Возможно это вторая часть, а возможно на вторую не потянет. Так что все зависит от глав. Сколько наберется до конца романа.


28 ГЛАВА

СНОВА ВЕРНУТЬСЯ


Я посмотрелась в маленькое зеркальце и не поверила сама себе. Как все же цвет волос и прическа меняют людей. Вопрос "кто я?" так и остался на повестке дня нерешенным. На меня смотрела юная кукла Барби. Наивная, красивая, очаровательная. Даже не верилось, что это воздушное создание и есть я. Волосы, выкрашенные в очень светлый тон, золотисто пепельные легкими локонами падали мне на плечи, за ушами я заколола их заколками с вычурными цветами. Высокий лоб открыт глаза намеренно округлила и ресницы удлинила, как только могла. На губы светло розовый блеск. Куда подевалась роковая красавица Инга? Сейчас я прелестная нимфетка мне и двадцать три не дашь, не то что двадцать пять. За окнами золотой листопад октября на мне надето платье из тонкой белой шерсти, такое же белое пальтишко, белые сапожки. Образ нужно холить и лелеять. Теперь я сама себя не узнавала. Анечка — студентка медицинского, и ни у кого это не вызовет сомнений. Я проехала на такси по знакомым улицам и с трудом сдержалась, чтобы не остановиться возле дома Ивана Владимировича, но мне туда нельзя. Если Герман усомниться в моей гибели, там он будет искать меня в первую очередь. Я знала, кто мне должен помочь и поможет, потому что иначе и быть не могло. Таксист остановил в старом районе с обшарпанными пятиэтажками. Я расплатилась и кокетливо улыбнулась, оттачивая свои чары на несчастном парнишке, тот покрылся ярко алым румянцем и даже забыл взять из моих рук купюры.

Оглядевшись по сторонам, я нашла нужный мне дом. Как же давно я здесь не была. Восемь лет назад, всего единственный раз, Артур привозил меня к своему другу. Но я бы нашла это место с закрытыми глазами. Все что касалось Артура, я помнила отчетливо и слишком остро. Поправив шарфик, я зашла в подъезд, поднялась по лестнице и нажала на звонок возле красивой, оббитой светлой кожей, двери. Открыли мне не сразу. На пороге возникла слегка потрепанная девушка с припухшими от сна глазами, и вопросительно на меня посмотрела:

— Вам кого?

— Пашу. Если можно.

Она окинула меня критичным взглядом, но дверь отворять полностью не торопилась и на ее лице появилось странное выражение:

— Ты кто такая?

Я понимала, что девушка видимо подружка или жена и явно недовольна симпатичной гостье.

— Я его давняя знакомая, — ответила я.

— Вот что, знакомая, катись-ка ты отсюда, пока я сама тебя с лестницы не спустила и…

— Лара, кто там?

Послышался голос Пашки и через секунду дверь распахнулась. Друг Артура совсем не изменился — все такой же рыжий здоровяк. Мы смотрели друг на друга долго. Я видела, как вытягивается его лицо, округляются серые глаза

— Ну ни хренаськи! Ва…

— Анечка, — перебила я и многозначительно на него посмотрела.

Он усмехнулся:

— Проходи, Анечка. Лариса нам сейчас кофе заварит.

Девушка злобно фыркнула, но возразить не посмела. Я прошла в просторную залу следом за Пашкой. Он все еще бросал на меня взгляды полные удивления, а я с наслаждением села на мягкий диван и сбросила пальто. Я устала, проголодалась, и постепенно отпускающий токсикоз сменился чувством первобытного голода.

— Какими судьбами? Ты не в Австрии? Замуж вышла?

В его словах слышались издевка и ирония.

— Не в Австрии и замуж не вышла. Я к тебе поговорить, серьезно поговорить.

В этот момент зашла Лариса и поставила на столик две чашки с кофе и кубышку с сахаром.

— Ларочка, там, в пиджаке бумажник. "Визу" возьми и сходи по магазинам эдак часика на три, хорошо?

Девушка прожгла меня взглядом полным ненависти, но бумажник достала и карточку тоже. Через десять минут за ней закрылась входная дверь.

— Милая, послушная — как всегда на пару месяцев, а потом захочет вселенную, а я не смогу подарить. Ну, так что, Василиса, может коньячку за встречу с давней подружкой?

— Я не пью.

Пашка подвинул ко мне пачку сигарет.

— И уже не курю.

Он смотрел на меня, слегка прищурившись. Видно было, он много чего хотел мне сказать не особо приятного, но ждал, когда я начну говорить. Я глубоко вздохнула и спросила:

— Как он там? Где он? Когда ты в последний раз его видел?

Пашка все же принес коньяк, наполнил свой бокал и тихо, но настойчиво попросил:

— Сначала рассказывай, а потом вопросы задавать будешь. Отвечу если посчитаю нужным. Рассказывай, как ты Чернышева за решетку определила.

Я рассказала ему все. Начиная с той минуты как увидела, что Артура арестовали. Последнее время я говорила только правду, даже странно стало после стольких-то лет сплошной лжи. Я знала, что Пашка мне не верит, да и не ждала от него ничего кроме подозрений, только у меня имелось два веских доказательства того, что я не лгу. Когда я закончила говорить, Пашка усмехнулся:

— Значит, охранника на тот свет отправила и сбежала? А Новицкая тебе помогла да?

Я кивнула.

— Складно поешь, только я сам так петь умею.

