Хизер Грэм - Любовь в огне

Когда он вошел в нее, мир перевернулся и растаял. Он что-то разгоряченно нашептывал ей на ухо, но она ничего не слышала, лишь прижималась к нему изо всех сил. Каждый миг блаженства она чувствовала всем своим телом, и ей хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось. Но затем внутри начала подниматься волна наслаждения, и в какой-то момент Рианнон показалось, что еще немного, и она умрет от сладостной муки.

Он содрогнулся, замер на несколько томительных мгновений и затем излился в нее. Рианнон почувствовала этот наполнивший ее жар, и с уст ее сорвался легкий благодарный стон. Джулиан навалился на нее сверху, давая себе отдых, и Рианнон прижала его к себе как могла теснее. Ей больше не хотелось отпускать его от себя.

Но уже через минуту он торопливо поднялся и снова выглянул в окно. В глазах ее отразилось беспокойство.

— Ты… попытаешься бежать, да?

Он покачал головой и начал быстро одеваться.

— Нет, я дал слово вернуться.

— Хорошо…

Он присел на краешек постели.

— Ты ждешь ребенка, и этот ребенок от меня?

— Да.

— Береги его и себя. Я не хочу, чтобы ты находилась в армии.

— Но, Джулиан…

— Нет. Пусть будет Вашингтон, я не возражаю. Только не здесь. Не там, где гибнут люди.

— А ты?..

Он коснулся ее губ легким поцелуем.

— Мы встретимся, и я заберу тебя.

— Но ты же пленный…

— Я сменю этот плен на другой, гораздо более приятный… Обещаю.

Джулиан поцеловал ее и быстро вышел из спальни.

Известие о грандиозном сражении под Геттисбергом наполнило сердце Брента еще большей горечью. Там дрались и погибали тысячи солдат. Там в госпиталях не хватало врачей. Там на полях сражений умирали тяжелораненые, которым некому было оказать помощь. Других хоронили во время отступления. Многие могли бы жить, но остались лежать при дороге.

А он был здесь… с женщинами.

В тот день Брент засиделся за столом допоздна. Он читал Я перечитывал фронтовые сводки, мучаясь сознанием своей беспомощности и никчемности. Господи, что там была за бойня… Такие гигантские потери… А конца войне по-прежнему не видно. Северяне не стали преследовать генерала Ли. Тот взял всю ответственность за поражение на себя и хотел отказаться от поста главнокомандующего. И все-таки ему удалось сохранить костяк армии, вывести из-под Геттисберга многие части. Ли боготворили на Юге. Он одержал в свое время немало славных побед. Брент нисколько не сомневался, что его прошения об отставке никто не примет и Ли будет воевать до конца. Каким бы тот ни оказался.

— Доктор?

Он поднял голову от бумаг и увидел Летти Кэнби, молодую смешливую девушку, которую угораздило стать одной из его пациенток. Впрочем, пока ей везло, даже несмотря на вши. Недуг хотя и неприятный, особенно для женщин, но легко излечимый… Она была очень веселая и живая, простодушная и добрая, формам ее позавидовали бы многие женщины. Тоненькая талия, большая грудь и широкие бедра… Кэнби была очень популярна в армии. Даже среди тех, кто знал не понаслышке о том, что такое венерические заболевания.

— Добрый вечер, Лепи. Заходи. Почему ты до сих пор не спишь? Уже очень поздно.

— Мне просто обидно за вас стало, док. Работаете с утра до ночи. Разве так можно?

Она впорхнула в его кабинет и удобно расположилась на стуле для посетителей. Летти не носила корсетов и штанишек, она ни от кого не скрывала своего соблазнительного тела, ибо знала, что ей есть чем гордиться.

— По-другому пока не получается, милая…

— А почему это вы вдруг заулыбались? — воскликнула она весело.

— Летти, должен сказать, что ты как никто другой подходишь для своей… профессии.

Она обиженно поджала губки.

— То есть?

Он усмехнулся и покачал головой.

— Не обижайся, Летти. Ты очень милая, полна кипучей энергии, с тобой не соскучишься. Ты являешь собой пример образцового утешения для тех, кто устал от тягот жизни и военных лишений. Правда, порой все это обходится очень дорого для здоровья…

Летти прыснула.

— Да ну вас, доктор! Между прочим, я очень неплохо провожу время на этой войне, так и знайте! Начинала-то я работать у янки… — Она улыбнулась. — Есть у них такой генерал Хукер. Он всегда жаловал женщин. Сам никогда не отказывал себе в земных удовольствиях и своим подчиненным не запрещал. Нас даже прозвали девчонками Хукера, представляете? О, там было здорово! Хорошие вина, прекрасная кухня, шелковое белье из Парижа. Мне там очень нравилось…

— Но что-то случилось?

Летти вздохнула.

— Да я вдруг ни с того ни с сего вспомнила, что родилась на Юге. Ну и взыграл во мне этот чертов патриотизм!

— И что?

— Что-что, домой вернулась…

— А где твой дом?

— В Ричмонде. Знаете, до войны это было очень приличное место. Мы с подружками внакладе никогда не оставались. Хорошая клиентура — это очень важно. Даже политические деятели попадались, я уж молчу про богатеев и владельцев плантаций, у которых рабов было видимо-невидимо, а жены все сплошь жирные сварливые старухи, которые уже не помнили, когда они в последний раз раздевались! Весело было… особенно для такой хохотушки, как я. Полное раздолье!

