Говоря это, он заглянул девушке глубоко в глаза, и Клеона с усилием отвернулась.

— Не стоит говорить обо мне. Расскажите лучше о себе. Это, наверно, гораздо интереснее.

— Зачем мне надоедать такому юному и веселому созданию, как вы, своей печальной историей? — тихо проговорил граф. — Неужели вы желаете услышать, что мои родные погибли на гильотине, мои земли конфисковали, мои дома сожгли и разграбили? Я бежал в Англию в том, в чем был, и радовался, что остался жив. — Он говорил так гладко, словно не впервые повторял эту историю, но Клеоне все равно стало жаль его.

— Сейчас вы не кажетесь нищим, — мягко заметила она. Граф улыбнулся:

— Должен ли я объяснять вам, что обязан этим своим способностям? К тому же мне повезло с друзьями. Теперь я могу вернуться домой, чтобы спасти то, что осталось от семейного достояния. У меня есть основание считать, что мои интересы были доведены до сведения самого Бонапарта.

— Тогда вам действительно повезло, — сказала Клеона.

— Но не так, как мне хотелось бы, — тихо проговорил француз, бросая на девушку красноречивые взгляды.

Она решительно поднялась.

— Думаю, мне следует узнать, не нужна ли я ее светлости.

— Helas15. Я чем-то оскорбил вас? — быстро спросил граф.

— Нет-нет, — ответила Клеона, — просто… Граф взял ее за руку и снова усадил на диван.

— Просто, — спокойно продолжил он, — вы испугались. Je suis fou16 … На минуту я забыл, как вы молоды и неискушенны. Вы так прекрасны, так желанны, что это… как это вы говорите по-английски… вскружило мне голову. И вы почувствовали, как меня влечет к вам! О, вы такая чуткая, такая отзывчивая.

Клеона убрала руку.

— Вы слишком торопитесь, граф, вы смущаете, да и, возможно, немного… пугаете меня.

Француз засмеялся. Это был мягкий, ласкающий смех.

— Вы очаровательны. Вы не возражаете против того, что я это говорю? Ибо я просто не могу это не говорить! Вы пленили меня! С той самой минуты, как я вас увидел…

— Нет, это неправда, — отрезала Клеона. — Когда вы впервые увидели меня, я была усталая, растрепанная, вся в дорожной пыли. Единственное, что вы могли подумать: «Что может делать на Баркли-сквер эта деревенская девица?»

Граф откинул голову и рассмеялся.

— Вы неисправимы! Нет, я так не думал. Я подумал, что ваше личико с большими усталыми глазами под старомодной, но очень идущей вам шляпой очаровательно. Мне хотелось бы, чтобы это я, а не кучер ее светлости мог бы впервые показать вам Лондон. Однако вам предстоит увидеть еще много интересного! Мисс Клеона, позвольте мне познакомить вас с Лондоном так, как это может сделать только иностранец? Эти англичане… Они равнодушны к красоте своего города и часто не замечают его прелести. Когда я сюда приехал, все здесь было для меня новым и потому крайне excitant 17. Я хотел бы, чтобы и вы так же увидели Лондон.

Граф казался столь искренним, что Клеона не могла оставить его предложение без ответа.

— Вы очень добры, — проговорила она, как и следовало благоразумной девушке, — но что скажет ее светлость?

— Ее светлость, конечно, не придет в восторг, — ответил француз, чуть улыбаясь. — Но даже ее светлость вряд ли ожидает, что герцог все время будет вас сопровождать. Он очень неуловим, наш юный и веселый друг Сильвестр. Позвольте мне быть вашим гидом?

Граф наклонился вперед и взял обе ее руки в свои. Его лицо оказалось очень близко к ее лицу. Клеона поняла, что он изо всех сил старается очаровать, а возможно, и соблазнить ее. Девушка сказала себе, что она должна быть осторожна и держаться подальше от этого человека. Но было что-то захватывающее в сознании, что с ней флиртуют, ее внимания добиваются, причем так, как никогда бы не пришло в голову тем неуклюжим молодым людям, которых она встречала в Йоркшире, или даже более искушенным деревенским сквайрам, ни один из которых не взглянул на нее дважды.

Клеона потупилась, ибо женское чутье подсказало ей, как заманчиво темнеют длинные ресницы на фоне бело-розовой кожи лица. Затем она тихо проговорила:

— Это очень любезно с вашей стороны, сэр.

Граф наклонил голову, и девушка почувствовала его горячие требовательные губы на своей руке. Только она успела подумать, что француз чересчур стремителен, как дверь сзади них открылась. Даже не поворачивая головы, Клеона поняла, кто вошел.

— Проклятие! — раздался нетерпеливый голос. — Где моя бабушка? Ты губишь репутацию девушки, Пьер, сидя тут с ней наедине!

Француз грациозно поднялся — Клеона обратила внимание, что он вовсе не кажется смущенным.

— Я только спрашивал мисс Клеону, не разрешит ли она мне показать ей достопримечательности Лондона. Конечно, когда ты будешь занят. Я не пытался занять твое место, мой дорогой герцог, я только предлагал свои услуги в качестве почтительного гида в твое отсутствие.

