Он явно поддразнивал ее своими шутками, но девушка не в состоянии была находить их забавными.

Она отошла к камину, сняла перчатки и положила их на столик.

Она почти физически ощущала на себе взгляд графа, в глубине темных глаз которого затаилось то самое выражение, так напугавшее Вильму в прошлый раз.

— Вы восхитительно изящны! — сказал граф. — С первого мгновения, как я увидел вас парящей в небесах, я захотел, чтобы вы стали моей.

— Вы напугали меня, — ответила ему Вильма. — Я была очень благодарна господину маркизу, когда он помог мне избежать общения с вами.

— Будь он проклят! Он всегда вмешивается в мою жизнь! — воскликнул граф.

Они говорили по-французски, и граф, произнося последнюю фразу, грубо выругался.

Вильма знала, что он не стал бы выражаться подобным образом при даме из общества.

Она молчала, поэтому граф продолжил:

— Выслушайте меня внимательно. Я хочу, чтобы вы принадлежали мне, и для этого не пожалею ничего. По правде говоря, отныне вам не придется зарабатывать на жизнь своим трудом. Вы меня понимаете?

В ответ Вильма только пронзительно и напряженно посмотрела на него.

Какой-то момент она вообще не могла вникнуть в смысл его слов.

И все же интуитивно она понимала, насколько оскорбительны были его предложения, обращенные к ней.

Пока она пыталась подобрать слова для ответа, граф уже приблизился к ней.

— Вы не сможете убежать от меня, — сказал он, — я буду крепко держать вас в своих объятиях, ведь я собирался сделать это сразу же, как увидел вас в первый раз.

С быстротой, которой он от нее не ожидал, Вильма резко отпрянула в сторону.

Она хотела было добежать до двери, но он загораживал ей дорогу.

Поэтому она обошла его стороной и оказалась у окна.

— Уходите! — потребовала она. — Оставьте меня! Я не до конца понимаю вас, но вполне уверена, что ваши слова оскорбительны для меня'.

— Вы действительно думаете, будто я оскорбляю вас, — переспросил граф, — когда единственное мое желание — поцеловать вас? Обещаю, мои поцелуи покажутся вам захватывающим, и отныне вы уже не будете пытаться удрать от меня.

— Нет, именно это я твердо намереваюсь сделать, — отрезала Вильма, при этом сделав движение к двери, но он оказался проворнее.

Он стоял прямо у нее на пути и раскрывал ей свои объятия. По выражению, появившемуся на его лице, и настороженному оживлению в глазах можно было догадаться, что он даже испытывал удовольствие от ее попыток оказать ему сопротивление.

Он жаждал одержать победу — сломить ее, заставить признать свое поражение.

Она как-то слишком отчетливо осознала все происходящее, и ужас, охвативший ее душу, когда он впервые коснулся ее в номере отеля» Ритц «, внезапно подступил снова.

Но сейчас все было намного страшнее, поскольку дверь оказалась закрыта.

Нет сомнения, никто не услышит, если она будет звать на помощь.

Может, она смогла бы разжалобить его?

— Пожалуйста…. Пожалуйста… мсье… — начала она как-то бессвязно умолять графа, вся дрожа.

Но тот подходил все ближе и ближе.

Граф двигался медленно, словно наслаждался возникшей отсрочкой исполнения своих желаний. В то же время он, кажется, хотел запугать девушку.

— Ты моя! — бормотал он, и его бормотание напоминало глухое ворчание зверя.

Она предприняла отчаянную попытку убежать, но было слишком поздно. Он поймал ее в свои объятия, грубо притянул к себе, и тут она закричала.

Тогда он еще крепче прижал ее к своей груди. Его рот искал ее губы, но ему не удавалось поймать их, так как девушка продолжала отчаянно вертеть головой из стороны в сторону.

У нее потемнело в глазах, так она была испугана.

Руки графа стальным обручем сжимали ее.

С ужасом она сознавала — еще несколько секунд, и она полностью окажется во власти де Форэ.

И в тот момент, когда он прижал ее к себе так близко, что она едва могла дышать, Вильме показалось, словно она слышит голос маркиза. Тот говорил по-английски:

— Что, черт возьми, происходит здесь?

Да, это опять был ее спаситель, и он снова пришел ей на помощь.

Граф все еще не отпускал ее, но маркиз схватил его за шиворот и попытался заставить его освободить девушку.

Потом сильным ударом кулака сбил графа с ног, добиваясь, чтобы тот совсем выпустил Вильму.

Вильма покачнулась, но сумела удержаться на ногах.

Почти ничего не различая перед собой, она протянула руки к маркизу. Граф в это время попытался подняться с пола.

— Вы ударили меня, Линворт, — прошипел он, — и, ей-богу, вы мне за это заплатите!

— Кто-то должен был остановить вас, вы вели себя как доисторическое животное! — холодно ответил ему маркиз.

С усилием графу удалось встать.

— Я требую удовлетворения! — сказал он. — Или, может быть, вы настолько трусливы, что побоитесь принять мой вызов?

— Я встречусь с вами там, где вы пожелаете. — Маркиз говорил спокойно. — Вам надо только назвать место, и я преподам вам урок, который вы никогда не сможете забыть.