Брент откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

— Ну, вернемся все же к войне. Итак, в тебе взыграл дух патриотизма, и ты вернулась.

— Да. Тут поначалу тоже нравилось. Все-таки вокруг свои, не надо притворяться, когда пьешь за победу. Я, кстати, выучилась здесь одному постельному приему… потрясающе заводит южан. Мы с девчонками прозвали его «боевым кличем».

— Неплохо…

— Еще как неплохо! Хотите попробовать? — Она лукаво улыбнулась.

— Спасибо, Летти, но я, пожалуй, воздержусь…

— Да бросьте вы, док! Для вас бесплатно… вы столько для нас тут сделали! Да и потом, должна вам признаться, нечасто здесь встретишь приличного человека.

— Спасибо, Летти, за комплимент. Но не забывай, что ты — моя пациентка.

— Ну и что? Я могу стать не только пациенткой!

— Летти…

Она снова прыснула.

— Да вы не бойтесь, у меня уже свели всех этих паразитов. А другого ничего и не было. Я чиста как младенец! Ну если хотите, можно попробовать эти «французские пальто»… — Она поморщилась.

— Летти, ты — моя пациентка, я — твой доктор. Пусть все так и остается.

— А вы правда рветесь отсюда обратно на передовую? — печально спросила она.

Брент кивнул.

— Да, Летти. Я там нужнее, поверь мне.

— Доктор Маккензи?

Они обернулись на дверь и увидели стоявшую на пороге Мэри. Удивительно, как этой девушке удавалось в таких условиях выглядеть невинной гимназисткой в белоснежном воротничке!

Она давно стала правой рукой Брента. Он уже не мог без нее обходиться. Ее нельзя было даже сравнивать с другими сестрами милосердия. Она ухаживала за больными и всегда сопровождала его на обходах, делая необходимые записи. Когда он предложил ей это в первый раз, она обиделась. «Вы, наверное, думаете, доктор, что у нас тут никто читать-писать не умеет?» Она жила в госпитале исключительно из-за капитана Хендерсона. Брент как-то посоветовал ей найти себе другое занятие в жизни, но наткнулся на возмущенный отказ.

Он никак не мог примириться с мыслью о том, что эта красивая и неглупая девушка находится в столь отвратительном месте. Брент видел, что она бесцельно тратит здесь время, но ничего не мог с этим поделать.

— Что вам, Мэри?

— Вы не пройдете со мной к капитану? Похоже, это конец…

Он поднялся из-за стола. Ее преданность капитану Хендерсону удивляла. Брент терялся в догадках, что могло между ними быть. Впрочем, Хендерсона в госпитале все хвалили. На войне он не просто держался молодцом, но и снискал себе славу настоящего героя. Никогда не посылал своих солдат на верную смерть, а в опасных ситуациях всегда бывал впереди. Каждого рядового он знал по имени, каждой вдове писал лично и тратил свои деньги на все солдатские нужды. Люди шли за ним в бой не из-за страха, а из уважения. В госпитале о нем знали все, но Брент никогда ни от кого не слышал, кем ему приходится Мэри…

— Прошу прощения, Летти. Мне надо идти.

— Конечно-конечно. Мне очень жаль, Мэри, — прощебетала розовощекая хохотушка. — Эй, док, так вы подумайте над моим предложением!

— Обещаю тебе, Летти.

В коридоре он перехватил пристальный взгляд Мэри.

— Что за предложение, если не секрет? — спросила она. Он уловил в ее голосе нотки презрения. Какого черта, ей-то что за дело? Они работали в госпитале бок о бок, но Мэри всегда держала четкую дистанцию. Однажды он предложил ей провериться на вензаболевания и получил категорический отказ.

— Просто Летти абсолютно уверена в том, что ей не сможет отказать ни один мужчина.

— Ах да… А вы?

Брент строго взглянул на нее:

— Летти — моя пациентка.

— Зато я — нет. Мне вы сможете отказать?

Неожиданно для себя Брент смутился и не сразу нашелся с ответом.

— Я… я хочу дожить до конца этой войны, — наконец глухо произнес он.

Мэри усмехнулась.

— Не бойтесь, я вам и не предлагаю. Мне просто было интересно, как вы ответите… святоша!

Брент резко остановился и не очень вежливо развернул ее лицом к себе.

— Послушайте, Мэри… я вас не понимаю. У вас есть все для этой жизни. Красота, ум, неплохое воспитание. Зачем вам это нужно? Вот это все? Зачем вы себя губите? Нет, я не принял бы ваше предложение, будьте покойны. Как вы не понимаете, что до тех пор, пока вы не измените образ жизни, я вообще не приму от вас никаких предложений. Неужели вы сами хотите так жить дальше? Неужели вам не нужно ни семьи, ни детей, ни мужа, ни дома?

— Нет, это вы ничего не понимаете, доктор! — воскликнула она, оттолкнув его и сверкнув глазами, в которых было бешенство. — О каком доме вы говорите, когда идет война, когда Юг доживает свои последние дни? Вы думаете, я не читаю сводки с фронта? Не знаю, что произошло под Геттисбергом? Там сейчас все холмы завалены трупами. Эти юноши уже никогда не станут ни мужьями, ни отцами. И если кое-кто из них перед смертью и переспал со шлюхой вроде Летти, он умер потом вовсе не от сифилиса! Кто вы вообще такой, чтобы учить меня жизни?