Я знала, что он это скажет, сунула руку в сумочку и достала газету, которую купила сегодня утром прямо выйдя из парикмахерской. Пашка взял ее у меня и развернул. Я видела, как меняется выражение его лица по мере прочтения.

Он отложил газету в сторону.

— Круто. Значит автокатастрофа? Отстал я от жизни за несколько дней.

Я кивнула снова.

— Я теперь вне закона.

Пашка встал с кресла и прошелся по комнате, потом закурил. Он думал, лихорадочно, нервно. Я ему не мешала. Потом остановился напротив меня.

— Новицкий поверит в этот фарс?

Я не знала. Очень надеялась, что поверит, но теперь я понимала, что недооценивать бывшего любовника мне точно нельзя. Пашка дымил в мою сторону, и я чувствовала как к горлу подступает тошнота. Резко встала.

— Туалет где?

— Там. Эй, ты чего?

Я побежала в том направлении, что он показал, и меня как всегда вывернуло наизнанку, я даже дверь за собой закрыть не успела.

— Я воды принес, на, попей, а то совсем бледная как мертвец.

Я, пошатываясь, поднялась с колен умылась холодной водой и протянула руку за стаканом, в тот же момент меня снова затошнило, и я скрутилась над раковиной.

— Да, что с тобой, черт возьми? Ты больна?

Я, задыхаясь, прополоскала рот и взяла у него стакан, жадно опорожнила.

— Да, Паш, больна. Если мои подсчеты верны — месяцев через шесть выздоровею.

Пашка оторопел.

— Беременная что ли?

Я кивнула и почувствовала, что приступ отступил.

— От кого? От Чернышева?

— Да. У тебя соленые огурцы есть?


Это был второй аргумент в мою пользу, с этого момента Пашка свое отношение ко мне изменил. Уже через пару минут я грызла огурец и запивала водой, а Пашка снова мерил комнату шагами.

— Зачем вернулась? Ему пятнашку впаяли. Так что могла и не дергаться, сидеть в Австрии или еще куда дернуть.

— Я хочу вытащить его оттуда.

Пашка усмехнулся:

— Это как позволь узнать? Строгач, без права апелляции как ты его вытащишь?

— Артур не убивал этого типа и у меня есть доказательства.

— Наивная. Да кто это дело третий раз поднимать будет? У них глухарь раскрылся, и козел отпущения нашелся. Так что доказательствами можно известное место подтереть.

Я понимала, что он прав. Почему то мне казалось, что как только вернусь и достану бумаги, выкуплю у Геннадьевича, все образуется, только Пашка прав — третий раз дело Артура пересматривать уже не станут. Я почувствовала, как по щекам потекли слезы, смахнула рукой, а они все равно текли, и я отвернулась от Пашки. Он сел рядом со мной.

— Отсидит он, Вась, от звонка до звонка отсидит. Смирись. Ждать пятнадцать лет на это никто не способен. Жизнь продолжается. Уезжай, начни все сначала. Артур поймет.

Нет, это они ничего не понимали, я не уеду и ждать тоже не стану. Я вытащу его оттуда.

— Я к нему на свиданку через пару дней поеду, все расскажу. Ты не горюй, Васек, все хорошо будет.

— Я хочу его увидеть, — прошептала я.

Пашка вздохнул.

— Мне подготовить его нужно. Артур думает, это ты его туда определила. А может теперь и сам считает, что ты погибла, если у них там вообще вести с воли быстро распространяются.

— Я сама с ним поговорю. Разрешение на свидание есть?

— Есть.

— Я с тобой поеду.

Пашка кивнул.

— Тебе есть, где остановиться?

Нет, остановиться мне было негде. Риск что меня узнают, был очень велик. Все- таки известность злая штука.

— Я устроюсь, квартиру сниму. Что-нибудь придумаю.

— У меня останешься пока. Места хватит. Завтра выезжаем. Туда сутки добираться да и свидания ждать тоже сутки придется. Ему пока разрешили краткосрочное. В строгаче можно только три свидания в год. Два по четыре часа и одно на день.

Пашка протянул руку и вытер слезу у меня со щеки.

— Вот теперь узнаю тебя. Изменилась ты, Вась, другая стала, только как любила его тогда, так до сих пор и любишь. Жаль не сложилось у вас. Наворотили вы всякого. Ты крепись, все хорошо будет.

В этот момент я разрыдалась, обняла Пашку и завыла. Во мне словно щелчок произошел. Он гладил меня по голове и что-то тихо говорил, а я его не слышала. Когда наконец-то успокоилась, то задыхаясь спросила:

— А девушка твоя?

— Домой сегодня пойдет. Ты отдохни. Тебе теперь о себе заботиться надо. Вот с Артуром увидишься, и начинай жизнь сначала.


Утром я взяла машину Пашки, пришло время доставать запасы из "банка". У меня была припасена круглая сумма, которая собралась за долгое время. Неприкосновенный запас. Я подозревала, что возможно окажусь в ситуации, когда Герман отберет все, что мне дал. Только Новицкий не учел, что я тоже не дура и пути к отступлению у меня были. Кроме того, все свои акции я переписала на имя Ивана Владимировича еще до того как все завертелось. Правда сделала я это, потому что Рахманенко не доверяла, но сейчас я точно знала, что "ТрастингСтрой" в безопасности. Простаиваится пока, но не продан. Я займусь этим потом. Когда страсти улягутся. Я вышла из машины и, приподняв воротник пальто, прошла за кладбищенские ворота.