— Олухи! Идиоты! — рассердилась она. — Уж не думаете ли вы, что он стоял и ждал, пока вы его найдете? Осмотрите окрестные улицы; приглядитесь, не выпирает ли у кого-нибудь из-под камзола предмет, похожий на пистолет. — Она почти выкрикнула эти указания и жестом отослала слуг. — Ну все равно уже слишком поздно, злодей наверняка успел добежать до Пикадилли или Тибурна. Кто бы это ни был, ноги у него быстрее, чем у вас, оболтусов!

Лакеи были пристыжены и унижены, упустив злодея. Герцогиня прошествовала в дом, перья в ее волосах развевались на утреннем ветерке, а рукой она сжимала трость с наконечником из слоновой кости, благодаря которой неизменно шла твердо, как гвардеец. Тина, следуя за лакеями, которые несли тяжелую ношу, думала о том, что конец света настал тогда, когда его меньше всего ожидали.

Что будет теперь, когда лорд Уинчингем ранен, и, еще хуже, что будет, если он умрет?

Она невольно почувствовала некоторое облегчение при известии, что лакеи не нашли нападавшего, потому что в глубине души была почти уверена, кто это был, но как это доказать?

Неужели Клод действительно дошел до этого? Впрочем, ведь он считал, что только смерть кузена стоит между ним и вожделенным состоянием.

Похоже, та же мысль пришла в голову и герцогине. Когда процессия поднялась по лестнице, она повернулась к Тине и спросила, как ей показалось, шепотом:

— Куда мог направиться Клод?

— Понятия не имею, — ответила та. Голос с носилок испугал их обеих.

— А при чем тут Клод?

— Не загружай голову разными вопросами хоть сейчас, — посоветовала герцогиня, — но в то же время не будь глупее, чем обычно.

Тине показалось, что лорд Уинчингем хихикнул. Лакеи унесли его в спальню, и она через открытую дверь увидела, как камердинер заботливо склонился над ним, потом услышала приказ герцогини:

— Разрежьте на его светлости камзол и рубашку, чтобы открыть рану. Кто-нибудь послал за хирургом?

— Думаю, мистер Грейчерч занимается этим, ваша светлость, — отозвался камердинер.

Герцогиня вышла из спальни и плотно закрыла дверь.

— Его люди о нем позаботятся, — сказала она Тине. — Ему будет больно, когда с него станут снимать одежду, он будет ругаться, и присутствие при этом нас, женщин, вовсе не обязательно. Идите присядьте, дитя мое. Мы больше ничего не сможем сделать до приезда хирурга.

— Думаете, рана очень серьезная? — дрожащим голосом спросила Тина.

— Все раны серьезны, — бросила герцогиня. — А тот дьявол, который стрелял в Стерна, целился ему в сердце.

— Полагаете, он будет жить? — настаивала Тина. Герцогиня посмотрела на нее:

— Он мой внук, а мы так просто не сдаемся.

Пока они ждали хирурга, Тине казалось, будто время тянется бесконечно, а когда тот наконец приехал, ворча от неудовольствия, что его подняли с постели, они стали ждать вердикта, и это время тоже показалось им столетием. Через некоторое время хирург вышел в гостиную, где сидели Тина и герцогиня. Не слишком чистые манжеты его рубашки были забрызганы кровью, а в руках он держал пулю как доказательство того, что операция прошла успешно.

— Трудная работа, ваша светлость, — сообщил хирург. — Его светлость вел себя как мужчина, только сильно ругался, потому что я причинил ему боль.

— Сейчас он в порядке? — поинтересовалась герцогиня.

— Он мертвецки пьян от бренди. Мне пришлось влить в него немало, чтобы он молчал, — пояснил хирург. На его красном, потном лице победно сверкали глаза. — Как вы думаете, ваша светлость, он узнает пулю?

— Не думаю, — помотала головой герцогиня. — Но у меня есть свои соображения, чей палец нажал на спуск.

— Ну, это уже не мое дело, — заметил хирург. — Сегодня я еще разок зайду проведать пациента. Когда он проснется, у него наверняка будет лихорадка. Если ему захочется поесть, дайте ему бульона, но больше ничего.

Он небрежно кивнул герцогине и удалился. До них донеслись его заплетающиеся шаги на лестнице.

— Можно посмотреть на него? — спросила Тина. Герцогиня кивнула, и они прошли в комнату лорда Уинчингема. Утренний солнечный свет не проникал сквозь задернутые шторы, но все же на фоне подушек можно было различить бледное лицо раненого, так же как и его перебинтованное плечо, слегка виднеющееся из-под одеяла. У него были закрыты глаза. Тине он показался молодым и почему-то уязвимым. В воздухе стоял сильный запах бренди, а на столе возле постели — почти пустой графин из-под него.

Камердинер суетился в глубине комнаты, и герцогиня с тревогой обратилась к нему:

— С его светлостью все будет в порядке, Джарвис?

— Думаю, да, ваша светлость, хотя пуля вошла глубоко. Хирург доставил его светлости немало боли, извлекая ее. Но он сказал, что произошло чудо, могло быть хуже. Посмотрите, ваша светлость, вот что спасло его светлость!

