Артур посмотрел на часы. Скоро она приедет с вещами. Вчера они перевезли его барахло, а сегодня Инга поехала за своими чемоданами. Попросила Артура не сопровождать ее, чтобы лишний раз не мелькать перед людьми Германа. Сегодня они начнут новую жизнь. Артур готов к переменам. Он готов начать жизнь сначала и измениться для нее.

В дверь позвонили. Артур удивленно обернулся. Они только въехали, их адреса не знает даже Пашка. Может это хозяйка квартиры или соседи?

Как только повернул ключ в замке — дверь с грохотом отворилась, Артура сбили с ног, и придавили к полу, скручивая руки за спину. В затылок ткнулось холодное дуло пистолета, а перед глазами лишь тяжелые ботинки.

— Артур Чернышев, вы арестованы по обвинению в преднамеренном убийстве, у вас есть право сохранять молчание, каждое слово, сказанное вами, будет использовано против вас. У вас есть право на один звонок, право на адвоката — если у вас нет адвоката, вам будет предоставлен бесплатный защитник.

***

Я вышла на улицу с тяжелыми чемоданами, охранник помог мне поставить их в багажник, проводил удивленным взглядом. Обычно их ставили в известность, если я уезжала, сейчас это было неожиданностью для них. Впрочем как и для меня.

Я сама не понимала, как решилась на это. Каким образом Чернышеву удалось перевернуть мою душу наизнанку. Он подарил мне счастье, так же как когда-то боль и горе. Я как пересохшая губка впитывала его страсть, нежность. Я растворялась в нем. Он постоянно был рядом со мной, он заполнил собой все пространство. Я смотрела на него и понимала, что уже не смогу быть как раньше холодной, злой и нетерпимой. Мне было хорошо. Слишком хорошо, я боялась того урагана чувств который проснулся во мне с новой силой. Сейчас это уже не была нежная влюбленность Василисы, я горела в огне. Как только позволила чувствам взять верх над разумом, последний и вовсе исчез. Сейчас я любила его как зрелая женщина, я задыхалась от эмоций переполняющих меня при каждом его прикосновении. Каждое слово, каждый стон сводили меня с ума. Я пожирала минуты счастья как голодающий, дорвавшийся до праздничного торта. Кусок за куском, жадно оглядываясь, чтобы никто не отнял — не то убью. Как только Артур дал мне право себя любить, я сошла с ума. Вся моя ненависть превратилась в пылающий комок страсти. Меня не страшил Герман, мне стало на все наплевать — я хотела быть счастливой и любимой. Даже в самые лучшие минуты моей жизни с Артуром, в прошлом, он не был со мной настолько близок и нежен. Нежен только в отношении ко мне в любви он как всегда был неутомим и неистов. Мне нравилась его резкость и грубость. Его доминирование надо мной в постели, он порабощал меня, я не могла устоять, когда его синие глаза горели страстью. Я знала ЧТО он может мне дать. Настолько удовлетворенной и голодной одновременно, я еще никогда не была. Меня заводила сама мысль, что это он прикасается ко мне, он берет меня, он ласкает меня своими умелыми пальцами или доводит до безумия дерзким языком. Я хотела его постоянно, я находилась в непреодолимой зависимости от секса с ним. Чем больше он мне давал, тем больше мне хотелось забрать. Даже с Германом где я испробовала, казалось, все мыслимые и немыслимые способы получать удовольствие и не получала, с Артуром я могла кончить только от его хриплого шепота мне в ухо. Он мог возбудить меня короткой фразой о том что хочет облизать мои сладкие губки и я, черт возьми, не понимала какие именно, потому что он облизывал меня всю с ног до головы. Он мог собирать мои оргазмы, как коллекционер, оттягивая собственное наслаждение на часы. Он мог ехать со мной в машине и, глядя на дорогу просунуть руку мне между ног и довести до экстаза лишь парой легких касаний через влажные трусики.


Я больше не хотела войны. Я жаждала быть рядом с ним и начать все сначала. Доверяла ли я ему? Скорее нет, чем да, но сопротивляться уже не могла. Только теперь наши отношения были совсем другими, Артур относился ко мне как к равной. Я боялась думать о том, что будет дальше, я не строила планов, я просто была счастлива.

Я припарковала машину возле подъезда и как только вышла увидела как несколько полицейских волокут Артура к бобику с синей мигалкой. Все мое тело заледенело. Я подбежала к ним, но мне преградили дорогу двое человек в форме. Я крикнула одному из тех, кто тащил Артура к машине:

— Куда вы его везете? Что происходит? Что черт раздери происходит? — Артур обернулся, его глаза вспыхнули.

— Инга!

— Молчать!

Артур дернулся, делая движение в мою сторону, но один из полицеских ударил его в живот и затолкал в машину.

Меня смерили холодным презрительным взглядом:

— Он арестован, а вы кто такая?

Меня затошнило, я поднесла руку к горлу, чувствуя как мне непреодолимо хочется закричать.

— Я…я его девушка.

