— Думаю, так оно и есть, — лаконично изрек герцог. Когда они закончили ленч и герцогиня встала, чтобы покинуть столовую, девушка услышала, как герцог обратился к дворецкому:

— Я бы хотел поговорить с лакеем, который уронил поднос. Как его зовут?

— Адам, ваша светлость. Он у нас недавно.

— Я хочу с ним поговорить, — повторил герцог. — Пошлите его в библиотеку и велите подождать меня.

— Хорошо, ваша светлость.

Герцог проводил бабушку в Голубую гостиную, которая, как поняла Клеона, была местом обычного пребывания герцогини. В маленькой, залитой солнцем комнате стояла золотая клетка с попугаем. Он встретил их появление непристойным смехом.

— Что за грубая птица, бабушка, — возмутился герцог. — Не понимаю, как вы ее терпите.

— Я терплю довольно много грубых вещей, — заметила ее светлость.

Внук обезоруживающе улыбнулся ей.

— Touche11, — сказал он. — Вы так сердиты на меня?

«Он может быть очаровательным, когда захочет», — подумала Клеона, наблюдая, как герцог склонился к руке старой леди.

— Ты негодяй и плут, — ответила та, и по внезапной мягкости в ее голосе Клеона догадалась, что она любит своего непутевого приемного внука.

— Я знаю, — кивнул герцог, — но вы должны со мной мириться. Вы всегда мирились. Не представляю, что со мной будет, если вы от меня отвернетесь.

— Я не намерена от тебя отворачиваться. Я спасу тебя, как бы ты ни сопротивлялся.

— Меня это немного пугает!

— Тогда ради Бога… — начала было герцогиня, но запнулась, словно вдруг вспомнив, что Клеона находится в той же комнате. — Мы поговорим об этом в другой раз. Ты пообедаешь с нами сегодня? Это доставит нам обеим огромное удовольствие.

Его светлость на минуту заколебался.

— Да, бабушка, я пообедаю с вами. Но после обеда, как вы понимаете, я вас оставлю.

— Завтра вечером я собираюсь ввести Клеону в свет, — сказала герцогиня. — В Девоншир-Хаус состоится бал, на который я приглашена, и я уже написала герцогине, чтобы спросить, могу ли я привезти свою внучку. Полагаю, ты не захочешь сопровождать нас туда?

— Нет, бабушка, боюсь, что нет. Возможно, я загляну туда ненадолго, но это все, что я готов переварить. Не ждите от меня большего, бабушка.

— Мы обсудим это завтра, — с некоторой поспешностью ответила она. — Пока довольно того, что нынче вечером ты обедаешь с нами.

— Я очень самоотверженный, не так ли? — спросил герцог. Внезапно он повернулся к Клеоне и добавил насмешливо: — Вы не думаете, что я хорошо веду себя с моей бабушкой и, конечно, с вами?

У Клеоны кровь прилила к щекам. Девушка понимала, что герцог ее дразнит. Но прежде чем она успела ответить, дверь открылась, и на пороге возник дворецкий.

— Прошу прощения, ваша светлость.

— Ну, в чем дело? — нетерпеливо спросил молодой человек.

— Этот лакей, ваша светлость! Он сбежал, ваша светлость! Должно быть, испугался того, что натворил!

— Он сбежал, — медленно повторил герцог. Казалось, эти слова имеют для него какое-то значение.

— Да, ваша светлость, — нервно подтвердил дворецкий, словно чувствовал себя виноватым. — Он был иностранец, ваша светлость, и не очень расторопный.

— Ну а теперь он скрылся. — Голос герцога звучал равнодушно. — Это уже не важно. Но прежде чем вы наймете кого-нибудь на его место, обсудите этот вопрос со мной, будьте так добры.

— Слушаюсь, ваша светлость.

Дворецкий, без сомнения, удивился. Очевидно, раньше такого никогда не случалось. Герцогиня тоже казалась озадаченной, а потом в ее старых глазах вспыхнуло любопытство.

— Интересуешься домашними делами, Сильвестр?

— Вовсе нет. Эти вещи вызывают у меня скуку, — скривился герцог, — но мне сказали, что в этом районе было несколько ограблений. Я знаю, вас бы огорчило, бабушка, если бы фамильное серебро, которым так дорожили мои знаменитые предки, унесли прямо у нас из-под носа.

Герцогиня в ужасе всплеснула руками.

— Воры и грабители! — воскликнула она. — Да, действительно, ты прав, Сильвестр. Я должна найти новое место для своих драгоценностей. Моя служанка так бестолкова, вечно забывает спрятать на ночь то серьги, то брошь.

— Всегда лучше принять все меры предосторожности, дабы не лишиться ничего ценного. — К герцогу вернулся его обычный насмешливый тон.

Вдова протянула руку.

— Сильвестр, не играй сегодня вечером, — взмолилась она. — Если это развлечет тебя, мы поедем в Оперу или на концерт, который устраивает леди Элизабет Фостер, — там будет много твоих друзей.

Герцог улыбнулся, и Клеона решила, что он уступит ее просьбе. Но молодой человек с усмешкой отвернулся.

— Не запрягайте меня, бабушка, я не приучен к удилам. Я пообедаю с вами дома, а затем поеду к Уайту или Уоттерсам. Вы же знаете, у меня пальцы будут чесаться, пока я не доберусь до карт! Аu revoir12, Клеона… к вашим услугам, бабушка. — Он поклонился им обеим, уже стоя в дверях, и исчез.

