— Привет, Рейчел, что случилось?

— Вы уже поели?

Джулиан, пожалуй, впервые получил возможность как следует рассмотреть девушку. Его взору открылось юное, очаровательное и абсолютно невинное создание. Он вдруг пожалел о том, что попал в этот дом обманом. Рейчел напомнила ему о довоенных временах, когда люди не делились на друзей и врагов. Ему стало стыдно перед этой девушкой, которая простодушно поверила во все, что они вынуждены были сказать ради спасения Пэдди.

— И весьма недурно.

— Отлично! Теперь пойдемте!

— Куда, если не секрет?

— Наверх. Ваших людей я уже устроила и вот пришла за вами, сэр. Поскольку вы командир… — Она запнулась и, чуть покраснев, уточнила:

— Ведь вы командир?

— В настоящий момент — да.

— Ну вот! Поэтому я приготовила вам отдельную комнату наверху. Вашим солдатам, наверное, немного тесновато, но они сказали, что все равно будут спать по очереди…

— Боюсь, вы правы.

— Идемте же!

— Хорошо, только сначала я проведаю своего пациента. Пэдди храпел на весь этаж. Если бы не это, можно было сказать, что он спит как младенец. Джулиан прислушался к его дыханию и остался доволен.

— Не беспокойтесь, — прощебетала Рейчел, утягивая его за рукав обратно в коридор. — Рианнон дала ему немного своей настойки. Теперь он не проснется до утра, а утром встанет как новенький! Рана, конечно, еще поболит, но жить он будет!

Джулиану не понравилось, что Рианнон присвоила себе его функции. Но против настойки опия он не возражал. Болеутоляющее Пэдди не повредит. Он еще раз пожалел о том, что в его саквояже так давно уже не водилось этого простого и верного средства. Перед уходом надо будет не забыть попросить Рианнон одолжить хоть один пузырек…

— Мне хотелось бы поговорить с хозяйкой, Рейчел.

— И думать нечего, она уже спит, — тут же ответила девушка. — Утром, все разговоры утром, даже я уже с ног валюсь, честное слово! Только когда будете завтра с ней говорить, не кричите, она этого не любит.

— Мне это и в голову не придет.

— Она очень хорошая! Вы ее просто не знаете!

— Хорошая? В самом деле?

— Не смейтесь, я правду говорю! Рианнон и мухи не обидит, и она действительно лучше многих врачей. Одно время они с Ричардом жили в Вашингтоне. Потом Ричард отправился воевать. Рианнон хотела устроиться к нему в полк в медицинскую службу, но ей не разрешили. Пришлось работать в городском лазарете. Но зато там она творила чудеса! Вы ни за что не поверите, это надо было видеть своими глазами!

Опять чудеса…

— Она ставила на ноги безнадежных раненых?

— Одного за другим! Но дело не только в этом…

— В чем же еще?

— Она все видит по-особому…

— Это как?

— Она видит больше, чем обычные люди. То, чего нельзя увидеть.

Джулиан обратил на нее удивленный взгляд, тщательно скрывая скептическую усмешку.

— А подробнее? Она пророк? Оракул?

— Да нет же… Ой, она меня убьет, если узнает, что я вам все разболтала! Вы никому не говорите, ладно? Ну, в общем… она знает то, чего не знают другие. Видит вещи, которые еще не произошли или происходят в другом месте, не там, где она находится. Это правда, ей-богу! Она может найти потерявшегося человека и все такое в том же роде. Разве не удивительно?

— Воистину. А кем вы ей приходитесь? Вы родственницы? Может быть, вам тоже передался ее дар?

Рейчел рассмеялась.

— Увы. Порой я не замечаю даже того, что происходит прямо у меня под носом. Вы знаете, я ужасно рассеянная. А Ричард, муж Рианнон, — мой двоюродный брат. Сейчас Рианнон приглядывает за мной вместо него… Вот… Ну, пойдемте же скорее, сколько можно тут стоять! У вас ужасный вид, ой, извините…

Джулиан улыбнулся.

— Нет, правда, я не то хотела сказать! У вас усталый вид, но вы очень красивый мужчина! Ой! — Она вдруг покраснела. — Ну вот опять… вечно я скажу что-нибудь не то! Девушки не должны так разговаривать…

Джулиан расхохотался.

— Ничего-ничего, я не в обиде, мисс Рейчел. Скажу больше, я очень польщен вашей оценкой. Я действительно адски вымотался за последнее время и насчет красоты верю вам на слово! Ну, ведите.

Рейчел побежала впереди, взлетела по лестнице на второй этаж и распахнула перед ним дверь в просторную, богато обставленную комнату. Джулиан сразу обратил внимание на застекленные двери, которые вели на балкон, а в следующее мгновение глаза его просто округлились — в углу стояла ванна, наполненная горячей водой.

— Боже…

— Нравится? — Рейчел прыснула. — Так и знала, что вам это придется по душе!

Он поймал ее тонкую руку и поцеловал.

— Вы и представить себе не можете, как меня обрадовали, Рейчел. Вы просто ангел!

Девушка зарделась, а потом сразу заторопилась:

— Ну ладно. Устраивайтесь. Я побегу. Полотенце на стуле. Между прочим, у нас хорошее мыло. Не этот невозможный щелок, к которому в последнее время все так привыкли, а самое настоящее мыло. У него очень приятный запах, уверена, вам понравится.

