– Бедный малыш, – с чувством произнесла Мартина. Ее симпатии были уже на стороне ребенка. Слишком рано лишился он отца. Неприятности Юнис волновали ее, но она с озабоченностью думала и о ребенке, лишенном сострадания матери, отвернувшейся от него. Ей вдруг захотелось, чтобы мальчик никогда не узнал об обстоятельствах гибели отца. И только потому, что должна была знать обо всем, она спросила:

– А где же его мать?

– Она на одной из наших вилл на греческих островах. Бруно решил, что смена обстановки поможет ей забыть о трагедии, поможет оправиться.

В задумчивости Мартина представила маленького мальчика, внезапно лишившегося родителей, утирающего кулачками глаза, одинокого и нежеланного, в то время когда он должен был бы возиться на золотых песках. Она не могла понять поведение Майи, хотя и сочувствовала ей.

Юнис заговорила снова:

– Не хочешь ли ты увидеть Марко, прежде чем принять решение?

– Хотела бы, – согласилась Мартина и торопливо добавила:

– Я помогу тебе всем, чем смогу, Юнис. Я действительно верю, что все будет хорошо и с тобой, и с Марко.

Она тепло улыбнулась, стараясь сделать так, чтобы у Юнис разгладилась небольшая тревожная складочка между бровями.

– Прекрати хмуриться. Иначе у тебя появятся морщины.

– Да хранит тебя Господь, Марти! – Голос Юнис прозвучал почти беззаботно, лицо просветлело. – Ты не пожалеешь. Всю эту неделю мы проведем с тобой вместе. Бруно нужно будет работать. А мы будем ходить на обеды, на вечера, в театры, ты познакомишься со всеми нашими друзьями.

Она выпрямилась и посмотрела на модные, украшенные драгоценными камушками ручные часы.

– Боже! – воскликнула она. – Я и не представляла, что уже столько времени! Надо проверить, как с ленчем. Его назначили на час, чтобы дать тебе время освежиться с дороги. Столовая – последняя двойная дверь вдоль по коридору над лестницей. Приходи, как только будешь готова. И тысячу раз спасибо. – Быстро наклонившись, она поцеловала Мартину в гладкую юную щеку и вышла из комнаты.

Глава 2

Оставшись одна в роскошной комнате, Мартина почувствовала желание глотнуть свежего воздуха и вышла на балкон. Разговор с Юнис разрушил ее планы. В приглашении, которое она получила, мало о чем говорилось и, естественно, ни словом не упоминалось ни о затруднениях, возникших у них с Бруно, ни о смерти Паоло. Прочитав его, Мартина загорелась ожиданием чего-то необычного. Родители также порадовали ее: оказывается, в скором времени у них будет возможность сделать телевизионный фильм о Венеции.

Мысли о Робине и Джил Флойд вызвали у нее довольную улыбку. Прекрасные люди: отец, крепко скроенный, не выпускающий трубку изо рта, умница продюсер, и мать, худенькая, как мальчик, в свитере и джинсах, нашедшая с ним свое счастье. Они познакомились, работая на телевидении. И теперь, после двадцати пяти лет совместной жизни, произведя на свет четверых детей, продолжали идти в одной упряжке, занимаясь любимым делом. Руан, брат Мартины, и два десятилетних близнеца прозвали их Робинзон Крузо и Пятница. Джил Флойд, со своей изящной девичьей фигурой, служила непреложным дополнением мужа-деспота, как она шутя говорила друзьям. Счастье, которым светилось ее моложавое лицо, свидетельствовало об удовольствии, с которым она продолжала быть его верным помощником, то делая какие-то записи, то готовя бутерброды в перерывах между съемками, на выездах, в студии, всегда под рукой, готовая исполнить любое его желание.

Мартина и не мечтала быть так же счастлива в замужестве. Она действительно искренне говорила Юнис, что еще не была по-настоящему влюблена. А может, никогда и не будет. Хотя ее угнетала мысль, что то машинописное бюро при телевидении, где она работала, может засосать ее.

Юнис жила по соседству. Ее отцу принадлежала аптека в городе. Перед тем как семья Юнис переехала в большой дом в конце дороги, родители Мартины приобрели там же небольшой коттедж. Оба дома, вначале запущенные, теперь были полностью восстановлены и хорошо смотрелись на прекрасных участках всего лишь в десяти милях от Лондона.

Захваченная нахлынувшими воспоминаниями, Мартина следила взглядом за водой, не прекращавшей своего движения, смотрела на современные суда, которые совсем не вязались с изящно скользящими гондолами. Постепенно волшебство окружающего мира полностью захватило ее. Ну и что страшного, если Юнис уедет? С маленьким мальчиком она сможет не торопясь осмотреть Венецию. Улыбаясь, она вернулась в комнату и начала распаковываться. Мартина, девочка, говорила она себе, это будет праздник всей твоей жизни. Вещи были наполовину уже разобраны, когда в дверь постучали.

– Войдите, – сказала она, надеясь, что ее скудные познания в итальянском помогут ей.

Дверь отворилась, и вошла служанка, небольшого роста, с носом-пуговкой, квадратным подбородком и большим ртом. На ней было платье кофейного цвета и передник. Выразительные темные глаза подходили к ее черным блестящим волосам, зачесанным назад на затылок. Кружевная наколка на голове слегка подпрыгнула, когда она присела в реверансе. Говорила она по-английски, стесняясь своего плохого произношения.