Ее светлость встала, глядя ему вслед. Клеоне показалось, что она внезапно лишилась гордости и силы духа и превратилась в усталую и озлобленную старуху, которая ведет безнадежную битву.

— Почему он играет? — Вопрос был дерзкий, но девушка все-таки не удержалась и задала его.

— Не знаю, — ответила вдова. — Раньше Сильвестр никогда таким не был. Ещё год назад он был спокойным и разумным. А потом сошелся с беспутной компанией. Это было после… да, после того, как ему не позволили вступить в армию.

— Не позволили? Кто? — спросила Клеона.

— Семья и опекуны. Сильвестр хотел идти сражаться с Наполеоном. Но как они могли его отпустить? Единственный ребенок, наследник всего состояния. Вот тогда он и пристрастился к азартным играм. Все было не так плохо, но в последние три месяца он стал ночь за ночью проигрывать колоссальные суммы. Разве поместье может это выдержать? Даже самое большое состояние в конце концов будет исчерпано. Столько людей говорят мне о его безрассудстве, но что я могу сделать, что я могу сделать? — Голос вдовы пресекся. Клеона инстинктивно обняла ее и подвела к креслу. Но, словно устыдившись своей слабости, герцогиня, чуть тряхнув головой, снова взяла себя в руки. — Я, вероятно, все выдумываю, — резко сказала она. — Мальчик может о себе позаботиться. Ему двадцать пять или двадцать шесть? Это просто такой период. Он пройдет, и Сильвестр увидит глупость своих привычек. По крайней мере сегодня вечером он обедает с нами, а не с той женщиной.

— Какой женщиной? — спросила Клеона, хотя и не рассчитывала на ответ.

— О, с некоей певицей из Воксхолла. Говорят, она красива, но мне так не кажется. Проститутка — всегда проститутка, какие бы обеды она ни устраивала и какие бы вина ни подавали за ее столом. Но мне не следовало говорить с тобой о таких вещах. Забудь, что я сказала. Должно быть, я старею. Однако ты кажешься разумной девушкой. Ты же понимаешь, что у всех мужчин бывают увлечения. И никто не думает из-за этого о них хуже, если только это не заходит слишком далеко.

— А что значит слишком далеко? — спросила Клеона, снова не надеясь получить ответ.

— Слишком далеко — это когда заходит речь о браке, — изрекла старуха, вставая, голосом скрипучим, как голос ее попугая. — О браке с кем-то недостойным, с кем-то ниже по положению, с кем-то, кто должен знать свое место. — Она поднесла руку ко лбу. — У меня болит голова, мне пора отдыхать. Позже мы снова поедем по магазинам. А пока я пойду в свою спальню.

Старая леди вышла из комнаты с высоко поднятой головой, но Клеона знала, что это притворство. Ее вдруг охватил гнев на герцога за то, что он огорчает свою бабушку. Ее светлость была стара, слишком стара для таких переживаний.

— Он негодяй, — прошептала девушка, но поймала себя на том, что вспоминает чарующий голос, улыбку и то выражение его глаз, которое промелькнуло, когда герцог увидел ее в библиотеке перед ленчем. Полная решимости не думать о нем, Клеона взяла со стола какую-то книгу. Но едва перевернула страницу, как дверь открылась и дворецкий объявил:

— Граф Пьер д'Эскур прибыл с визитом, ваша светлость. Клеона встала.

— Ее светлость ушла отдыхать.

— Но, надеюсь, это не означает, что вы меня прогоните? — спросил голос с иностранным акцентом, и граф Пьер д'Эскур вошел в комнату. Он был красив на латинский манер: темноволосый, со смуглым лицом и большими глазами под тяжелыми веками. Граф поднес руку Клеоны к губам со словами: — На самом деле я пришел, чтобы увидеть вас и просить прощения за вчерашний вечер и за наше поведение.

— Вам не за что извиняться, — машинально ответила девушка.

— Ах, как бы мне хотелось в это верить, — воскликнул француз. — Я всю ночь не сомкнул глаз, вспоминая, с каким презрением вы смотрели на нас, когда мы возвращались из игорного дома.

— Я была слишком усталой, — напомнила Клеона, — чтобы замечать что-нибудь, кроме того, что мое путешествие закончилось. — Она неожиданно поняла, что граф все еще держит ее руку, и попыталась ее отнять.

— Вы так же добры, как прекрасны, — пробормотал француз и снова поцеловал ее пальцы.

У девушки вдруг возникло странное чувство, будто она играет в спектакле. Как будто все это было написано, отрепетировано и так же нереально, как любая театральная драма.

— Да, вы прекрасны! — повторил граф, и по телу Клеоны пробежала легкая дрожь.

Глава 4

— Dites moi13, почему Лондон так долго не видел этой красоты? — вкрадчиво спросил граф, садясь возле Клеоны на диван.

— Мой дом в Йоркшире, — нерешительно ответила Клеона. — Бабушка пригласила меня приехать в Лондон, и я, конечно, не могла ослушаться.

— Naturellement14, — согласился граф. — Но вы же не рабыня, и у меня такое чувство, что в своей жизни вы делаете не много такого, чего не желаете делать.