— Ты что-нибудь знаешь о могильниках древних кельтов? — осторожно спросил он.

Соня, наморщив лоб, покачала головой:

— Только то, что они есть и что их нельзя трогать.

— Друиды накладывали заклятия на вход в некоторые гробницы.

— Чтобы люди даже не приближались к ним?

— Вроде того, — хмыкнул Брок, облизнув внезапно пересохшие губы. — Я знаю несколько таких, вход в которые охранялся заклятием. Слышал, там, внутри, хранится нечто очень важное, что не должно попасть в чьи-то руки. Заклятие не мешало войти в гробницу, только вот отыскать то, за чем он явился туда, похититель не мог. И в итоге навеки оставался в ней, найдя там свою смерть.

— Иначе говоря, Дейрдре не может войти туда сама? — уточнила Соня.

— Совершенно верно.

Соня подтянула колени к груди — краешек пледа сполз, обнажив изящные ступни и часть молочно-белых бедер. Брок поспешно отвел глаза в сторону — сейчас он многое отдал бы за то, чтобы коснуться рукой этих бедер, почувствовать атласную гладкость кожи.

— И как она тогда рассчитывала добраться до артефакта? — деловито спросила Соня, тем самым оторвав Брока от крамольных мыслей.

Брок смущенно кашлянул и поспешно взял себя в руки.

— Для этого Дейрдре собиралась использовать меня.

— Не понимаю. — Соня озадаченно сдвинула брови, в глазах ее мелькнуло сомнение. — Она хотела, чтобы ты забрался в гробницу? Но как?!

— Понятия не имею, — пожал плечами Брок. — Только Дейрдре почему-то была уверена, что у меня получится.

— До того как ты дашь волю злу, что живет в тебе, или после? — уточнила Соня.

— После, естественно, — с горечью усмехнулся Брок.

Соня покачала головой, рыжие кудряшки рассыпались по ее плечам.

— Не потому ли, что драу вход в гробницу заказан?

— Если она поостереглась посылать туда Данмора или вирранов, значит, за этим что-то кроется. Думаю, неспроста.

— И что это, по-твоему? Какое-то неизвестное зло?

— Думаю, мы вряд ли поймем, о чем речь, пока не доберемся до гробницы. А сейчас нам остается только гадать.

Соня усмехнулась, в уголках ее глаз собрались симпатичные морщинки.

— Знаю, мне просто до смерти интересно. Скорее всего Дейрдре давно уже известно о существовании этого артефакта. И если она до сих пор не пыталась завладеть им, значит, просто не могла. Странно… особенно если вспомнить, насколько могущественна Дейрдре. Что же могло ей помешать?

— Полагаю, то, что скрывается в гробнице.

Порывшись в сумке, Соня вытащила две оставшиеся лепешки. Протянув одну Броку, она принялась жевать, незаметно наблюдая за ним. Не человек, а живое вместилище самых разных тайн, промелькнуло у нее в голове. Знать бы еще, что это за тайны…

— Ты знаешь обо мне все. А я о тебе практически ничего, — протянула она.

— А тут и знать-то нечего, — уклончиво буркнул Брок.

Соня сильно подозревала, что ему просто не хочется говорить на эту тему, но не хотела показаться любопытной. Возможно, она так и не узнает, кем был Брок до того, как стать пленником Дейрдре. Он всегда был очень скрытным, и все же в нем чувствовалось нечто необычное. Не зря же Джин с самого начала уверенно объявила, что Брок «из благородных».

К тому же, прожив почти всю жизнь среди друидов, оторванная от остального мира, Соня вряд ли толком могла объяснить, что отличает простого человека от «благородного», кроме разве что одежды.

Сунув в рот последний кусок лепешки, она снова попыталась завязать разговор:

— Знаешь, мне, конечно, очень нравилось в замке, но я бы не отказалась побывать еще в какой-нибудь деревне. Может, даже съездить в Эдинбург, полюбоваться на королевский замок.

— Наверное, думаешь, что раз тебя воспитывали друиды, то ты многое упустила в жизни? — с неожиданно мягкой улыбкой спросил Брок.

— Ну, в какой-то степени. Мне ведь почти ничего не известно об этом мире.

— Ты ничего не потеряла, уверяю тебя. Люди жестоки, Соня. Как и мир, в котором мы живем. Они крадут, грабят и убивают, пользуясь любым предлогом, чтобы оправдать себя. И с чистой совестью предают друзей и тех, кто их любит.

— Ну, так можно сказать обо всех — о смертных, о друидах и даже о Воинах, — возразила Соня.

Брок помрачнел. В его глазах на мгновение вспыхнул гнев, губы скривились в горькой усмешке.

— Что ты можешь об этом знать? Тебе не довелось видеть войны, в которых я участвовал. Сотни людей гибли лишь потому, что лордам вздумалось отправить их на верную смерть. Достаточно кому-то вообразить, что его сосед намеренно послал ему в подарок прокисшее вино, и начнется война.

Что-то в голосе Брока, в выражении его лица подсказало Соне, что ему известно об этом не понаслышке.

— Наверное, тяжело видеть, как происходит такое, — сочувственно кивнула она.

— Если бы только видеть! Проклятие, я сам участвовал в подобной войне!

