Еще в наемном экипаже девушка сняла капор и повесила его на руку, чтобы не выглядеть подчеркнуто модной среди простого деревенского люда и коммивояжеров, обычных пассажиров почтовых карет. И вот теперь, окруженная людьми, тесно скученными в жаркой духоте кареты, Клеона почувствовала себя озябшей и одинокой. Такой одинокой, как никогда в жизни.

Девушка вытащила из сумочки письмо герцога и развернула хрустящий листок. Она помнила его наизусть, и слезы, застилавшие глаза, не мешали ей. Вскоре Клеона убрала письмо и попыталась успокоиться, думая о том, что скажет родителям, когда вернется.

Ей придется рассказать им правду, но девушка знала, что даже родителям она не признается в своей любви к герцогу, а тем более в том, что и он полюбил ее. Как она могла, думала теперь Клеона, с самого начала не понять, что это за человек. Девушка попыталась собрать по крупицам историю его светлости, но оставалось слишком много неясного. Одно Клеона знала теперь наверняка: герцог не был пьяным расточителем. Он рисковал жизнью и честью ради страны, которую глубоко любил.

Девушка попыталась представить себе, что сказал мистер Питт, когда герцог привез ему список. Что все-таки в нем было? Столько вопросов осталось без ответов, с сожалением подумала Клеона, и теперь ее всю жизнь будет мучить любопытство.

Дилижанс остановился в Болдоке, потом в Бедфорде, чтобы сменить лошадей. Солнце садилось, и в небе пламенел закат, когда они вновь продолжили путь, направляясь к Хантингдону. Карета проехала около четырех миль, как вдруг Клеона услышала быстрый топот копыт и увидела, как пронеслась за окном четверка лошадей, запряженная в высокий фаэтон, который показался ей смутно знакомым.

Фаэтон промелькнул и исчез, но девушка успела заметить широкоплечего возницу в цилиндре набекрень, и у нее екнуло сердце. Кровь прилила к щекам и тут же отхлынула. Она смертельно побледнела. Через несколько секунд внезапно заскрежетали тормоза, раздался крик кучера, и дилижанс резко остановился. Пассажиры проснулись.

— Что случилось? — испуганно спросила толстая дама в углу, а похожий на адвоката мужчина с длинным лицом раздраженно сказал:

— Какого дьявола мы остановились? В этой поездке одни задержки!

Послышались голоса, затем дверца распахнулась, и один из кучеров спросил:

— Здесь есть мисс Говард?

Девушка настолько удивилась, что даже не ответила. Если это был герцог, а в душе Клеона почти не сомневалась, что это он, откуда он узнал ее имя?

— Она здесь или нет? — повторил кучер. — Джентльмен в фаэтоне говорит, что у него есть дело к мисс Говард. Так что если она здесь, я прошу ее поскорее выйти.

Клеона издала придушенное восклицание. Тотчас все в дилижансе уставились на нее.

— Вы мисс Говард? — спросил длиннолицый мужчина.

— Да, да, я. — Девушка судорожно сглотнула.

— Тогда я попрошу вас, мадам, немедленно оставить дилижанс и дать нам возможность ехать дальше.

Пришлось подчиниться.

Дрожа, Клеона выбралась со своего места, сняла с полки шляпную коробку и, придерживая на руке капор, с помощью кучера спустилась на дорогу.

Она посмотрела вперед. Поперек большака, загораживая дорогу, стоял легкий фаэтон, и четыре жеребца, черные как смоль, грызли удила, норовя встать на дыбы.

Девушка подумала, что никогда не дойдет до фаэтона, но кое-как добрела. Конюх его светлости спрыгнул с запяток, чтобы взять у нее шляпную коробку и помочь сесть рядом с возницей.

Клеона с несчастным видом взглянула на герцога. Его лицо с твердо сжатыми губами показалось ей очень мрачным. Но потом, повернув лошадей, он вдруг улыбнулся, и девушка почувствовала себя так, будто все ее тело растаяло.

Они проехали немного в молчании. Лошади горячились, и их приходилось сдерживать. Наконец герцог спросил:

— Почему ты убежала?

— Я должна была, — тихо ответила Клеона. — Вы не понимаете.

— Думаю, что понимаю.

— Как… как вы узнали мое имя?

— Сэр Эдвард Мандевилл ждал в доме, когда я вернулся. Ты, должно быть, разминулась с ним на несколько минут.

— Сэр Эдвард? — еле выдохнула Клеона.

— До него дошел слух — еще не вполне подтвержденный, — что его дочь Леони вышла замуж в Ирландии. Он искал некую мисс Клеону Говард, надеясь услышать от нее объяснения.

— Ох! — Ничего другого Клеона выговорить не могла. Она сидела как парализованная. Случилось то, чего девушка всегда боялась и что рано или поздно должно было случиться.

— Возможно, — мрачно продолжил герцог, — ты и мне кое-что объяснишь, но еще не сейчас. Сначала я хочу тебе кое-что показать. — Его светлость подхлестнул лошадей, и они понеслись вперед так, словно у них выросли крылья.

Подавленная Клеона все же подумала: как бы она была счастлива мчаться вот так, вдвоем с герцогом, в этом легком фаэтоне, когда ветер развевает волосы, если бы все было по-другому. Но даже сейчас она ощущала странную веселость, которая пробивалась сквозь беспросветное уныние.

