочу!

— А почему? Чего вы так боитесь? И не кормите меня побасенками про свою боязнь первой ночи. Это уже было. Что-нибудь новенькое выдумайте.

— Не собираюсь я выдумывать для вас ничего эксклюзивного, вот еще! И стареньким обойдетесь. Неужели нельзя поверить, что я просто ничего не хочу менять в моей жизни? И вы мне не нравитесь!

Он что-то насмешливо просвистел.

— И снова слышу фальшь в вашем голоске. Мало тренировались. Или просто так рады меня видеть, что сбиваетесь с верного тона?

Это было правдой, но в этом я и под пытками не признаюсь. Постаралась его разозлить, чтобы избавиться от навязываемого мне соблазна. Ничего нового не придумав, устало прикрыла глаза и томно протянула:

— Евгений! У вас гипертрофированное самомнение! Вы просто не можете принять тот факт, что элементарно мне не нравитесь! — И, резко выдернув свою руку, сердито рявкнула: — Отстаньте, поняли!

Внезапность нападения себя оправдала: он дернулся и молча погнал джип к моему дому. Но я чувствовала, что он вовсе не разозлен и даже не обескуражен, а просто исполняет роль, как положено по пьесе, где я и сценарист, и режиссер. Мне стало не по себе. Что он задумал? Чувство было пренеприятным, будто мы с ним поменялись местами: теперь он играл со мной, как кошка с мышкой. Хотя я никогда с ним не играла и цель у меня была крайне проста: жить спокойно. Разве я многого хочу?

Иронично поблескивая серыми глазами, Евгений быстро вел машину, пренебрежительно кривя губы. Напряжение в салоне все нарастало, он холодно усмехался, но ничего не говорил. Я уже готова была взорваться, не вынеся грозовой атмосферы и на улице, и в машине, когда мы подъехали к моему дому.

Евгений откинулся на спинку, против обыкновения не делая ни малейшего движения, чтобы мне помочь, и следя за мной недобрыми глазами. Проигнорировав его страшную месть, я как можно элегантнее выбралась из глубокого сиденья, мирно сказала ему огромное спасибо за доставку, открыла дверцу и под косым проливным дождем рванула к подъезду. И хотя он остановился почти под козырьком подъезда, успела промокнуть до нитки.

Дома, переодевшись в сухое домашнее платье и протерев волосы полотенцем, включила «Сильву» Кальмана и решительно запретила себе мусолить в голове осточертевшие вопросы. Но спрятать от себя радость от возвращения Евгения не удалось. Хотелось петь, танцевать и громко кричать. Обуздать свой темперамент оказалось выше моих сил, и я сделала тур вальса по комнате, выплескивая накопившееся возбуждение. В комнату заглянула мама, пробурчала:

— Что это с тобой? Влюбилась, что ли?

И ушла, а я упала на диван, не желая признавать очевидное.

Глава 8

Санаторий я выбирала тщательно, читая рекламные проспекты и опрашивая очевидцев. Выбрала «Северный», далеко не самый дорогой, но, по рассказам счастливчиков, побывавших там, неплохой. Накануне отъезда попрощалась с коллегами, выслушав массу напутствий и мудрых советов нашей бывалой Лидии Антоновны, и ушла домой собираться. Сложив все нужные вещи в одну не слишком объемистую сумку, со смешанным чувством удовлетворения и сожаления подумала, что там Евгению меня не найти — я специально предупредила своих знакомых зря не болтать. Главный мой провокатор Викуся вообще не в курсе, что у меня отпуск, а чего не знает, того и не расскажет.

На следующий день доехала на автобусе до железнодорожного вокзала, села в электричку и через час вышла на нужной станции. У маленького грязноватого здания приехавших дожидался небольшой санаторский «пазик» с яркой желтой полосой на боку. Через десять минут он остановился возле главного корпуса санатория в густом сосновом бору. Выйдя из автобуса, я даже покачнулась. Воздух был — упоительный! Чуть прохладный, с запахом хвои и грибов, он был таким чистым и прозрачным, что лился в легкие сам, без всяких усилий с моей стороны. Оформившись в регистратуре, отправилась в свой корпус.

Мой одноместный номер оказался на третьем этаже старого здания, расположенного на самой окраине санаторских владений. Удобств в нем не было, они располагались в конце коридора. Что поделаешь — денег на приличный одноместный номер не хватило, а с чужими людьми я жить не хочу. Лучше так, чем терпеть не слишком приятную соседку, тем более что душ с туалетом не так уж от меня и далеко.

В этот же день посетила лечащего врача, получила массу назначений, ужаснувшись такому обилию обнаруженных у меня болячек. Или просто так положено в подобных заведениях? Если уж попал сюда, то санаторных удовольствий тебе выдадут соответственно заплаченному? Сходила в местную библиотеку, взяла пару книг, за которые отдала по сто рублей залога. После ужина достала из сумки плейер с любимыми записями, растянулась на кровати, включила тихую музыку и стала перечитывать любовный роман Джуд Деверо. Романы про любовь хороши тем, что через некоторое время их содержание почти полностью забывается, и читать их можно заново. Хотя про любовь мне читать не стоило — соблазнов нужно избегать, особенно если есть вероятность им поддаться.

На следующий день с утра, натянув трикотажный спортивный костюм, купленный на китайском рынке, начала забег по процедурным кабинетам. В перерывах были завтрак, обед, полдник. После полдника процедуры кончились, и я смогла немного передохнуть, гуляя в одиночестве по сосновому бору, окружавшему санаторий. Да уж, сколько нужно сил и здоровья, чтобы полноценно подлечиться в санатории!