В его голосе было столько горечи, что сердце Сони едва не разорвалось от жалости и сочувствия.

— Но ты выжил…

— Я — да. А сколько хороших людей погибло бессмысленной смертью! Двое моих родных братьев, отец, трое кузенов и дядя.

— Мне очень жаль, Брок. — Соня накрыла его руку своей.

— Это было очень давно.

— Может быть… но это ведь до сих пор мучает тебя.

— Один день — и вся моя жизнь пошла прахом. Хью, лэрд клана Фергюсонов, близкий друг моего отца, вдруг ни с того ни с сего объявил, что отец намеренно угостил его прокисшим вином. Это было непохоже на Хью — обычно он предпочитал не рубить сплеча.

Брок, передернув плечами, отодвинулся, и Соня послушно убрала руку. Стало быть, он сын лэрда. То есть, говоря языком Джин, он все-таки из «благородных». Получается, толстуха не ошиблась.

— И это вызвало вражду между вашими кланами?

— Да. Кланы, которые на протяжении нескольких поколений были союзниками, превратились в смертельных врагов. Рассвет следующего дня мы встретили на поле битвы.

Это было сказано таким голосом, что по спине у Сони пробежал холодок.

— Это было ужасно. Я даже не думал, что когда-нибудь увижу столько смертей. А вскоре за мной явились вирраны.

— И тогда в тебе пробудился бог? — осторожно спросила Соня. — А кто стал лэрдом, когда ты исчез?

Брок повернул голову. Некоторое время он смотрел на нее тяжелым взглядом. Потом в глазах его мелькнуло какое-то странное выражение.

— Младший из моих кузенов.

— Ты навещал свой клан после того, как тебя похитила Дейрдре?

— Только один раз. Он процветал — для меня этого было достаточно.

Соня потуже стянула края пледа.

— Почему ты не хотел, чтобы я узнала, что ты принадлежишь к знати?

— Я вообще избегал об этом говорить.

— Ты — да. А вот Джин тут же сообразила. Наверное, угадала по тому, как ты держишься. Но это же глупо. Для чего притворяться не тем, кто ты есть?

— Потому что я уже не тот человек, каким был прежде! — отрезал Брок.

— Ну, может, ты уже не такой наивный, каким был… Зато ты намного лучше человека, наблюдавшего за тем, как гибнут его отец и братья.

Брок провел рукой по лицу.

— Соня, мне приходилось делать ужасные вещи, — глухо пробормотал он. — Будь я таким хорошим, как ты говоришь, разве я стал бы их делать?

— Ты же был лазутчиком. Иначе ты бы не выжил. У тебя просто не было выбора — ты обязан был сделать так, чтобы Дейрдре стала тебе доверять.

— Это еще не все. Был один случай, много лет назад, когда я как будто забыл, кто я такой. Я вдруг поймал себя на том, что постепенно перестал понимать, для чего я здесь: чтобы шпионить за Дейрдре — или потому, что готов ей служить… Как будто перешел невидимую черту.

Соня молча покачала головой. Оставалось только гадать, через что пришлось пройти Броку, пока он оставался с Дейрдре…

— Но ты же не сдался. Ты не служил ей — ты делал то, чего не мог сделать никто, кроме тебя. Ты спас нас с сестрой. А сколько раз ты помогал Маклаудам!

— Я мог бы сделать куда больше.

— Знаешь, такое про себя может сказать любой из нас, если заглянет в прошлое.

Брок неожиданно усмехнулся:

— Сколько мудрости в столь юном создании!

— Я же жрица! — поддразнила она.

— Это уж точно.

Они оба замолчали, и Соня вдруг поймала себя на том, что ей ужасно хочется поцеловать Брока. Хочется оказаться в его объятиях, почувствовать, как его сильные руки обнимают ее.

Если она и научилась чему-то за последние несколько дней, так это тому, что человеческая жизнь коротка и может оборваться в любой момент. А раньше она жила, позволяя своим страхам решать за нее, что делать.

Больше такого не будет.

Она будет рисковать, если ей захочется, говорить все, что сочтет нужным сказать… и если ей придет в голову поцеловать Воина с кожей цвета индиго, то она сделает это. И никто, черт возьми, не сможет ей помешать!

Соня решительно поднялась на ноги. Брок удивленно вскинул голову, лоб его прорезала крохотная морщинка. Соня вдруг поймала себя на том, что ей хочется разгладить ее поцелуями.

— Знаешь, я по пальцам могу пересчитать те случаи, когда поступала так, как мне подсказывало сердце, — прошептала она, направившись к нему.

— О чем это ты?

— О себе, разумеется, — Соня усмехнулась. — А Энис всегда делала что хотела, не думая о том, что об этом скажут другие. В отличие от нее я всегда делала то, чего от меня ждали. Ни больше ни меньше.

— Соня… — Голос Брока оборвался, конец фразы застрял в горле. Он во все глаза смотрел на нее.

— Никто из нас не может знать, что принесет с собой завтрашний день. — Девушка встала перед ним, отблески пламени играли в ее медно-рыжих волосах. — Мы даже не знаем, будем ли мы живы. И я не хочу снова о чем-то жалеть…