– Что? Ты собираешься приехать сюда?

– Гм-м… да. Это возможно?

Мысль о появлении здесь ее элегантнейшего кузена, горожанина Романа, о том, как прошествует он надменно по улицам Сент-Галена, ошеломила ее. Бросив заниматься шнурками, она требовательно переспросила:

– Ты это серьезно?

Слоан решил, что на него достаточно не обращали внимания, и подошел к сидящей Шелли. Опустившись на одно колено, он взял ее ногу в руки и стал ловко освобождать ее от ботинка.

При первом прикосновении его пальцев к ее ступне Шелли издала вопль. Открыв рот, распахнув глаза, она уставилась на Слоана, позабыв о Романе.

– Что-то неладно? – полюбопытствовал Роман.

– Н-нет, – задыхаясь, пролепетала Шелли, а Слоан, расправившись с одним ботинком, перешел к другому. Закончив работу, он задержал ладони на ее горячей коже. Она вырвала у него ногу и, прикрыв телефонную трубку одной рукой, прошипела:

– Убирайся.

Слоан улыбнулся неспешной интимной улыбкой, от которой сердце в ее груди затрепетало, как пойманная птица. Он встал и, к полному ее ужасу, удобно уселся на постель позади нее.

Извернувшись винтом, она яростно прошипела снова:

– Убирайся.

– Там с тобой кто-то есть, ma bellе? – хрипловато засмеялся Роман. – Только не говори мне, что я позвонил в неподходящий момент. Неужели какой-то крепкий ковбой с походкой вразвалочку завладел твоим сердцем?

– Абсолютно нет! И никого со мной рядом, – проговорила она, бросая ядовитый взгляд на Слоана, прежде чем повернуться к нему спиной.

– А вот это грубо, милая, – пробормотал Слоан и с удовольствием пробежался пальцем по ее напряженному позвоночнику. Шелли поерзала, пытаясь отодвинуться, но он помешал этому, приподнявшись и схватив ее за талию. Удерживая ее на месте, он нежно поцеловал ее в ямочку под ушком.

Дыхание вырвалось из ее груди слабым стоном, едва она ощутила его прикосновение. А дальше… его руки проявили дерзкую склонность бродить по ее трепещущему телу, а зубы легонько покусывать нежную шейку сбоку.

– Роман, – поспешила выговорить она, – мне нужно идти. Я тебе перезвоню. Обещаю.

Телефонная трубка с грохотом упала на рычаг. Сердце Шелли стучало, готовое вырваться из груди… Она попыталась успокоиться. Ей нужно сохранять хладнокровие! Быть твердой. Здравый смысл должен восторжествовать над предательским телом. Но это тело не желало ничего иного, кроме как предложить себя единственному мужчине, который мог разбить ее сердце. Ее уже однажды разбитое им сердце, с горечью напомнила она себе.

Достигнув своей цели, Слоан откинулся на кровати, приготовясь ждать, что теперь будет.

Она глубоко вздохнула и полуобернулась, чтобы посмотреть ему в лицо. «О Боже! – с отчаянием подумала она, не сводя с него глаз. – Я в большой беде». Полулежа на подушках ее постели, закинув руки за голову, с этой своей насмешливой улыбкой и полузакрытыми глазами, полными чувственного обещания, он выглядел здесь так органично, так естественно, словно это было его законное место.

– Нам нужно поговорить, – ровным голосом произнесла она, еле сдерживая бурлящие в ней чувства.

– Нет, не нужно, – сказал Слоан. И прежде чем она осознала, что происходит, рывком перетащил ее через постель к себе на грудь. – Разговоры, – шептал он где-то возле ее губ, – вечно заводили нас в тупик. Но это… никогда. Это никогда.

Его рот завладел ее губами, от поцелуя у Шелли голова пошла кругом и все чувства вскипели бурным водоворотом. Слишком хорошо помнила она жадные пронзающие выпады его языка, требовательные губы, жгучие укусы его зубов. Он применил все: зубы, язык и губы, чтобы возбудить ее тело, и оно откликнулось, как бывало всегда, и мир вокруг взорвался огненным шаром, оставляя за собой лишь муку буйно расцветающего желания.

Обхватив ее голову ладонями, сжав ее виски, он удерживал Шелли на месте и целовал, долго и жарко, проникновенно. Прикосновение его рта, скользящие удары его языка в глубине ее рта, манящие и требовательные, не давали ей очнуться. Отказ был немыслимым. Ее губы открылись навстречу его вторжению, ее язык сплетался с его языком в первобытном танце спаривания. Ее руки жадно сомкнулись на его плечах.

Он полулежал на ней, и теплый тяжкий вес его мощного тела был знакомым и незнакомым одновременно. Много времени утекло, с тех пор как она лежала в объятиях Слоана. Целая вечность… Бесконечно долгие годы прошли с того момента, как она испытывала страсть… такую подавляющую, дикую.

Когда его рука скользнула вниз и стала ласкать ее грудь, Шелли выгнулась ей навстречу. Его большой палец прошелся по ее соску, рассылая по всему телу колкие иголочки наслаждения. За рукой последовали его губы, и от ощущения настойчивого потягивания, посасывания у нее перехватило дыхание и безумно застучало сердце. Но другое касание, его рука между ее ног, деликатное скольжение его пальца вдоль средоточия ее женственности, влажного, млеющего от мучительной неги, вызвало молящий вскрик желания. Несмотря на барьер одежды, его могущественные ласки испепелили ее разум.