— Спасибо. Впрочем, я никогда не задумывался о том, какие запахи бывают у мыла.

Она рассмеялась.

— Да ну вас! Вам бы только посмеяться надо мной! Спокойной ночи, полковник! Увидимся утром!

— Еще раз огромное спасибо, Рейчел. В этой комнате воскреснет даже такой доходяга, как я.

Она задержалась на мгновение у двери.

— Когда-то это была детская. Она примыкает к хозяйской спальне. Впрочем, я не очень разбираюсь. Рианнон вам лучше расскажет, она унаследовала дом от своих родителей. Спокойной ночи, сэр. Пусть вам приснится какой-нибудь очень хороший сон.

Рейчел вышла из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. Как только это произошло, Джулиан начал лихорадочно раздеваться. Ему не терпелось насладиться мытьем. Что ни говори, а в последние годы это стало роскошью. В лесном лагере южан, от которого они теперь напрочь отбились, им еще везло — рядом протекал холодный ручей, в который всегда можно было окунуться. Прохлада прибавляла бодрости, особенно в знойные дни. Но без горячей воды человек тоже прожить не может.

Он опустился в ванну, и по всему телу тотчас разлилось блаженное тепло. Боже, воистину, как мало нужно человеку для полного, идиотского счастья!.. Веки отяжелели, и лишь усилием воли ему удалось стряхнуть с себя дремоту. Он схватил кусок мыла, о котором столь восторженно говорила Рейчел, и энергично намылил все тело. Как ни позорно было в этом признаваться, в последние годы у него уже дважды заводились вши, поэтому теперь он мылся при любой возможности, с мылом или без оного. Лишь покрывшись с головы до ног пузырящейся пеной, он позволил себе откинуть голову, закрыть глаза и перевести дух.

Горячая ванна, приличное вино, холодное мясо, возможность сомкнуть веки — это ли не редкая удача, которой грех не воспользоваться сполна? Сладостное тепло окружило его со всех сторон, в голове был легкий туман, исподволь накатывала расслабляющая дрема. Господи, как хорошо! Простые человеческие радости мгновенно заставили его позабыть о том, чем он вынужден был жить последние месяцы и годы. Образы стенающих и изувеченных солдат, грязные, окровавленные тряпки, взрывы, пальба, пороховой дым, лязг оружия — все это впервые за долгое время отошло на задний план и даже вовсе исчезло. Ему вдруг вспомнилось совсем другое. Родной Симаррон, отцовский дом, тихие ночи, свежий ветерок на широком крыльце и полная чаша звезд над головой, мерное шуршание листвы, мягкий свет из окна… Все это убаюкивало, и незаметно для себя Джулиан стал проваливаться в сладкий, почти детский, сон.

Вдруг что-то нарушило эту зыбкую идиллию. Он поднял голову и нахмурился, напряженно вслушиваясь. Что такое? Что это за звуки? Ему показалось, что кто-то плачет или по крайней мере всхлипывает. Совсем рядом. Но где? Рейчел говорила, что эта комната примыкает к хозяйской спальне. Значит, за стеной Рианнон. И это ее голос.

Джулиан поморщился и зажмурил глаза. Он видел на войне много смертей, но привыкнуть к ним было невозможно. Лишь инстинкт самосохранения и ответственность за раненых помогали ему не бередить душу всем тем, с чем он сталкивался каждый Божий день. Даже когда люди умирали прямо у него на руках, он скрепя сердце констатировал смерть и заставлял себя переключить внимание на тех, кому еще можно было оказать помощь, попытаться спасти. И все же в редкие минуты отдыха тяжелые мысли настигали его. Он отлично знал, что смерть каждого человека приносила горе другим людям, его родным и близким. Каждая могила у дороги — это слезы вдовы, крик безутешной матери или несчастные глаза ребенка, оставшегося сиротой. Война отвратительна во всех своих проявлениях, но в этом особенно. Джулиан знал, что такое смерть, знал, что такое боль. Он жил среди смерти и боли последние два года. Пытался выжить…

Ему невыносимо было слышать эти стоны, которые раздавались за стеной. Он знал, что ничего не может сделать, ему нечем облегчить горе Рианнон, и старался не слушать, не обращать внимания на эти звуки. Но не мог… А через минуту они и вовсе заставили его пулей выскочить из ванны, где он едва не заснул.

Плач на несколько мгновений прервался, а потом тишину ночи взорвал пронзительный женский крик:

— Нет, нет, нее-е-ет!

Джулиана словно ударили. Весь мокрый, он вскочил и замер, прислушиваясь. Вино няни Нор давало о себе знать — он чувствовал, что его покачивает из стороны в сторону. Под ногами быстро образовалась мыльная лужица. Окончательно стряхнув с себя дремоту, Джулиан обмотался полотенцем и схватил со стула свой «кольт». Поначалу он направился к выходу в коридор, но вдруг обнаружил, что его комнату со спальней хозяйки соединяет дверь. Он с ходу врезался в нее плечом, и замок полетел на пол вместе с куском дерева.

Джулиан вбежал в соседнюю комнату. В ней царил мрак, лишь слабые отблески лунного света проникали через балкон. В комнате никого не было. Джулиан замер на месте, отчаянно вглядываясь в темноту. Наконец он увидел ее.