Камердинер подошел к герцогине, держа что-то в руках. Это был камзол лорда Уинчингема, изрезанный и испачканный кровью. Впереди сверкали шесть бриллиантовых пуговиц, одна из которых оказалась раздроблена и искажена до неузнаваемости.

— Та, что поближе к сердцу, — мрачно заметила герцогиня.

— Да, ваша светлость, пуговица отклонила пулю к плечу.

— Тот, кто стрелял в него, — хороший стрелок, заметила герцогиня.

— Да, конечно, ваша светлость. Убийца очень меткий стрелок!

С постели вдруг послышался стон. Тина быстро повернулась и увидела, что лорд Уинчингем вертит головой из стороны в сторону и с его губ слетает какое-то нечленораздельное бормотание.

— Лихорадка будет усиливаться, — предупредил камердинер.

— Вы знаете, что делать в этом случае? — поинтересовалась герцогиня.

— Я и раньше за ним часто ухаживал, — ответил тот. — Я ведь был с его светлостью, когда он служил в армии.

Это признание подарило Тине надежду, что лорд Уинчингем не так плох, как кажется на первый взгляд, хотя мертвенно-бледное лицо и нечленораздельное бормотание ее пугали. Когда они ссорились сегодня вечером, он казался таким сильным, таким уверенным в себе, почти устрашающим в своей властности. Теперь же выглядел почти мальчиком, которому нанесли сильный удар.

— Больше мы ничего не можем сделать, — твердо проговорила герцогиня. — Так что идемте спать.

Тина подумала, что после всего происшедшего она не сможет заснуть. Но когда скользнула под прохладные простыни в своей спальне и ее голова коснулась подушки, крепко уснула уже через пять минут, несмотря на яркое солнце, пробивающееся сквозь задвинутые шторы.

Проснувшись во второй половине дня, она увидела возле своей постели горничную с едой на подносе. Спешно позавтракав, Тина решила найти герцогиню. Ей уже доложили, что его светлость провел очень неспокойную ночь, но врачи не слишком волнуются. Пока она спала, их собралось довольно много, было ясно, что их прислал хирург.

Тина надела одно из своих лучших платьев и, несмотря на волнение, не могла не отметить, что уже не похожа на ту деревенскую девушку, которая совсем недавно переступила порог этого дома. Прежде чем покинуть комнату, она передумала и решила сама проведать лорда Уинчингема.

Выйдя на площадку лестницы, Тина услышала голоса, доносящиеся снизу из холла.

Движимая любопытством, она подошла к перилам и посмотрела вниз. К ее удивлению, она увидела совсем не то, что ожидала: не толпу друзей, пришедших справиться о здоровье хозяина дома, принимавшего их вчера вечером, а сборище хищных торговцев с пачками счетов в руках и громко спорящих с мистером Грейчерчем, стоящим у подножия лестницы.

— Повторяю вам, — говорил секретарь, — его светлость нездоров и не может ни с кем встречаться с ним произошел несчастный случай.

— В него стреляли, — крикнул один из торговцев, это я знаю наверняка. Прежде чем он умрет, мы хотим получить наши денежки! Да, да, наши денежки!

Их голоса напоминали рычание диких животных, и Тину охватила дрожь.

— Вы получите деньги, когда его светлости станет лучше, — твердо заявил мистер Грейчерч. — Шумя л скандаля, вы ничего не добьетесь от его светлости! Он слишком болен, чтобы удовлетворить ваши требования.

— Он мне должен уже почти два года, — крича; один.

— А мне год, — вопил другой.

— Мы все уладим в свое время, — обещал мистер! Грейчерч. — Оставьте мне счета, а я покажу их его светлости, как только он будет в состоянии их рассмотреть.

— А если вдруг помрет? — грубо настаивал один из торговцев, в котором Тина по фартуку узнала мясника. — Получу я свои деньжата или нет?

— Вы все получите, — твердо повторил мистер Грейчерч. — Но вы прорвались сюда силой, и если я доложу об этом его светлости, меня ничуть не удивит, если он прикажет сменить поставщиков!

— Кто знает, может быть, тогда наши дела поправятся! — злобно заключил маленький человечек, напоминающий хорька.

Все зашумели в знак согласия, но мистер Грейчерч учтиво продолжил:

— Послушайте, джентльмены: вы ничего не добьетесь, беспокоя его светлость, пока он нездоров. Примите мое предложение, и даю вам слово сделать все, что смогу, чтобы передать ваши требования его светлости, как только он будет в состоянии их выслушать. Вам этого достаточно?

— Выбор у нас небольшой, — кротко произнес дородный человек, очевидно пекарь.

— Да уж, конечно, — согласился мистер Грейчерч. — У вас нет иного выбора, как только спокойно уйти. Пожалуйста, положите ваши счета на стол в холле, а его светлость при первой же возможности рассмотрит их.

Покорно, без всяких протестов, они приняли предложение мистера Грейчерча. И только когда оказались за дверью, до Тины донеслись их возмущенные голоса. Шагая по площади, торговцы спорили друг с другом, явно неудовлетворенные этим бесплодным визитом.

Когда дверь закрылась, мистер Грейчерч глубоко вздохнул, пошатываясь, подошел к креслу и опустился в него совершенно изможденный.

— Я принесу вам бокал вина, мистер Грейчерч, — сочувственно предложил дворецкий. — Ну и нервная же у вас работа!