Сексуальное напряжение между ними нарастало на протяжении всего дня, и этот нежный вскрик окончательно погубил ее сдержанность. С низким горловым рыком он стал срывать с нее одежду. Его пальцы боролись со всякими пуговицами и молниями, когда он стремился поскорее освободить и выпустить на свет нагую красоту, которая преследовала его все эти годы. Шелли вела себя не лучше. Она изо всех сил старалась предотвратить именно эту ситуацию, но битва с собой оказалась тщетной. Она хотела Слоана. Она до боли жаждала его. Отчаянно стремилась ощутить мощь его большого тела, надвигающегося на нее. Каждая клеточка ее требовала сладостного завершения, которое она могла найти только в его ласках. Ее тело вопило, жаждая его жесткого вторжения… Проиграв битву с собой, она не собиралась отказываться от удовлетворения.

Торопливыми неловкими движениями, беспорядочными рывками, перемежая их поцелуями, они наконец освободились от одежды. Слоан скатился на край постели и, чертыхаясь, содрал с себя сапоги, джинсы и трусы, сохранив лишь достаточно разума, чтобы выхватить из бумажника пакетик из фольги. Ему понадобилась одна мучительная секунда, чтобы подготовиться, и он тут же вернулся к ней.

Они встретились на середине постели, стоя на коленях, и внезапное потрясение от смыкания двух обнаженных тел было таким мучительно-сладостно невыносимым, что Слоан больше не мог сдержаться. Ее руки обвили его шею, и они стали целоваться безумно, жадно, самозабвенно. Его руки бродили по ее телу, изучая. Лаская, его пальцы оставляли огненный след всюду, где прикасались к ней.

Шелли бездумно предавалась наслаждению, она терлась сосками о его твердую грудь, бережно сжимала бедрами его тяжелый возбужденный член. Губы и тела слились, сплавились жаром страсти. Они нежно покачивались, и его разросшийся член скользил по ее влажному пульсирующему лону, доводя желание до невыносимого голода. Ее отчаянно ищущие руки пошлись по его спине и сжались на упругости ягодиц. Она всегда восхищалась его ягодицами, и это сохранилось до сих пор.

Его кожа была теплой даже в этом месте, а плоть – тугой и гладкой.

Опасно приближаясь к краю, Слоан оторвал губы от ее рта нагнув голову, отыскал тугой сладостный сосок. Его губы сомкнулись на нем, и Шелли содрогнулась в восторге. Когда она спустя мгновение коснулась его, когда ее легкие пальчики нашли его член, он стал извиваться в тисках примитивной, слепой, пожиравшей его жажды.

– Я больше не могу ждать, – прошептал он, – я хочу тебя…сейчас.

Зеленые, полные жгучего желания глаза Шелли встретили его взгляд.

– Тебя никто не сдерживает, – задыхаясь, проговорила она.

С каким-то полусмехом-полурыком он толкнул ее навзничь на постель и упал на нее, как голодающий набрасывается на пиршество. Какие-то несколько безумных беспамятных секунд его рот и руки были повсюду – на ее шее, на груди, на плоском трепещущем животе… а затем его губы нашли ее рот, и язык вонзился глубоко в его мягкую сладость. Рука его скользнула вниз, отыскивая жар между бедер. Обнаружив его, Слоан прикоснулся к нему, и хищная улыбка промелькнула на его лице, когда Шелли содрогнулась. Раздвинув ей ноги, Слоан ввел в ее влажную ждущую сердцевину сначала один палец, потом второй. Ее бедра выгнулись, и жалобный стон сорвался с уст, а он продолжал гладить ее глубину и, найдя распухшую пуговку среди пылающих складочек-лепестков, прошелся по ним легким касанием большого пальца раз, потом другой. Его твердые губы завладели ее губами и поймали вскрик, вырвавшийся из самых потаенных глубин ее существа, когда тело ее дернулось и забилось в экстазе оргазма.

В туже секунду выдержка покинула Слоана, он рывком развел ее бедра и скользнул между ними, войдя в нее. Господи Иисусе! Он забыл этот огонь, эту сладостную тесноту ее лона. Она облегала его, как жаркая перчатка, атласные стенки льнули и затягивали его, беспомощного, внутрь. Подгоняемый ими к окончательному судорожному восторгу, он настойчиво вонзался в нее. Его бедра непрестанно двигались, как мощные поршни.

Шелли снова настиг оргазм. Когда его обжигающая волна накрыла ее, тело Шелли напряглось, содрогнулось в блаженной муке. Секундой позже Слоан последовал за ней. Пальцы его впились в ее упругие бедра, рычание и крик вырвались из его груди в этот миг захлестывающего экстаза.

Потом они долго лежали не шевелясь, слишком насытившиеся и расслабленные. Наконец Слоан откатился и лег рядом, но продолжал держать руку на ее бедре, словно боялся, что она исчезнет.

Ей не хотелось думать о том, что сейчас произошло, что это может означать. «Ну и пусть я занималась с ним сексом, – медленно текли ее мысли. – Большое дело. Пусть так все и остается. Отнесись к этому именно так. Я всего-навсего разделила с ним удовольствие». Это же не преступление. Они никому не причинили вреда. Они взрослые люди. Он использовал презерватив. В ней забурлил истерический смех: даже секс у них был безопасным!