Граф поправил свой сюртук.

— Отлично, — сказал он, — и не вините меня, милорд, если вы пострадаете и, я надеюсь, сильно!

— Я жду от вас информации о месте нашей встречи, — сказал маркиз. — Полагаю, в Булонском лесу завтра на рассвете.

— Вовсе нет, — прорычал граф, — мы встретимся сегодня вечером в одиннадцать часов в моем саду, освещенном электрическими лампами, в которых знает толк сия капризная молодая особа.

— Не вмешивайте ее в наши дела, — предостерег его маркиз.

— Это невозможно, принимая во внимание тот факт, что она-то и является призом, за который мы деремся! — заявил граф. — Более того, я настаиваю на ее присутствии на поединке, ведь там она встретит своего господина!

Маркиз никак не отреагировал на его слова, и де Форэ сказал самым мерзким тоном, на какой был только способен:

— Жду вас в одиннадцать часов, если, конечно, вы не пойдете на попятную!

— Вы можете рассчитывать на мое присутствие, — сказал маркиз, — а рефери, полагаю я, вы обеспечите сами.

— Естественно, — согласился граф и направился к двери. Тут он обернулся, посмотрел на Вильму и проговорил:

— Оревуар, мой прекрасный ангелочек.

После сегодняшнего вечера некому будет мешать осуществлению моей мечты, и вы наконец станете моей, я ведь так давно этого хочу.

Он вышел из гостиной, хлопнув дверью.

Только когда он ушел, Вильма бросилась к маркизу.

— Вы не должны… драться с ним на дуэли… вы не должны… Нет! — кричала она полным ужаса голосом. — Он злобный и… коварный и он не остановится ни перед чем! Пожалуйста… ну, пожалуйста… не делайте этого… ради меня!

Она вцепилась в него, подняв кверху молящий взор. От переполнявших ее чувств на глаза выступили слезы.

Очень медленно и осторожно маркиз обнял девушку.

— Неужели вы думаете, что я позволил бы какой-то свинье, вроде этого мерзавца, получить возможность завоевать вас?

Теперь он говорил с ней совсем иначе, не так, как когда-либо прежде.

Вильма вопрошающе посмотрела на него.

Как бы в ответ на этот взгляд, он крепче обнял ее и прижался к ней губами.

Он поцеловал ее осторожно и нежно, ведь для нее этот поцелуй был первым в жизни.

Ее губы дрожали.

Но, как он и ожидал, они были такими мягкими и податливыми, нежными и невинными.

Он почувствовал, как Вильма затрепетала в его объятиях и, сама того не сознавая, крепче прижалась к нему.

Теперь его губы стали более требовательными, страстными и властными.

Казалось, раскрылось небо, и божественное сияние окутало их обоих.

Она была так потрясена, так напугана угрозами графа, обращенными к маркизу, что не могла думать ни о чем другом.

Ее страшил настрой графа и его нешуточные обещания уничтожить своего соперника.

Теперь, когда восторг от поцелуев маркиза охватил все ее существо, она не могла сомневаться в своих чувствах к нему.

Это была любовь, проникающая в каждую клеточку ее тела, в каждую каплю ее крови.

Любовь давала ей ощущение невыразимого восторга, который она никогда и не мечтала испытать.

Словно частицы красоты реки Сены; мерцающих звезд, площади Согласия и чудо общения с маркизом слились воедино в ее отношении к нему.

Но чувство ее было таким большим, таким всеобъемлющим, что она не смогла бы описать его.

Казалось, эмоции пульсируют в ее сердце, нет, сказала бы она себе, в ее душе.

Лишь только маркиз оторвался от ее губ, она смогла заговорить, и голос ее звучал с переливами, словно пение птиц:

— Я люблю вас… Я люблю вас… Я никогда… не подозревала, какая она… любовь!

— И я люблю вас, — откликнулся на ее слова маркиз, — но я боялся говорить с вами об этом, боялся испугать тебя, милая моя девочка.

— Вы… Вы любите меня? Вы на самом деле… любите меня?

— Я говорю правду, — сказал маркиз, — никогда раньше, ни к кому не чувствовал я ничего подобного.

И он снова поцеловал ее, ведь и у него не находилось слов, чтобы выразить всю полноту своих чувств.

Для нее же сказанное им явилось частью того таинства любви, о котором он как-то говорил с ней. Тем самым» раскаленным солнечным шаром «.

Вильме показалось, комната словно завертелась вокруг нее с головокружительной скоростью, и тогда маркиз усадил ее на диван и присел рядом, обняв за плечи.

— Как можно быть такой невероятно красивой? — спросил он. — И при этом так сильно отличаться от всех остальных, что невозможно отыскать слова, чтобы описать вашу красоту?

Вильма склонила голову к его плечу и прошептала:

— Я и предположить не могла насколько любовь чудесна…

— Я научу тебя всему, что связано с любовью, моя дорогая, — сказал маркиз, — и для меня это будет самыми волнующими моментами моей жизни.

Он почувствовал, как девушка вздрогнула:

— Вы не должны участвовать в этой дуэли с этим ужасным человеком! Я знаю, он намерен искалечить вас… Возможно, даже убить! — быстро проговорила она.