Барбара Картленд - Любовь всегда права

Карлотта удивительно тонко чувствовала настроение людей и атмосферу тех мест, в которых оказывалась. Орхидея на ее плече очень подняла настроение девушки, преобразив ее в некое неземное, эфемерное создание.

Когда ей предлагали купить мороженое, она легко могла перевоплотиться в уличного мальчишку и была готова шагать по улице, совсем по-детски облизывая рожок, не особенно задумываясь о том, как выглядит со стороны.

С Норманом она чаще всего вела себя степенно и уравновешенно. Причиной тому скорее всего был его возраст или ее подсознательное уважение к его состоянию и общественному положению.

Почему-то в обществе Нормана Карлотте было трудно говорить с ним и вести себя свободно. Часто ей приходилось едва ли не силой заставлять себя принимать участие в разговоре.

Обычно Норман брал инициативу на себя. Ей казалось, будто он заранее подбирал слова и темы для бесед и наперед взвешивал предполагаемые поступки.

Когда автомобиль подъехал к ночному клубу «Сайро», Норман крепко сжал руку своей спутницы.

– Ты рада меня видеть? – спросил он.

Этот вопрос удивил Карлотту. Норман никогда прежде не разговаривал с ней таким тоном.

Он поднес ее руки к своим губам и поцеловал. Когда он склонил голову, Карлотта заметила, что в его темных волосах серебрятся седые нити, а виски уже вообще основательно тронуты сединой.

Он немолод, сказала она себе.

Когда они вошли в «Сайро», их провели к уютному столику в уже полном посетителей зале. Играл оркестр. Среди танцующих было немало известных в Лондоне личностей. Они кивали или приветственно махали Норману рукой. Двое или трое мужчин, знавших Карлотту, радушно улыбнулись ей.

– Я слышал, что здесь – самое лучшее в Лондоне кабаре, – заметил Норман.

Он подозвал официанта и заказал бутылку шампанского.

Карлотта сняла меховую накидку, прикоснулась к орхидее у себя на плече и сказала:

– Я так и не поблагодарила тебя за цветы. Они хорошо смотрятся, правда?

Он посмотрел не на цветок, а на саму Карлотту и сказал:

– Ты выглядишь потрясающе!

Эти слова заставили ее вспомнить о другом человеке, который сказал ей то же самое и смотрел в глаза точно так же, как Норман сейчас.

Поняв, что замечталась, Карлотта поспешно повернулась к официанту, который предлагал ей меню.

– Что будем есть? – спросила она у Нормана. – Я, кажется, не очень голодна.

– Чепуха! – возразил Норман. – Ты сегодня не обедала и весь вечер работала. Позволь мне заказать что-нибудь для тебя.

– Ну, хорошо, закажи, пожалуйста.

Норман заказал для нее превосходный легкий ужин, и Карлотта подумала, как это приятно, когда кто-то принимает за тебя такие решения. Хани права, наверное, ей действительно нужен муж, человек, который будет любить ее и заботиться о ней.

Еще она подумала, что не станет возражать, если для этого придется оставить сцену. Наоборот, это даже облегчит ей жизнь. Карлотта понимала, что если она хочет добиться популярности, для этого придется много и усердно работать.

Она любила играть на сцене и тонко улавливала нужное настроение; могла произносить свои реплики так, чтобы они звучали естественно и доносили до зрителя смысл роли. Однако, следует признать, ей никогда не стать великой актрисой, никогда не стать знаменитой. У нее нет ни соответствующего таланта, ни должной целеустремленности, способной развить данный от природы актерский дар.

Как и всякая молодая девушка, Карлотта, конечно же, хотела стать известной актрисой, однако не прилагала для этого никаких усилий.

Музыка, голоса, приглушенный свет и золотистое искрящееся шампанское в бокале на какой-то миг вызвали у нее ощущение, что это и впрямь лучшая сторона жизни.

«Чего мне еще желать?» – спрашивала себя Карлотта, хотя какой-то сварливый внутренний голосок предупреждал ее, что этого недостаточно.

– Ну, поговори же со мной! – обратилась она к Норману. – Расскажи, чем сегодня занимался.

– Я весь день пробыл в Мелчестере, – ответил тот. – А в Лондон приехал только в половине одиннадцатого.

– Как там твое производство? – поинтересовалась Карлотта так, словно речь шла о домашнем питомце – собаке или кошке.

– Новый завод уже почти готов к работе, – сказал Норман. – Мы трудимся над этим с утра до вечера.

– И как, доволен ты результатом? – безразличным тоном осведомилась Карлотта.

– Я буду доволен только тогда, когда заработают машины и начнут взлетать самолеты.

Норман говорил легко и непринужденно. Было видно, что говорить на эту тему ему интересно.

Как он любит свою работу, подумала Карлотта. Как бы мне хотелось быть вот так же чем-нибудь увлеченной.

Она вздохнула, и Норман быстро спросил ее:

– Тебя что-то беспокоит, дорогая?

Девушка кивнула.

– Да, – призналась она. – У меня есть причины для беспокойства.

– А в чем дело? – поинтересовался он.

– Мне кажется, что я просто плыву по течению, – сказала Карлотта. – Вот ты всегда строишь планы, работаешь, смотришь вперед. Стремишься к поставленным целям, за что-то борешься. И, что даже более важно, у тебя есть возможность удовлетворять свои амбиции. А я совсем как малый ребенок – сама толком не знаю, что мне нужно, но не могу успокоиться до тех пор, пока не получу что хотела.

