— Вы врач?

Тот коротко кивнул. Доктор Макманус нахмурился.

— Черт возьми, бьюсь об заклад, что вы Маккензи! Я в первое мгновение даже подумал, что передо мной полковник Йен. Вы близнецы?

— Нет, я его младший брат.

— Ах да, он говорил, что вы врач. — Макманус на несколько секунд задумался. — Знаете, вы можете нас выручить. У нас не хватает рук. Не возражаете, если я приглашу вас в палатку?

Джулиан не задумываясь ответил:

— Я готов. — Он оглядел своих товарищей по несчастью. — Мы не звери, док, просто воюем на другой стороне.

— Да-да, я понимаю… — Макманус бросил взгляд на пленных. — Спасибо, ребята, за помощь. Я вам благодарен. Доктор Маккензи, прошу за мной.

Джулиан вошел следом за ним в палатку. В ней стояли пять операционных столов, на каждом из них лежал раненый, а рядом ждал своей очереди другой. Трое врачей бегали от одного стола к другому.

Увидев вошедших, один из раненых вскричал:

— Эй, док, кого вы сюда привели! Смотрите, он же мятежник!

— В первую очередь он врач…

— Я не дам ему прикоснуться ко мне!

— Да, док, уберите его отсюда! — поддержал раненого один из санитаров.

— Джулиан!

Он никак не ожидал, что кто-то из присутствующих назовет его по имени. Обернувшись на голос, он увидел на дальнем столе человека. В первую минуту Джулиан его не узнал, но, подойдя ближе, вспомнил. Это был кавалерист-янки, который тайком провел его в Святой Августин, когда генералу Маги понадобилась срочная операция. Он же помог потом Джулиану выбраться из города.

— Джордж Хилл?

— Он самый! Посмотрите, что ваши сотворили с моей ногой! Пуля пропорола голень. Сквозное ранение, Я не чувствую ничего ниже колена, но кость, похоже, не задета. Вы можете…

— Пока не знаю. Дайте взглянуть для начала.

— И вы позволите ему дотронуться до вашей ноги, капитан? — удивленно спросил санитар, стоявший около стола, на котором лежал Хилл.

— А то нет! — воскликнул Хилл, улыбаясь. — Черт возьми, этот человек на моих глазах спас ногу самому генералу Маги!

Джулиан растерянно огляделся по сторонам.

— У меня нет инструментов.

Тут же к нему подскочил молодой санитар с черным саквояжем.

— Это принадлежало доктору Найсмиту из сорок четвертого мэйнского полка. Он умер вчера утром…

Джулиан нерешительно уставился на саквояж.

— О, берите, пожалуйста! Доктор Найсмит не возражал бы. Он терпеть не мог эту войну и не держал зла на мятежников. Он говорил, что на этой войне уничтожается цвет нашей молодежи, что американцы уничтожают своих собратьев. Возьмите, сэр, пользуйтесь. Доктор Найсмит был бы счастлив, если бы узнал, что его инструменты помогли спасти жизнь хоть одному солдату…

Джулиан кивнул и раскрыл саквояж. Там было все, что нужно. Принесший его санитар — его звали Роберт Розер — вызвался помогать.

К счастью, ранение капитана Хилла оказалось не тяжелым. Рана чистая, а кость действительно не задета. Он быстро обработал рану, наложил тугую повязку и пожелал Хиллу удачи. Затем к нему на стол принесли солдата с раздробленным локтем. Здесь Джулиану ничего другого не оставалось, кроме как отнять руку. Потом ему достался солдат с ранением в живот. Потом в ногу. За ним была колотая — видимо, от штыка — рана плеча, пуля, оторвавшая человеку пол-уха, осколочное ранение груди и обеих рук, раздробленная после удара прикладом челюсть…

Так прошел весь день.

К полуночи Джулиана уже шатало. Он понял, что больше не может работать, что его неуверенные движения принесут пациентам только вред. Поэтому после того, как с его стола унесли очередного прооперированного солдата, Джулиан рухнул на вовремя подставленный Розером стул и, повесив голову на грудь, уснул сидя…


Утром армия конфедератов начала медленный отход на юг.

Джулиан очень удивился, когда узнал, что генерал Мид не стал ее преследовать. Генерал, снискавший себе под Геттисбергом славу победителя мятежников, удержавшийся на всех своих позициях и нанесший тяжелейшее поражение противнику, решил не добивать его. А потери у южан действительно были огромны. Конфедератов рассеяли или уничтожили на всех участках битвы. До полевого госпиталя янки дошел слух о том, что генерал Ли, перед военным талантом которого преклонялись даже его враги, открыто рыдал и в отчаянии повторял про себя: «Это все я виноват! Я виноват!»