– Buon giorno, signorina. Меня зовут Эмилия. Я пришла распаковать ваши вещи и помочь, если понадобится, погладить, поштопать, постирать.

Мартина при ее появлении сразу же по-дружески расположилась к ней.

– Grazie, Эмилия. Я приму душ, пока вы займетесь остальными вещами.

Когда она наконец вышла из ванной, Эмилии уже не было. Все было аккуратно разложено: обувь – в обувной подставке в гардеробе, косметика – на стеклянной полочке на туалетном столике. У Мартины поднялось настроение после душа и энергичного растирания. Она стояла перед зеркалом в платье с цветочками на белом фоне с голубым орнаментом внизу. Ее пышные волосы глубокого красновато-каштанового цвета обрамляли прекрасной формы голову. Немного подкрасившись, она вышла из комнаты.

В коридоре все было тихо и спокойно. Открыв рельефную, кремового цвета дверь с золотыми узорами, она очутилась в длинном зале. Комната с предметами искусства и стенами с атласными гобеленами выглядела несколько вычурно, но красиво. Слева – большой обеденный стол, накрытый кружевной клеенчатой скатертью, уставленный фарфором, серебром, украшенный великолепными букетами цветов.

Мартина, вошедшая неслышно по толстому ковру, поглощавшему звук шагов, тут же почувствовала резкий запах сигар. В дальнем конце комнаты около высоких окон из-за кресел виднелись ноги в элегантных брюках. К своему ужасу, она поняла, что сидящие там мужчины серьезно обсуждали ее прибытие.

– Дорогой Бруно, – говорил по-английски приятный голос, – зачем оставлять Марко с этой девушкой? В любом случае почему с женщиной? Мальчик действительно по-настоящему нуждается в репетиторе.

– Не сейчас. Марко нужно по крайней мере полгода, чтобы забыть о пожаре и смерти отца. – Голос звучал как-то чуждо, с нажимом. – Мальчику нужны любовь и понимание, только это поможет вернуть ему чувство покоя.

– Короче, женский такт. – В голосе прозвучала неприкрытая насмешка. Мартина застыла. – Но ненадолго. Мальчик нуждается в мужском обществе. Женщины склонны баловать таких малышей. А две женщины подавят его своей добротой.

– Со дня смерти Паоло Майя не хочет видеть сына.

– Ясно почему. Марко напоминает ей его. Но дай время, и она полюбит его еще больше.

– Тем не менее Марко нужен присмотр. Ему все еще мерещатся кошмары, связанные с пожаром.

– Почему ты так убежден, что эта девушка исцелит его за короткое время? – В голосе опять звучала насмешка и недоверие.

Мартина рассердилась. Ей вовсе не хотелось подслушивать. Но при таком откровенном разговоре она чувствовала себя глупо. Ее лицо вспыхнуло. Тихонько вернувшись к двери, она открыла и закрыла ее, громко хлопнув.

Мгновенно одна пара ног выпрямилась, и мужчина, которому они принадлежали, с любопытством посмотрел в ее сторону. Рука в белой манжете потянулась, чтобы положить недокуренную сигару в пепельницу, стоящую рядом на маленьком столике, и человек поднялся.

Это был щегольски одетый человек в темном, хорошего покроя деловом костюме. Широкими шагами, с улыбкой он направился к Мартине. Его проницательные и одновременно добрые глаза под довольно тяжелыми веками оценивающе оглядывали ее изящную фигуру. Прежде чем сердечно поздороваться с ней, он взглянул на часы.

– Добро пожаловать в Венецию, синьорина Флойд. Надеюсь, вам понравится у нас. Я – Бруно, муж Юнис. Он протянул руку, и Мартина пожала ее.

– Благодарю вас, синьор Вортолини. Вы очень добры, пригласив меня.

Он приподнял бровь и шутливо улыбнулся.

– Юнис строила планы, как она будет знакомить нас с вами, а вы опередили ее. Но ничего страшного. Такая прекрасная внешность не нуждается в особом представлении.

Мартине понравилась его решительность и суховатый острый юмор. Как большинство итальянцев, он разговаривал одновременно и глазами, и чувствовалось, хорошо владел этим искусством. Ее смущение при его откровенном восхищении позабавило его, а Мартина вдруг поняла, что он просто нравится ей.

– Ну, Доминик, вот и персик с одного из ваших английских деревьев. – Обращаясь к своему другу, Бруно слегка прикоснулся к ее локтю и повел через комнату.

Идя рядом, Мартина отметила темные, стриженные сверху волосы, умный лоб и дала ему около тридцати пяти лет. В нем чувствовались незаурядные деловые качества, и, казалось, ничто не могло ускользнуть от его внимания.

Теперь оба кресла были пусты. Обладатель более длинных ног стоял спиной к окну. У Мартины возникло подозрение, что он сделал это специально, чтобы свет падал ей в лицо.

Он был выше Бруно, длинноногий, широкоплечий. Такая фигура приводит в восторг подростков на трибунах. Она наверняка развилась в Англии на площадках для игры в регби. Мартина представила даже целые ряды кубков, которые он мог выиграть, занимаясь спортом.