Ник улыбнулся:

– Со мной все будет хорошо. Только представь себе, какие буйные вечеринки я смогу здесь задавать. – Изобразив плотоядную ухмылку, он продолжал: – Сколько и каких женщин я здесь соблазню.

– Надеюсь, – произнес, входя в комнату, Роман, – ты предупредишь меня заранее, чтобы я не вошел во время какой-нибудь сцены. Ведь я такой стыдливый…

Роман пока не проявлял ни малейшего желания возвращаться в Новый Орлеан. Они с Ником выработали некое соглашение о совместной жизни, которое устраивало обоих. Они делили проживание, а также обязанности по дому и коровнику. Шелли не знала, как ей справиться с этой ситуацией. Ей не хотелось сажать Романа на голову Нику, но и говорить ему, чтобы он куда-то переехал, было неловко. О том, чтобы пригласить его жить у Слоана, не могло быть и речи.

Мужчины занялись своими делами, а Шелли, которой странным образом не хотелось уезжать отсюда, стала бродить по дому. Она заглянула в бывшую свою спальню, чтобы удостовериться, что ничего не забыла.

Ник занял спальню рядом с комнатой Романа.

– Мне кажется неудобным спать в комнате Джоша, – объяснил он Шелли.

Она усмехнулась: наверное, пройдет много времени, пока кто-нибудь снова устроит здесь спальню.

Она двинулась к лестнице и вдруг приостановилась, поравнявшись с комнатой Джоша. Открыв дверь, она сделала глубокий вдох и вошла внутрь. От его одежды она избавилась много дней назад и убрала большинство его личных вещей, но в комнате по-прежнему ощущалось его присутствие. Казалось, что в любую минуту дверь распахнется и войдет Джош. В мыслях она все еще не смирилась с его смертью и не все в ней поняла. Самоубийство было не в его характере, а убийство… Она покачала головой. Ни то ни другое не казалось реальным.

Она присела на кровать и окинула взглядом комнату. На прикроватном столике лежала тонкая книжечка стихов. Шелли рассеянно взяла ее в руки и припомнила, что уже видела ее, но не обратила тогда особого внимания, лишь удивилась странному для Джоша выбору чтения. Он не был заядлым читателем и никогда не интересовался поэзией. Она снова вздохнула. Что это? Еще неизвестная ей ранее сторона личности брата?

Она перелистала страницы сборника. «Неужели, Джош, у тебя было любимое стихотворение? Какое-нибудь успокоительное… которое ты каждый вечер перечитывал перед сном?»

Не успела она это подумать, как книжка раскрылась на какой-то странице, словно Джош часто задерживался именно на ней. Видимо, так, вдруг осознала она, заметив тоненькую полоску бумаги, явно использованную как закладку. Она была скрыта среди страниц, как будто Джош не хотел, чтобы она бросилась кому-то в глаза.

Взгляд Шелли упал на текст, который чем-то привлек ее брата. Это было стихотворение Эдвина Арлингтона Робинсона, называвшееся «Ричард Кори». Заинтригованная, она начала читать:

РИЧАРД КОРИ

Когда и где не знаю, жил как-то Ричард Кори,

Всегда был чисто выбрит, неброско был одет,

Но если на прогулку он отправлялся в город,

Все жители, любуясь, ему смотрели вслед.

Он был всегда любезен, с достоинством держался,

Не проявлял кокетства и вольности в речах,

Но пульс у собеседниц мгновенно учащался,

Когда он их приветствовал с улыбкой на устах.

Шелли улыбнулась, подумав, что Ричард Кори очень напоминает ей Джоша. Любопытство ее было возбуждено, и она продолжала читать дальше.

Был он богат… Пожалуй, богаче многих лордов.

Изысканно воспитан и знал хороший тон.

Он весь как бы светился, но вел себя не гордо.

И многие мечтали стать… быть таким, как он.

«Безусловно, это Джош», – думала Шелли. Но когда она прочла последнюю строфу, сердце ее забилось мучительно и гулко. Холод пробежал по жилам, пронзил до мозга костей.

Мы жили-поживали, надумали о горе,

Без мяса обходились и не жалели сил.

А наш изящный скромник, наш славный мистер Кори,

Пришел домой однажды и пулю в лоб пустил.

У Шелли перехватило дыхание. Комната закружилась и поплыла… Она почувствовала, что сейчас упадет в обморок. Тряхнув головой, она постаралась взять себя в руки. Придя в себя, она рискнула перечитать стихотворение еще раз. Две последние строчки бросились ей в глаза:

А наш изящный скромник, наш славный мистер Кори,

Пришел домой однажды и пулю в лоб пустил.

Вывод следовал неизбежный: Джош покончил с собой, как Ричард Кори. Она содрогнулась. Закрыла книжку. Снова открыла ее и вновь, как, видимо, не раз делал Джош, перечитала стихотворение.

«Как Ричард Кори», – звучало у нее в голове. Джош скрывал от мира свою истинную сущность, но то, что было скрыто, терзало его и привело к самоубийству.

Она долго сидела над раскрытой книгой, рассеянно сжимая ее в руках, сознавая, что видела лишь тот образ брата, который он хотел ей показать. Она раздумывала над тем, сколько иных граней своей натуры, своего характера Джош скрывал всю жизнь. Еще она поняла, что каким бы близким, каким бы дорогим ни был другой человек, никому никогда не суждено узнать, что творится у него внутри.