— Не сомневаюсь, что мисс Клеона, как ты ее называешь, — неприязненно сказал герцог, — будет рада принять твое предложение. Но если кто-то думает, что я собираюсь бродить вокруг древних монументов или нянчиться с желторотой деревенской девицей, у него, должно быть, не все в порядке с головой. — Он, хмурясь, посмотрел на Клеону.

— Я уверена, — нервно откликнулась девушка, — бабушка вовсе не предполагала, что вы будете делать что-либо подобное. Это действительно была идея графа, что мне следует познакомиться с достопримечательностями Лондона, раз уж я здесь.

— Вам это покажется чертовски скучно. Это все, что я могу сказать. — Герцог пересек комнату и налил себе бокал вина.

— Хочешь выпить, Пьер? — спросил он, не поворачивая головы. — Или у тебя назначена другая встреча? Готов поспорить, тебя ждут не дождутся в полдюжине салонов.

— Мой дорогой Сильвестр, ты, конечно, прав, — улыбнулся граф. — Я не буду злоупотреблять твоим гостеприимством. Я пришел лишь засвидетельствовать мое почтение герцогине, а также передать сообщение тебе.

— Сообщение?

— Сообщение, — повторил француз. — Кое-кто, кого мне не нужно называть, будет ждать тебя нынче вечером в семь часов.

— О да, конечно! — ответил герцог. — Я сгораю от нетерпения. Передай этому человеку, что я приду.

Граф поклонился с кошачьей грацией, бросил на Клеону взгляд, полный желания, и вышел из комнаты, тихо закрыв за собой дверь.

Девушка в нерешительности стояла около дивана. Она не знала, удалиться ли ей немедленно или подождать, не заговорит ли с ней герцог. Поколебавшись минуту, Клеона робко проговорила:

— Ее светлость уже пошла отдыхать, когда доложили о графе.

Герцог повернулся от столика с напитками. Девушка заметила, что его бокал остался нетронутым. Он смотрел на нее, и казалось, его взгляд отмечает малейшие детали ее нового платья, новой модной прически, нежно подкрашенного лица и даже ее маленьких рук, которые, несмотря на бесконечные протирания лимонным и огуречным соками, все еще оставались досадно загорелыми.

— Зачем вы сюда приехали? — спросил он. Вопрос прозвучал резко, как пистолетный выстрел.

— Герцогиня письмом пригласила меня. Она настаивала на немедленном приезде. Сэр Эдвард — мой… мой отец — был в отъезде, и поскольку дело казалось важным, я поступила так, как желала ее светлость.

— Моя бабушка сказала вам, зачем она вас пригласила?

— Н… нет, — нерешительно проговорила девушка.

— Конечно, сказала! — заявил герцог тем же неприязненным тоном. — Вы приехали сюда по ее наставлению, чтобы выйти за меня замуж. Я не дурак. Я понимаю, что затеяла ее светлость. Что ж, позвольте мне внести ясность: я не собираюсь на вас жениться! Возвращайтесь туда, откуда приехали.

От его грубости Клеону бросило в дрожь. Но девушка вспомнила, что слова герцога обращены не к ней, а к мисс Мандевилл. А Клеона прекрасно знала, как чувствительная и ранимая Леони отреагировала бы на подобную бестактность.

— По-моему, вы чрезвычайно грубы и к тому же отвратительно тщеславны! Вы, кажется, вообразили, что любая девушка мечтает выйти за вас замуж? — резко проговорила Клеона.

Пожалуй, выстрел из пистолета меньше удивил бы герцога, чем эта гневная тирада той, кого он считал деревенщиной.

— Но я думал, вы здесь именно по этой причине! — воскликнул он.

— Тогда вы действительно печально ошиблись, — отрезала девушка. — Я приехала потому, что хотела увидеть Лондон, потому что я много лет прожила в деревне, а в Йоркшире бывает очень одиноко, поскольку у нас мало соседей и нет особых занятий. Побывать в большом городе, выезжать с герцогиней в свет — такой возможности позавидовала бы любая девушка. Возможно, ее светлость и хочет выдать меня замуж за вас или за кого-нибудь еще, но мне до этого дела нет. Могу уверить вас со всей искренностью, что я никогда не выйду замуж без любви. Я отдам свое сердце только тому, кто полюбит меня — меня, а не мое приданое.

Она, без сомнения, произвела впечатление на герцога. Он перестал хмуриться и, пристально глядя на Клеону, спросил:

— Как вы можете быть уверены, что кто-то женится на нас не из корысти? Вы богаты, а деньги — это камень на шее любви! А я герцог, и земляничные листья на моей короне высоко ценятся на брачном рынке.

— Женщины бывают разные, — резко возразила Клеона.

— Все женщины хотят одного и того же: владеть мужчиной, взять у него все, что он может дать, а потом искать себе другого, — устало выговорил герцог.

— Это неправда! — порывисто воскликнула Клеона. На минуту она забыла, что на ее месте должна быть Леони, и заговорила от собственного имени: — Я знаю, что моя… — Она осеклась. — Моя… з-знакомая бросила все и убежала с человеком, которого она любила. Это было двадцать лет назад, но и сегодня они точно так же счастливы, как тогда. Она была богата, принадлежала к знатному, влиятельному роду, а тот, кого она полюбила, был бедным приходским священником. Когда они поженились, родственники оставили ее без гроша, а друзья отвернулись! Но это не имело значения для них! Неужели вы не понимаете? Когда двое любят друг друга, им ничто не может помешать!