– Так сколько же голов ты купила? – спросил он, поднимаясь и берясь за чашки.

– Тридцать… насколько хватило денег.

Он выгнул бровь.

– Целая куча бифштексов на копытах. – И, поставив перед ней белую чашку с кофе, над которой вился парок, снова уселся и придвинул к себе свою чашку.

Шелли ухмыльнулась:

– Только не эти малышки. Эти куколки станут основой новой и улучшенной Скотоводческой компании Грейнджеров.

Эйси фыркнул.

– Куча денег и труда, девочка. Ты начинаешь практически с нуля. И не забудь, что ты женщина. Знаю, знаю, – поспешил он продолжить, видя, как она насупилась, – но тебе лучше смотреть фактам в лицо. Здесь у нас множество скотоводов, которые все еще думают, что место женщины на кухне и в постели. – И торопливо добавил: – Разумеется, я к ним не отношусь. Тем не менее, милая, тебе предстоит выдержать много сопротивления и предубеждения, просто потому что ты женщина, занимающаяся мужской работой. Тебе придется иметь дело и с этим, а не только с обязанностями скотовода. Разведение скота в наши дни – это совсем не то, что было раньше. Требуется пропасть бумаг, куча сведений, ведение уймы записей. Не важно, какой породистый у тебя скот и каких кровей, если ты не можешь подтвердить родословную, все это пустое… разве что ты растишь свой скот на бойню. Но тогда незачем возиться с чистопородными животными. – Он отпил кофе и посмотрел на нее. – Ты намерена сохранить то, чем славились Грейнджеры: продажа пар корова – теленок?

Шелли кивнула.

– Это трудный рынок, малышка, требуется время, чтобы его построить, наладить контакты… И пока репутация Грейнджеров дает тебе некоторое преимущество, ты должна доказать свою хватку перед упрямыми скупыми старыми скотоводами. Это будет нелегко и случится не сразу. Ты не можешь заварить дело, а спустя полгода улизнуть в Новый Орлеан, потому что задор иссяк. Ты уверена, что тебя хватит надолго?

Шелли упрямо вздернула подбородок.

– Я возвратилась домой насовсем, Эйси, повторяю тебе еще раз. В Новый Орлеан я не вернусь. А надолго ли меня хватит? Может, поставить на кон свою тощую задницу, что да, хватит. Так ты мне поможешь?

– Да, черт меня побери, девочка, я все думал, когда же ты наконец меня попросишь. Ведь Ник так загорелся, говорит, что вы в этом партнеры. А я… Должен тебе сказать, что я начал чувствовать себя прямо-таки отстраненным.

При этих его словах Шелли охватила радость. Она не сомневалась, что Эйси ей поможет, но как замечательно было услышать подтверждение из его уст. Одно ее заботило, и, наклонившись к нему, она спросила:

– А как будет с твоим собственным стадом? И потом, ты вроде как ушел на покой? Мне кажется, что в бумагах Джоша было упоминание о том, что и ты, и Мария получаете некоторый доход от годового фонда, который отец отложил много лет назад в качестве пенсионного.

– Да. Знаю. Джош настоял, чтобы я его получал, когда мне стукнуло шестьдесят пять. Но, черт побери, Шелли, уход на покой – это для неженок. Что, по-твоему, я должен делать целый день? Коровы и лошади – это моя жизнь. Ничем другим я не хочу заниматься. – Он ухмыльнулся. – Кроме, конечно, погони за юбками.

Шелли возвела глаза к небу.

– Так как же насчет твоего скота? – настаивала она.

– Да черт с ним, милая. Они просто кучка упрямых полудиких коров, которых я держу для забавы: сгонять в стадо, разделять и тому подобное. Я уж думал их продать и сдать пастбище в аренду соседу.

– Эйси, буду с тобой откровенна: я не могу платить тебе большое жалованье. Джош оставил дела в жутком беспорядке, так что доллар – это все, что я смогу платить тебе сверх минимальной зарплаты.

Он принял оскорбленный вид, и на мгновение Шелли испугалась, что он с шумом выйдет из комнаты. «Вот ведь обидчивый старый черт, – подумала она с любовью, – и гордый к тому же».

– Я уже получаю пенсию от Скотоводческой компании Грейнджеров, – прорычал он. – Если хочешь платить мне больше, я спорить с тобой не стану, но почему бы нам не договориться, что я просто насовсем перееду в эту квартирку? Ты разрешишь мне пользоваться стиральной машиной и сушилкой для моей одежды. И мне нужно будет построить конуру для моих собак. Еще у меня есть кошка, которую я люблю, и мои лошади. Но если ты позволишь мне переселиться сюда, я возьму с тебя только три доллара в час за любую работу, которую стану делать.

Шелли собралась поспорить с ним насчет денег, но выражение лица Эйси сказало ей, что лучше ни на чем не настаивать. Поселить Эйси на ранчо проблемы не составляло. По правде говоря, ей это показалось отличной идеей. Но она тут же нахмурила лоб.

– А что станется с твоим домом?

– Я могу его сдать в аренду. Есть тут один парень… много месяцев ходит за мной… горожанин. Хочет взять его в долгосрочную аренду. Я свой дом люблю, но он никуда не денется: будет стоять на том же месте, если я решу, что устал карабкаться сюда наверх. – Он весело заухмылялся. – Полагаю, это случится в то же время, как я стану слишком старым, чтобы замечать хорошенькие личики.

– Этого никогда не случится, – рассмеялась Шелли.