Она бережно закрыла книжку и положила на прикроватный столик. Затем встала и глубоко вздохнула. Что ж, она искала ответ и получила его. Ей казалось, что это знание поможет ей почувствовать себя лучше, но этого не произошло. «Будь ты проклят, Джош!»

Не в силах больше находиться в его комнате, она, сжимая кулаки, буквально выскочила оттуда. Конечно, она и с этим справится. Она не даст этой истории омрачить свое счастье. С этим покончено. Раз и навсегда.

Впрочем, несмотря на твердую решимость, отъезжая от дома Джоша, она ощутила, как сжимается сердце. Более чем когда бы то ни было, она поняла, что это уже не дом Джоша. Какое-то время он принадлежал ей, а теперь станет собственностью Ника. Она задумалась, что сказал бы Джош, узнав, что его сын живет в этом доме. Радовался бы он этому? Или злился? Она поморщилась. Как многое из того, что было связано с Джошем, это останется неизвестным. Во время поездки домой она продолжала размышлять о брате. Однако, достигнув поворота, она решительно выбросила из головы Джоша и его самоубийство. Ей нужно будет поговорить об этом со Слоаном, но не сегодня. Сейчас рана была еще слишком свежа, понимание прошлого – новым и болезненным. Она не хотела ничем омрачать радость, которую делила со Слоаном. Джош остался в прошлом, а у них есть будущее.

При мысли о Слоане нежная улыбка озарила ее лицо, тепло согрело душу. Они любят друг друга. «И это самое важное на свете!» – решила она и ощутила, что на сердце полегчало.

В тот день Слоан оставался дома: должна была ожеребиться одна из кобыл, и он хотел быть рядом. Когда Шелли подъехала, он, широко улыбаясь, вышел ей навстречу, и она поняла, что интуиция ее не подвела.

– Что там у нее? – поинтересовалась Шелли, захлопывая за собой дверцу «бронко».

Муж подхватил ее на руки и закружил.

– Самая прехорошенькая черная с белым кобылка, какую ты когда-либо видела. – Его нежный взгляд ласкал ее лицо. – И продавать ее мы не станем. Приберегу для нашей дочки.

У Шелли все растаяло внутри при мысли, что она понесет ребенка Слоана… мальчика или девочку, все равно. Оба понимали, что биологические ее часы побежали ускоренно: через несколько недель ей стукнет тридцать пять, и каждый лишний год уменьшает их шансы завести ребенка. Поэтому, хотя им очень хотелось несколько лет пожить для себя, они решили, что если хотят иметь детей, лучше не откладывать.

Внезапно охрипшим голосом она сказала:

– Тогда, полагаю, нам стоит этим заняться немедленно. Ты как считаешь?

– Да, – произнес он, сжимая ее в объятиях. – Именно так.


Июнь плавно перешел в июль, затем в август, а потом вдруг настал сентябрь. Как-то вечером из конюшни, где они кормили лошадей, причем Пандора следовала за ними по пятам, они с удивлением заметили, что к хижине подъезжает грузовик Ника.

Ник вылез из кабины и направился к ним навстречу. Он улыбнулся, нагнувшись, потрепал по спинке Пандору и спросил у Шелли:

– Она теперь стала лучше к тебе относиться?

Шелли с сомнением покачала головой.

– Скажем так: она меня терпит. Слоан – ее бог, а я просто полезна. Нужна, чтобы угостить вкусненьким… погладить, если бог слишком занят и не обращает на нее внимания. – Она ухмыльнулась, подхватила Пандору на руки и, приложив нос к ее носику, сказала: – Правда, меховой шарик?

Пандора посмотрела на нее в упор и слегка лизнула в нос, как бы говоря: «Сойдешь… Но едва-едва».

Все рассмеялись, и с Пандорой на руках Шелли проследовала в дом. Теперь он был гораздо больше, чем раньше. Верный слову, Слоан пристроил к нему студию и соединил ее крытым переходом с первоначальной постройкой. Кухня тоже была расширена. Когда Ник с интересом оглянулся вокруг, Шелли пояснила:

– Прежняя была хороша для холостяка, но мне для стряпни нужен простор. Кроме того, мы планируем пристроить еще и детскую.

Ник выгнул бровь.

– Могу я вас поздравить?

Шелли покачала головой:

– Пока нет. Но мы надеемся.

Слоан выхватил из холодильника три банки пива, открыв, передал одну Нику, другую Шелли и поинтересовался:

– Так что привело тебя сюда так поздно вечером?

Ник изменился в лице, и Шелли сразу поняла, что вся его беспечность была лишь маской.

– В чем дело? – тревожно спросила она.

Ник глубоко вздохнул и вытащил белый конверт.

– Это результаты анализа ДНК. Пришли сегодня днем.

– Ну и?.. – требовательно спросила она. – Не томи нас в ожидании.

Ник поморщился.

– Да не открывал я эту чертову штуковину. – Он посмотрел на Шелли, и она увидела ужас в его глазах. Он с трудом сглотнул. – Что, если это ничего не доказало? Что, если я не сын Джоша?

– А если сын? – мягко проговорила она. – Открывай.

Он поставил пиво на стол и дрожащими пальцами вскрыл конверт. Он листал бумаги, а Шелли и Слоан напряженно и нетерпеливо ждали. Казалось, прошла вечность, пока он нашел то, что искал, но оба поняли, когда это произошло. Ник побелел и ахнул.