– А как же твои роли?

– Я могла бы хоть завтра бросить сцену, – призналась девушка. – Я ушла бы из театра и сама бы этого не заметила. Мне в общем-то нравится играть в театре, нравятся актеры. Они добрые и щедрые люди, вовсе не такие, какими кажутся по ту сторону рампы. Но если я брошу театр, чем мне заниматься? Магда не хочет, чтобы я помогала ей в работе. Ей от меня все равно не будет никакой пользы. У меня нет ни ее художественного вкуса, ни ее способности общаться с людьми. Похоже, у меня вообще нет никаких способностей или призвания. Наверное, это потому, что я лишь наполовину англичанка.

– Думаю, есть и еще одна причина, – заметил Норман.

– Какая же? – удивилась девушка.

– У тебя просто нет пока собственного дома, – ответил он.

Карлотта вздрогнула, услышав эти слова. Почувствовав, что Норман испытующе смотрит на нее, она сделала вид, будто пристально рассматривает танцующих. Ее охватил непонятный страх. Норман собирается сделать ей предложение, а она не сразу поняла это и не знает, что ему ответить. Она быстро взвесила в уме все преимущества жизни, которую он может ей предложить.

Даже перед самой собой Карлотта не могла притворяться, что ей не хочется получить дворянский титул. Она понимала, что это откроет перед ней дверь в высшее общество. Ее мечты о роскоши воплотятся в жизнь, осуществится давнее желание отправиться в заграничное путешествие, она сможет быть щедрой и расточительной – ей всегда так этого хотелось! И она все это получит!

Но все тот же внутренний голос добавил: «А заодно и самого Нормана!»

Она знала, что сейчас он вновь заговорит. И через мгновение ей придется делать выбор.

Карлотта протянула руку, взяла бокал и, крепко сжав его пальцами, поднесла к губам.

Она знала, что рука ее дрожит, и ей было страшно.

Скай присела на поросший вереском берег озера. Два спаниеля, которые сопровождали девушку на прогулке, утолив жажду, улеглись у ее ног.

Она гуляла около двух часов и теперь ощущала приятную усталость.

Ноги у нее немного побаливали, что было совсем неудивительно. За три месяца, проведенных в Лондоне, Скай отвыкла от долгих пеших прогулок.

Стоял замечательный майский день. Легкий ветерок с озера гнал по голубому небу небольшие облачка. Вокруг простиралась холмистая местность, темная после прошлогодних пожаров и зеленая от молодого вереска.

Небольшое озеро, возле которого присела Скай, располагалось в расселине высокого холма. Вытекающий из него маленький ручеек сбегал вниз, в долину, к реке, где в изобилии водился лосось.

На берегу было много птиц, потому что весна выдалась засушливая. Рыбаки жаловались на это, но Скай нравилось просто сидеть на солнышке. Она любила порыбачить, но в этом году ее дед сдал лодку напрокат кому-то из местных жителей.

Это было выгоднее. Дела в Гленхольме всегда шли именно так. Скай не могла припомнить, чтобы хоть когда-нибудь прекращались разговоры о бедности и о том, что денег не хватает.

В последнее время охотничьи угодья почти не приносили прибыли. Прошлой осенью вообще не удалось найти желающих. Лорд Брора был не против сдавать угодья, ведь сам он был уже слишком стар для охоты с собаками. Ему было тяжело охотиться даже верхом на пони.

Однако рыбу ловить он по-прежнему любил и всегда ворчал, принимая очередное выгодное предложение порыбачить на его реке в начале сезона.

Поэтому Скай, приехав к деду в гости, застала его в скверном расположении духа.

Лорд Брора в очередной раз имел претензии к правительству. Новый подоходный налог в этом году еще сильнее сказался на его финансовом положении, и за обедом старик громко возмущался, радуясь, что нашел слушателя.

Скай особого сочувствия не проявила.

– Хочешь не хочешь, а платить придется, – сказала она, – так что, дедушка, какой смысл жаловаться? Сколько ни ворчи, все равно не поможет. И, в конце концов, деньги идут на перевооружение страны.

– Черт возьми, да это просто чушь, – возразил старик. – Хотелось бы мне знать, кто это собрался воевать с Британской империей?

Скай знала, что с ним лучше не спорить. Она попыталась переключить его внимание на себя или на дела поместья, но обе темы оказались не лучше.

На нужды поместья требовались деньги, а сама она была объектом недовольства, потому что предпочла жить в Лондоне, а не проводила весь год в замке.

В это утро, после на редкость бурного завтрака, Скай была рада побыстрее отправиться на прогулку по холмам. В лицо девушке дул свежий ветер, ее охватило чувство свободы и радость от возвращения домой – как и всегда, когда приезжала в Гленхольм.

Собаки невероятно обрадовались ее приезду. Когда Скай выходила на прогулку, даже не пришлось им свистеть. Они вертелись у ног девушки, боясь хоть на миг упустить ее из виду. Скай поднялась на холм, который находился прямо за домом, затем, повернув на запад, зашагала вдоль вершины, а потом спустилась к небольшому озеру, где в детстве любила устраивать пикники.