— Верной! — воскликнула она, протягивая к сыну руки. — Я так страстно желала увидеть тебя!

— Я приехал, мама, как только получил ваше послание, — ответил ей маркиз.

Он наклонился и поцеловал мать в обе щеки.

Затем он присел на край кровати и нежно взял ее руки в свои.

Горничная вышла, закрыв за собой дверь, и они остались наедине.

— Расскажите мне, мама, чем вы расстроены? — обратился он к матери.

— Боюсь, мой дорогой, у меня не очень хорошие новости от докторов.

Пальцы маркиза крепче сжали ее ладони.

— Что же случилось? — спросил он.

Маркиз знал о нездоровье матери в последние два года.

Доктора, однако, заверили его, что поводов для особенного беспокойства нет и нет никаких оснований предполагать, что ей не суждены еще долгие годы жизни.

— Боюсь, это все из-за сердца, — ответила маркиза. — А поскольку сэр Вильям строго определил для меня, что я могу делать и чего не могу, то я почувствовала необходимость сообщить об этом и тебе.

— Безусловно, я должен всегда быть в курсе, — сказал маркиз. — А вы, мама, со своей стороны, должны неукоснительно соблюдать его указания.

Он наклонил голову и поцеловал ее руки:

— Вы знаете, я не смогу быть счастлив без вас, и, следовательно, вы должны заботиться о себе, хотя бы и только ради моего блага.

Маркиза тихонько рассмеялась.

— Ты можешь быть уверен, я так и поступлю, тем более если ты меня об этом просишь. Но теперь и я хочу, чтобы ты сделал кое-что для меня.

— А именно? — спросил маркиз.

Он задал вопрос с осторожностью, ибо подозревал, что ответ ему хорошо известен.

Маркиза нерешительно проговорила:

— Ты ведь знаешь, мой дорогой мальчик… больше всего на свете мне бы хотелось подержать на руках твоего сына, прежде чем я умру, поэтому я пригласила принцессу Хельгу Виттенбергскую погостить у нас.

Пораженный услышанным, маркиз не спускал глаз с матери, словно не мог понять смысл ее слов:

— Принцессу Хельгу? — переспросил он. — Но почему ее?

После длинной паузы маркиза произнесла едва слышным голосом:

— Потому, мой дорогой, я полагаю, она будет тебе… превосходной женой.

— Но я не принадлежу к королевскому роду, и я ни на минуту не могу предположить, будто герцог Виттенбергский может рассматривать меня в качестве будущего зятя. — Маркиз говорил довольно резко.

Он и в самом деле был поражен словами матери.

Конечно, он предполагал, что она начнет умолять его найти себе достойную жену, но никогда даже на миг не мог представить себе, что она будет сама, лично, организовывать его предстоящую женитьбу.

— Великий герцог заезжал ко мне в свой последний визит в Англию месяц тому назад, — объяснила маркиза. — Я говорила с ним относительно Хельги, ведь, если ты помнишь, она — моя крестница.

Она подняла на сына глаза, но он не произносил ни слова, и она продолжила:

— Великий герцог отметил, с каким интересом он всегда следит за твоими успехами на скачках.

Маркиз по-прежнему хранил молчание, и, выждав некоторое время, его мать проговорила не так уверенно:

— Я не могу припомнить теперь, кто из нас — он или я — первым сказал, что вы с Хельгой можете составить хорошую пару. Во всяком случае, вчера я получила от него письмо, в котором он пишет, что конфиденциально уже обсудил этот вопрос со своими государственными советниками.

Маркиз пошевелился, но ничего не сказал, и мать продолжила:

— Все они сошлись на отсутствии причин, по которым принцесса должна непременно выйти замуж за представителя королевского рода, тем более третий сын великого герцога создал прецедент, женившись на испанской аристократке некоролевской крови.

Если бы мать бросила в него бомбу, то и тогда маркиз не смог бы удивиться больше, чем теперь, или, вернее, прийти в больший ужас.

Он знал великого герцога Фридриха Виттенбергского и находил его хотя и вполне приятным, но несколько глуповатым человеком.

Он вспомнил, как гостил в его доме.

Это было года три назад, и среди многочисленных сыновей герцога он встречал рослую, ничем не примечательную девушку.

В то время он не обратил на нее особенного внимания.

Ему никогда и в голову не могло прийти, что его мать попытается сама устроить его брак, тем более в его возрасте.

Сам же он всегда отказывался даже рассматривать возможность такого шага.

А теперь тот факт, что речь идет о принцессе Хельге Виттенбергской, еще более усугублял положение маркиза.

Он хорошо помнил строгие правила, всегда соблюдавшиеся в этом небольшом немецком герцогстве, и особый порядок, царивший там.

Семейство великого герцога было очень ограничено в своих пристрастиях и практически лишено всех развлечений, вполне доступных молодежи английской королевской семьи.

Те два дня, что маркиз провел во дворце великого герцога, он безумно скучал.

Он не смог бы вообразить себе ничего страшнее, чем перспектива проводить постоянно какую-то часть своей жизни в этом дворце, где все присутствующие должны были замирать в почтительном молчании, когда говорил сам великий герцог.