Герцог свернул на проселок. Длинный и узкий, он внезапно расширялся и превратился в утопающую в зелени деревенскую улицу с уютным трактиром из красного кирпича. Еще дальше высились кованые железные ворота, по бокам которых стояли каменные олени и две небольшие сторожки. Фаэтон вкатил в ворота. Проехав немного по аллее, герцог остановил лошадей.

— Возьмите поводья, Джексон, — приказал он груму, спрыгивая на землю.

Обойдя фаэтон, герцог снял с козел Клеону. Девушке показалось, что он держал ее чуть дольше, чем это было необходимо, но она тотчас сказала себе, что виной тому ее собственная неуклюжесть. Затем, к изумлению Клеоны, герцог повел ее между деревьями по мягкой зеленой траве, пока аллея и фаэтон не скрылись из виду. Остановились они на полянке, откуда открывался чудесный вид на раскинувшуюся внизу долину.

Так в первый раз Клеона увидела Линк. Девушка сразу поняла, что это он — огромный каменный дом с позолоченными закатным солнцем окнами и силуэтами высоких труб на фоне темнеющего неба. Перед домом лежало сказочное серебряное озеро, и оно было красивее всего, что она себе представляла. Глядя на эту прекрасную картину, Клеона испытывала страх, что это мираж, который исчезнет, если она отвернется. И тут она услышала тихий голос:

— Ремонтировать фермы, помогать арендаторам, строить школы и заботиться о стариках. Ты ведь хотела, чтобы я это делал?

Клеона сжала руки.

— Не смейтесь надо мной, — всхлипнув, взмолилась она. — Откуда я могла знать, что все это притворство?

— Дорогая, ты не должна была знать. Если бы узнала ты, граф тоже мог бы пронюхать, а это была бы катастрофа. Но я люблю тебя за твой гнев и за твое беспокойство обо мне.

— Я обманула вас, — проговорила девушка, — и мне стыдно.

— А я обманул тебя, и мне нисколько не стыдно, — резко ответил герцог. — Я только горжусь, горжусь, что ты превратила мою миссию для Англии из полного провала в блестящую победу.

— Я правда это сделала? — тихо спросила Клеона, глядя не на него, а на светлую гладь озера внизу.

— Ты знаешь, что было в том списке?

— Нет, откуда?

— Это был список тайных агентов Бонапарта в Англии. Мистер Питт с самого начала был убежден, что Бонапарт согласился на прекращение войны, только чтобы выиграть время для постройки кораблей и подготовки плана вторжения в нашу страну. Он послал своих шпионов, чтобы найти людей, которые согласятся за деньги и будущее положение в обществе предать свою родину. Трудность состояла в том, чтобы найти предателей. Это была та задача, которую я поставил перед собой и которую благодаря тебе теперь выполнил.

— Я рада, очень рада, — все так же тихо отозвалась Клеона. — А теперь, когда все кончилось, можно мне поехать домой?

— Ты действительно этого хочешь? — спросил герцог. — Когда я оставил сэра Эдварда, он торопился на север, чтобы выместить свою злость если не на тебе, то на твоих родителях.

— О, бедный папа! Это все моя вина. Ну зачем я согласилась на этот сумасшедший план? Что мы теперь будем делать?

— Я уже подумал об этом. У меня есть по крайней мере сорок приходов. У твоего отца будет выбор, если ты согласишься на то, о чем я тебя прошу.

— О чем? — спросила Клеона, в первый раз поднимая глаза.

Блеск его глаз, улыбка и какое-то особенное выражение лица, которому она не смела искать название, заворожили ее.

— Ты в самом деле хочешь, чтобы я тебе сказал? — тихо спросил герцог.

— Я думаю, — дрожащим голосом произнесла Клеона, — что вы или подкупаете меня, или шантажируете.

— Я готов пойти и на то, и на другое, чтобы заставить тебя сделать то, чего я хочу.

— Я не могу. Как вы не понимаете? Я не могу, — запротестовала девушка. — Я самозванка, лгунья, которая втерлась в доверие к вашей бабушке, притворившись ее внучкой. О да, я хотела помочь Леони. Она влюбилась, и ничто больше не имело для нее значения, кроме этого Патрика, за которого она мечтала выйти замуж. Но мне не следовало вести себя так… Не следовало так нуждаться всем этим.

Герцог засмеялся.

— Какой же ты ребенок! И действительно думаешь, что было бы менее предосудительно, если бы ты ненавидела каждую минуту твоего пребывания в Лондоне?

— Тогда бы я по крайней мере чувствовала, что расплачиваюсь за свои грехи, а не получаю от них удовольствие.

— Вот теперь ты за них и заплатишь! Я взыщу с тебя все, до последнего пенни. Ты выйдешь за меня замуж, ты будешь жить в Линке и советовать мне, как распорядиться моим богатством с наибольшей пользой. Кстати, Чарлз, Фредди и Энтони возвращали мне каждое пенни, которое они у меня выигрывали.

— Я догадалась об этом, когда подслушивала под лестницей.

Герцог посмотрел на нее, совершенно изумленный.

— Под лестницей! — воскликнул он. — О, Клеона, есть ли предел твоей неисправимости и твоей находчивости? Нет, ты самый восхитительный человек, которого я когда-либо встречал в своей жизни! В одном я уверен: ты никогда мне не наскучишь, хотя временами, возможно, мне и захочется тебя поколотить.