– Значит, договорились?

– Порукам.

Следующие дни пролетели незаметно. Эйси стал самоназначенным руководителем всей операции, и Шелли оказалась у него на посылках. Она вставала на рассвете и встречалась с ним в кухне за завтраком. В первое же утро она с трудом приплелась к столу и обнаружила там его, с удовольствием уплетающего яичницу-болтушку, которую приготовила Мария. Шелли ворчливо поинтересовалась:

– Мало того что я должна вставать ни свет ни заря, хотя не соглашалась на это, так я еще и вижу здесь тебя. Разве я подряжалась тебя кормить?

Эйси, разглядывая ее заспанное лицо, чуть усмехнулся в белоснежные висячие усы.

– Как мне помнится, ты никогда не была ранней пташкой. Видно, что ты не изменилась… такая же сердитая и ворчливая… едва встала с постели. А что касается того, кормить меня или нет… по-моему, будет глупо, если я стану наспех глотать кофе с жареным хлебом в одиночестве сарая, когда здесь, в двух шагах, такое общество и Мария отлично готовит… Конечно, если ты не хочешь меня видеть…

Шелли плеснула себе кофе в чашку и, сделав первый глоток божественной амброзии, ухмыльнулась:

– Эйси, заткнись. Ты же знаешь: тебе всегда рады.

Он проказливо ухмыльнулся в ответ:

– Угу. Как я и думал. – Он бросил на нее шутливый взгляд. – Не могу сказать, что ты очень любезная, как только проснешься, но никогда не думал, что ты откажешь мне в куске хлеба.

Утренняя встреча прошла очень хорошо, и Шелли удивилась, что раньше об этом не подумала. Медля за остатками завтрака, состряпанного Марией, которая время от времени сопровождала еду едкими замечаниями – она снова держалась как всегда, – они с присоединившимся к ним Ником могли обсуждать ход дела, успехи и недостатки перед началом рабочего дня. Шелли ждала этих утренних встреч, ей нравился домашний уют кухни, запах жареного бекона и кофе, быстрый обмен мнениями, радостное чувство возвращения домой. Да, Джоша больше нет, но утро с Марией, Эйси и Ником рождало ощущение семьи.

Эйси мог шутить и дразниться, но был строгим начальником. Работа была тяжелой. Нужно было выдрать из земли старые ограждения вокруг сарая и заменить их новыми. Сменить желоба для скота и стойла, перестроить участок кормежки вместе с кормушками и яслями. Шелли наняла в долине двух молодых людей, опытных в этом деле, но все равно ей тоже досталось таскать материал, вкапывать столбы и натягивать проволочную сетку. Ник приезжал так часто, как только мог, и Шелли была рада этой дополнительной мускульной силе.

Ко Дню матери, то есть полторы недели спустя, Скотоводческая компания Грейнджеров стала реальностью. Скот из Техаса был уже в пути и должен был прибыть в понедельник. Эйси переехал на ранчо, со всеми вещами и животными. В добротной большой конуре возле сарая разместились три овчарки. Его лошади заняли три из восьми денников, а грузовик и трейлер встали рядом с конурой. Его пестрая кошка Мышатница ежедневно доказывала свои охотничьи таланты, выискивая добычу в сарае и по всем закоулкам. Она ластилась к ногам, требуя, чтобы ее погладили. Шелли нравилась кошка, ей только хотелось, чтобы она не преподносила ей в дар убитых мышей и кузнечиков.

Они бы работали весь конец последней недели – и субботу, и воскресенье, – но Эйси объявил, что всем нужен отдых, и распустил их с четырех часов накануне, объявив, что в понедельник они должны явиться ровно в восемь утра. Несмотря на то что вставать рано не было нужды, Шелли вскочила с постели в шесть утра. Вместо душа она поплескала на лицо водой, почистила зубы и, натянув старый цветастый халат, не спеша спустилась вниз. В выходные Мария не приходила. Кухня без ее суеты казалась пустынной. Шелли включила кофеварку, и вскоре разлился аромат свежезаваренного кофе.

С чашкой в руках она вышла наружу. Ноги сами понесли ее к сараю. Она медленно обошла его, осматривая результаты их усилий. Двигалась она с трудом: сказывались нагрузки последней недели. У нее болели мышцы, о существовании которых она и не подозревала. Пара таблеток тайленола стала ее ежевечерним рационом, но, глядя на то, что было достигнуто в короткие сроки, она сочла, что оно того стоило.

Еще недавно разваленные стойла и желоба сияли новым деревом, длинные ясли были закончены, осталось только доделать навес над участком с кормами. Крепкий новый забор огораживал все вокруг. Несколько тонн свежей, чуть подвяленной травы, доставленные вовремя и укрытые голубым просмоленным брезентом на случай дождя, дожидались только переноса в сарай.

Столько всего еще требовалось сделать… Шелли тяжело вздохнула, представив себе, что нужно продолжить ограждение, доделать стойла, укрепить новый загон для быка, хотя Красавец вроде бы отлично себя чувствовал и в старом… И до того как отпускать новый скот на вольный выпас, необходимо было восстановить все сломанные заборы. Первым делом на лучшем пастбище, затем, постепенно, на более дальних. Эйси был прав: работать предстоит долго, тяжко и сурово. Но, даже сознавая, что ее ожидает, Шелли ощущала неистребимое радостное удовлетворение… Пусть оставалось еще много несделанного, но о самых неотложных нуждах они позаботились.