Полицейский окинул меня оценивающим взглядом:

— Нам не положено открывать информацию не близким родственникам. Вы можете все узнать в отделении. Хотя такого рода информацию может получить лишь его жена и если не ошибаюсь у него она имеется.

Мои щеки вспыхнули, словно после хороших пощечин.

— Арестован за что, просто скажите, я прошу вас.

— По обвинению в убийстве. Пропустите.

Полицейский пошел к машине, я сунула руку в сумочку и побежала за ним, схватила за рукав.

— Эй, вы, что себе позволяете? Мешаете полиции при исполнении? А ну-ка уберите руки.

Я незаметно вложила в его ладонь свернутые купюры.

— Просто скажите куда его…Скажите мне.

— Пока что в СИЗо.

Я бросилась к своей машине, на ходу доставая сотовый. Застыла. И кому я буду звонить? Герману? Кому?

Мною овладело отчаянье. Я села за руль, чувствуя, как сердце колотится в горле. Снова схватилась за телефон, набрала номер Генадьевича.

— О, Инга! Я уже думал вы обо мне забыли, и…

— Я прошу вас, мне срочно нужен адвокат, хороший адвокат.

В трубке молчали.

— Вас арестовали?

— Нет, не меня, мне нужен адвокат, — истерически закричала я.

— Для кого?

— Мы можем с вами встретиться?

— Конечно. Через полчаса на нашем прежнем месте.

Я завела машину и сорвалась с места. Мне нужны были деньги. Срочно снять наличность. В банке мне ответили, что на моих счетах все по нулям, а карточки заблокированы. Я в недоумении хлопала глазами, потом указала номер своего личного счета — и тот закрыт. Постепенно мною овладевала паника. Я не понимала, что происходит, откуда на меня все это сыплется. Пока не зазвонил мой сотовый. Увидев имя Германа на дисплее, я побледнела. Я все поняла. Дрожащими руками поднесла трубку к уху.

— Все деньги переведены на мой счет в Швейцарии, у тебя нет ни копейки. Геннадьевич не будет ждать тебя через полчаса на назначенном месте — ему уплачено за то чтобы не помогал тебе. Я перекуплю любого адвоката которого ты наймешь.

Я замерла, сердце замедляло свой ход, наконец, немного придя в себя, я тихо спросила:

— Чего ты хочешь, Герман?

— Возвращайся домой — поговорим.

Я кивнула сама себе, понимая, что перечить ему бесполезно. Его голос доносился издалека и казался глухим и металлическим.

— Я приеду.

— Шмотки свои вези обратно, — скомандовал Новицкий и отключил звонок.


23 ГЛАВА

ПРАВО ВЫБОРА


Герман сам впустил меня в дом. С совершенно невозмутимым видом, будто ничего не произошло. Он даже поцеловал меня, как всегда после расставания. Забрал чемоданы, поставил у порога.

— Я приготовил тебе твой любимый коктейль. Охрана не появится до утра, так что у нас вся ночь впереди.

Я шла следом за любовником, и мне не нравилось его спокойствие, меня настораживало, что он не набросился на меня с обвинениями. Я ожидала чего угодно только не этого. Я слишком хорошо знала Германа чтобы понять — он спокоен, потому что ему нечего опасаться, потому что в отличии от меня он все знает и все продумал. Сколько времени у него было на то что бы захлопнуть меня в ловушку? День? Два? Неделя? Как давно он знает обо мне и Чернышеве и что именно?

— Я заказал ужин из итальянского ресторана, скоро накроют на стол.

— Я не голодна. Герман, не тяни — говори.

Он прищурился и улыбнулся — ласково, как кот, играющий с мышкой которая точно никуда не денется.

— Давай сначала выпьем.

— Я не пришла сюда распивать с тобой коктейли и ужинать при свечах, ты заставил меня это сделать. Так что говори или..

— Или что? Куда ты пойдешь, Василиса? Петь по кабакам? Ведь у тебя нет ни копейки. Старая любовь не ржавеет верно? Ничего ее не берет ни время, ни расстояние ни подлость самого объекта страсти?

Он не называл меня Василисой с тех пор как мы стали любовниками, с тех пор как он купил мне новые документы.

Я промолчала, мне было нечего ему ответить. Сейчас не помогут ни ложь, ни притворство. Герман знал слишком много, я видела по его лицу, по взгляду, что он приготовился к этому разговору, как я готовилась к своей мести — тщательно и все продумав.

— Браво! Ты сделала меня как мальчишку! Отымела по полной программе, даже моим врагам не удавалось так водить меня за нос. В какой-то мере я восхищен. Только ты разочаровала меня. Ты его простила да? Простила после того как он бросил тебя как ненужную собачонку, после того как умер твой сын, после того как все эти годы он даже не вспоминал о тебе — ты его простила.

— Я люблю его, — тихо ответила и отпила коктейль из бокала. Герман кивнул.

— Конечно, любишь иначе ты бы завершила начатое, а так скисла посреди дороги, а ведь могла загнать его в угол, да так чтоб не выбраться. Я взял на себя смелость закончить начатое. Ты помогла мне затянуть удавку.

Я поставила бокал и с ужасом посмотрела на Германа: