Марси вернулась к столу, чувствуя, что ей нужна какая-то защита, чтобы вынести удар, который собирается нанести муж. Она положила тюльпаны на стол. Сейчас было не время ставить их в вазу с водой.

— О чем ты хотел поговорить, Чейз?

— О прошлой ночи.

— И что?

— Я потом почти ничего не сказал.

— Нет, но сказанное было очень лаконично. Ты выразил свою точку зрения. Ты сказал: «Ну, ты приходила дважды, поэтому теперь тебе нечего объяснять».

— Ага, — сказал Чейз, выдохнув. — Я сказал именно это.

Он опять опустил голову. Вокруг макушки его волосы слегка вились. Марси захотелось дотронуться до них, потрепать их, поиграть ими. Но прикосновение к нему казалось сейчас таким же невозможным, как случайная беседа вчера ночью. Тогда, удовлетворившись, Чейз встал, подобрал рубашку и свитер и направился по лестнице в свою спальню. Марси собирала вещи более медленно, затем тоже пошла к себе. И с тех пор они не виделись.

— Марси, мы больше не можем так продолжать.

Он поднял голову и сделал паузу, как бы ожидая реакции жены. Та оставалась молчаливой и невозмутимой. Если она попыталась бы говорить, голос подвел бы ее.

— Мы как два животных в клетке, постоянно вздорящих, бросающихся друг на друга. Это плохо и для тебя, и для меня.

— Не надо говорить, что плохо для меня, Чейз.

Он выругался.

— Не дергай задницей. Я хочу оценить все с точки здравого смысла. Я думал — надеялся, — что мы сможем поговорить без вспышек раздражения.

Марси положила свои бледные, холодные руки на стол.

— Чего ты хочешь? Скажи, о чем ты хотел поговорить?

— Нельзя использовать в споре секс.

Марси отреагировала лишь слабым кивком.

— Наша первая брачная ночь, когда мы впервые занимались любовью…

— Мы не занимались любовью в ту ночь. Она получилась безличной. Если бы ты поставил мне на лоб штамп, ситуация была бы не более официальной.

— Хорошо, благодарю.

— Ты знаешь, что это правда.

Чейз запустил пятерню себе в волосы.

— Кажется, ты обещала не злиться.

— Такого я не обещала.

Если он собирался подавить ее, сделать из нее посмешище перед всем городом, пусть перестанет ходить вокруг да около и принимается за дело.

— Ты можешь просто посидеть молча и послушать? — терпеливо спросил Чейз. — Ты же знаешь: это очень просто.

Он опять стал нахальным. Он учился ласке после их женитьбы и надеялся, что Марси ему поможет.

— Скажи мне все сразу, Чейз.

— Хорошо, — он открыл рот, закрыл, тяжело посмотрел на жену, отвернулся, укусил свою щеку, облизал губы. — Прежде всего, думаю, нам нужно начать спать вместе.

Если бы стул под ней начал кусаться, Марси была бы менее ошеломлена, но каким-то образом скрыла замешательство. Она так долго задерживала дыхание, что начала задыхаться и вцепилась в крышку стола, чтобы не упасть.

— Я не имею в виду просто спать в одной постели. Я говорю об общей спальне, о настоящей супружеской жизни.

Чейз бросил на жену неопределенный взгляд, встал с софы и начал ходить вдоль стола.

— Я много думал об этом вчера ночью, Марси. Не мог заснуть. Мои слова были продиктованы злобой. Потом я чувствовал себя чертовски мерзко. Мне пришло в голову, что мы играем в сексуальную рулетку. Доводим друг друга до сумасшествия по воскресеньям. Жаль. В нашу первую брачную ночь я овладел тобой, не задумываясь о твоих чувствах. Наверное, я даже сделал тебе больно, — он перестал ходить и посмотрел на Марси. — Правда?

Она покачала головой и тем самым солгала.

— Ладно, хорошо. Это уже кое-что. Но все равно, где я был? О, да. Вчера ночью, когда мы пришли домой, ты соблазнила меня. Ты просила… и получила. Когда ты прикоснулась ко мне, я с трудом мог скрыть свое желание. И Марси, ты была… да, ты была очень влажная. Значит, ты тоже хотела меня.

Чейз вытер ладони о брюки, словно стирая с них нервную влагу.

— Мы всегда были рядом. Дружили в школе. И только после женитьбы схлестнулись. Иногда по ночам я задумывался: почему?

Подойдя к столу, он пошарил в карманах джинсов.

— Между нами — химия. Я чувствую это. Ты чувствуешь это. — Чейз посмотрел на жену через плечо. — Про крайней мере, я думаю, что…

Рот Марси пересох. Она опять кивнула.

— Я считаю, мы делаем глупость, борясь при помощи химии. Мы взрослые люди, живем в одном доме, официально женаты и отказываем себе в основных прелестях семейной жизни. Думаю, мы должны прекратить эту глупость и начать жить. Почему нет? Хорошо, несколько недель назад мы согласились быть сдержанными во имя нашего супружества. Я знаю это. Но, черт, вчера ты была так же голодна в отношении меня, как и я в отношении тебя. В доказательство у меня на спине остались следы укусов.

Когда Чейз обернулся, Марси избежала его вопросительного взгляда. Она была рада, что он не ждет ответа, потому что еще не могла говорить. Очевидно, Чейз заготовил речь заранее и собирался сказать все перед тем, как дать возможность жене ответить.

— Ты знаешь, почему я женился на тебе, Марси. Я знаю, почему ты вышла замуж за меня. Мы оба воспитанные люди. Я люблю и уважаю тебя. Думаю, ты любишь и уважаешь меня. Мы неплохо занимались любовью прошлой ночью.

Марси встретилась взглядом с мужем. На этот раз отвернулся Чейз.

— Ладно, очень здорово занимались любовью, — поправился он. — Я был сексуально активен долгое время. Даже после смерти Тани. Иногда это был единственный способ забыть…

Чейз сделал паузу, уперев руки в боки, опустив голову, словно проводил ревизию своих мыслей, потом заговорил опять:

— Во всяком случае, я не хочу унижать тебя с помощью другой женщины. Кроме того, я уверен, что измена жене — самый худший грех из всех. — Он нежно взглянул на Марси. — Но я не могу терпеть месяцы.

Она обозначила понимание еще одним кивком.

— Я не хочу соревнования, где счет ведется друг против друга. Сексуальная жизнь может усилить нашу дружбу, не правда ли? Если мы станем совместимы в постели, то станем совместимыми во всем остальном. Мы знаем, что нынешняя ситуация не годится. Может, попробовать другой путь?

Чейз сделал паузу, затем повернулся к Марси.

— Ну, что ты скажешь?

13

— Привет.

— Привет.

Со светящимися глазами и лучезарной улыбкой Марси встретила Чейза на пороге дома. Она все еще не верила в поворот событий, происшедший утром в ее кабинете. На ее руках виднелись синяки в тех местах, где она днем щипала себя, чтобы убедиться, что не спит.

Очевидно, Марси не спала, поскольку Чейз сейчас наклонился и поцеловал ее в щеку. Это был неловкий поцелуй, больше похожий на нечаянное столкновение голов.

После длинного монолога Чейза они согласились забыть неурядицы первого месяца совместной жизни и начать сначала не только как друзья, но и как любовники Единственное, что беспокоило его, это чтобы Марси пользовалась контрацептивами. Она искренне убедила его, что пользуется.

— Давно ты дома? — поинтересовался он, когда жена помогла ему снять плащ.

— Не очень. Дождь еще идет?

Марси стряхнула с одежды капли и повесила ее на вешалку.

— Моросит. Чем-то вкусно пахнет.

— Курица.

— Гм. Тот тебе больше не звонил?

— Нет.

— Тогда почему трубка снята?

Марси красноречиво посмотрела на мужа. Тот тяжело сглотнул.

— О…

— Хочешь выпить?

— Конечно.

Оба не двинулись с места.

— Ты голоден? — спросила она.

— Очень.

— Будешь ужинать?

— Чуть позже.

Наверху — они не помнили, как добрались туда, — Чейз страстно и горячо поцеловал Марси. Его язык вопрошал. Он был взрывателем. Словно гурман, Чейз пробовал на вкус губы жены, как бы не понимая, что он предпочитает.

Одежда словно растаяла на их телах. Когда оба оказались обнаженными, они крепко обнялись, испытывая животное наслаждение от прикосновения кожи к коже, тела к телу, мужчины к женщине. Марси была мягкой там, где Чейз был твердым. Она была гладкой, где у него росли волосы. И эти различия возбуждали их.

Чейз сел на кровать, а Марси встала между его колен. От одного его взгляда ее груди напряглись, приподнялись, до боли желали прикосновения, но Чейз не шевелился.

Наконец он кончиком пальца провел по теням, которые груди отбрасывали на живот Марси. Словно ребенок, он осторожно следовал по контурной линии, уделив особое внимание обрисовыванию теней от сосков.

Наблюдая, как палец мужа легко скользит по коже, Марси застонала, наклонила голову Чейза и прижала сосок к его губам, которые сразу открылись. Тепло, влага, движения были так сладостны, что почти причиняли боль.

Раздвинув бедра Марси, Чейз стал массировать ее волосистый треугольник. Марси всхлипнула в экстазе, когда его пальцы проникли во влажное влагалище. По животу пробежала судорога. Электрический разряд прошел от кончика языка Чейза через сосок в самое лоно Марси. Она мягко произнесла имя мужа.

Чейз лег на кровать: Марси забралась сверху, пронзив себя им и ощущая нежные сокращения. Они бесконечно шли через нее, и она наконец поняла, что они исходят от мужа.

Спустя некоторое время, насытившаяся, Марси легла на грудь мужа, покрытую волосами. Нижняя часть его торса, где волосы еще не отрасли, покалывала. Марси любила это.

Играя его соском, Марси прислушалась, как возвращается к нормальному ритму пульс Чейза. Затем иной звук привлек ее внимание — тихое урчание в его животе. Она подняла голову и вопросительно посмотрела мужу в лицо.

— Теперь я готов ужинать, — сказал он.

Чейз проделал то, что не проделывал в постели с женщиной уже больше двух лет. Он улыбнулся.


В течение следующих недель Чейз часто улыбался. Иногда он полностью забывал о грусти и несчастьях. Ему еще вспоминалась Таня, иногда несколько раз в течение дня, но воспоминания больше не превращались в изнуряющие удары. К его удовольствию, с ними теперь удавалось справляться. Если жизнь перестала быть сладкой, идиллической, розовой, какой была раньше, то она осталась пригодной для существования.