Маркиз перевел дыхание.

Он собрался было сказать, что ничто не может заставить его жениться на принцессе Хельге, как его мать заговорила дрожащим от волнения голосом:

— Это сделало бы меня такой… счастливой, дорогой мой сын, если бы ты остепенился, и у тебя появился бы наследник. Тебе уже больше тридцати… И поскольку сэр Вильям сказал… я должна быть очень осторожна, если я хочу увидеть своих внуков…

Маркиз с трудом сдержал готовые сорваться слова. Усилием воли он заставил себя говорить спокойно:

— Для меня это большая неожиданность, мама, но надеюсь, мне дадут возможность хотя бы увидеться с принцессой прежде, чем будет официально решено, что я должен жениться на ней.

— Конечно, конечно! — Маркиза сказала это даже слишком поспешно. — Я просто позвала их погостить здесь с матерью. Кроме того, она также посетит несколько балов в Лондоне. Так что, если ты пригласишь ее, она может остановиться и в Лин-хаус.

Маркиз понял, насколько это увеличивает вероятность заключения брачного контракта — больше, чем что бы то ни было.

— Я полагаю, мама, было бы ошибкой… — начал он, но маркиза воскликнула:

— О, пожалуйста, дорогой мой Вернон, не создавай трудностей! Я всем сердцем мечтаю о вашей встрече, и я знаю, ты влюбишься в нее. У вас будет красивая свадьба — я должна буду встать на ноги ради этого дня, — и если мне суждено будет умереть, я умру счастливой!

Маркиз понимал, что не может спорить с матерью сейчас, когда она выглядит такой больной.

Все это означало для нее так много — ведь она говорила это со слезами на глазах.

И опять с трудом он заставил себя спокойно спросить ее:

— И когда планируется их приезд?

— В письме великого герцога сказано, что принцесса Хельга с матерью прибудут ко мне через десять дней. Сначала они побудут здесь, потом я попрошу наших друзей принять их в Лондоне. Ну а затем они отправятся в Лин-хаус.

Маркиз сжал зубы, но сказал только:

— Кажется, вы все уже запланировали и предусмотрели, мама!

Маркиза улыбнулась.

— Твой отец всегда утверждал, будто ты унаследовал свои организаторские способности от меня. Я горжусь тем, как я подобрала пару, достойную тебя, и, конечно же, того положения, которое твоя жена займет в обществе.

Маркиз встал с кровати и подошел к окну.

Он стоял, разглядывая сад, который на какое-то мгновение показался ему преисподней.

Мать захлопывала за его спиной двери темницы.

Вряд ли он сможет избежать этого брака, не вызывая скандала.

Просто отказаться — означало оскорбить малый королевский двор и навлечь на свою голову гнев королевы Виктории.

Следовательно, ему не остается ничего иного, как предложить руку принцессе Хельге почти сразу же после ее приезда сюда.

Не обернувшись, он громко сказал:

— Сначала я понял твои слова так, что договоренность была только между вами и великим герцогом, но если он спрашивал совет у своих государственных советников, значит, все стало уже общеизвестным фактом в герцогстве.

— Нет, нет, безусловно, нет, — уверила его маркиза. — Великий герцог сообщил мне в своем письме (к тому же это он мне обещал еще до своего отъезда), что он обсудил этот вопрос со своим кабинетом только в общих чертах.

Маркиз все еще не двигался, и она продолжила:

— Убеждена, он не называл никаких имен, а только обсудил с ними возможность брака принцессы Хельги с английским аристократом, находящимся на второй ступени после королевского рода, учитывая факт женитьбы ее брата на женщине некоролевской крови.

Видимо, мать и правда верила, что все так и происходило.

Оставалось только надеяться на совпадение ее версии с действительностью.

Но именно в этом он и не мог быть уверен.

Глядя в окно невидящим взором, он думал, что попал в капкан.

Никто, кроме его матери, не мог бы организовать все столь ловко и умело.

— Я предполагала, что тебя может огорчить мое вмешательство, дорогой мой, — произнесла маркиза после долгого молчания, — но я не могу считать ни одну девушку достаточно хорошей для тебя, если она не принадлежит при, этом к королевскому роду, и я знаю, твой отец чувствовал бы то же самое.

— Лично я никогда не страдал подобным самомнением, — : едко заметил маркиз.

Затем, опасаясь причинить матери боль, поправился.

— Я уверен, вы хотели для меня самого лучшего, — сказал он. — Но для меня это удар, ведь вы знаете — я не имею никакого желания жениться на ком бы то ни было!

— Я знаю, любимый, — ответила маркиза, — но леди Максвелл наносит слишком много вреда твоей репутации, и это делает меня совсем несчастной.

— Наносит вред? — переспросил маркиз. — Что вы имеете в виду?

— О, мой дорогой, ведь она открыто говорит о ваших отношениях, а твоя тетушка сообщила мне, будто она всем рассказывает, как отчаянно и страстно тебя любит.