Впервые армия южан оказалась полностью деморализована.

А для северян это была великая победа. Они выиграли сражение под Геттисбергом. Кроме того, на следующий день дошли слухи о том, что наконец-то пал осажденный Виксберг. Генерал Грант не мог взять этот город на протяжении многих месяцев, но он затянул вокруг него удавку блокады, и это в итоге принесло свои плоды.

Утром Джулиан вспомнил, что наступило Четвертое июля.

День независимости.

Отступая, южане не успевали подбирать своих раненых. Ли крупно повезло, что генерал Мид, как и многие его предшественники, не бросился в погоню за ослабленной армией конфедератов. Санитарные повозки и обозы сильно замедляли отход южан. Джулиан знал, что в дороге умрут тысячи и тысячи тяжелораненых и их похоронят по обочинам без всяких воинских почестей, на соблюдение которых просто не было времени. И все-таки северяне позволили генералу Ли отступить.

Многие янки негодовали! Они требовали догнать мятежников и добить их. Говорили, что теперь у них появился шанс нанести им решающее поражение и, возможно — о Господи! — поставить точку в этой ужасной войне.

Джулиан поймал себя на предательской мысли, что он и сам желал этого. Точнее, он желал скорейшего окончания войны. Она и так уже отняла слишком много жизней. Четвертое июля…

Странный день. Северяне праздновали победу. Они наконец поняли, что им по силам бить генерала Ли, а его храбрую армию можно остановить и даже уничтожить. И это совпало с Днем независимости, что было глубоко символично, как ни посмотри. И все-таки вокруг праздника царила смерть. Повсюду лежали трупы, стонали раненые. Джулиан снова работал у операционного стола не покладая рук. Раненых было огромное количество. Но в отличие от вчерашнего дня он уже мало кому мог помочь. Все больше людей умирало на его глазах. Джулиана душило сознание собственной беспомощности. Многих можно было бы спасти днем раньше, но их отыскали на поле боя и доставили в госпиталь только сегодня…

Днем Макманус предложил ему немного передохнуть и побаловать себя чашечкой крепкого кофе. Джулиан с радостью согласился.

— Вы что-нибудь слышали о частях генерала Маги? — спросил он между делом.

— Храбро дрались, удержали свои позиции и понесли очень незначительные потери.

— А мой брат как?

— Дрался против войск генерала Джеба Стюарта, а потом его откомандировали в Вашингтон с донесением. — Макманус чуть помолчал и добавил:

— Ему так и не сказали, что вы попали в плен.

У Джулиана отлегло от сердца. Если бы Йен знал, что он в плену, то обязательно нашел бы способ увидеться. Хорошо, что он не пострадал в этой бойне.

— Вы уверены, что Йен жив-здоров?

— Абсолютно.

— А моя жена?

Макманус удивленно посмотрел на него.

— Ваша жена?

Джулиан усмехнулся.

— Да. Это был довольно… э-э… скоропалительный брак. Рианнон Тремейн служит у Маги сестрой милосердия, насколько мне известно. Думаю, это большая удача для янки, что они заполучили ее себе.

— Ах да, я слышал про нее. Нет, доктор Маккензи, у вас нет причин для беспокойства. Мне уже сообщили утром, что потерь среди медицинского персонала нет. А она действительно быстро снискала себе репутацию толкового медика. Честно признаюсь, я даже пытался заманить ее к нам в госпиталь, но генерал Маги не отпустил. Так что она работает с его врачами.

— Нельзя ли попросить вас об одной услуге? Вы можете разузнать, как она? Я был бы вам очень признателен, сэр.

Макманус кивнул и улыбнулся:

— Это я должен благодарить вас, док. Вы нам здорово помогли. Сразу видно, что клятва Гиппократа для вас не пустой звук. А о вашей супруге я, конечно, наведу справки и уже сегодня сообщу вам о результатах. Вы хотите, может быть, увидеться с ней?

Джулиан смутился. Грязь отслаивалась от него чуть ли не кусками. Вряд ли он сейчас сумеет произвести на нее впечатление.

— М… нет, не очень. Мне только нужно знать, что с ней все в порядке.

— Я постараюсь все узнать. Что-нибудь еще? Просите, не стесняйтесь. Я у вас в долгу.

— Можно мне будет сходить без охраны до ручья? Честно говоря, сейчас не помешала бы хорошая баня.

— Отчего ж, я распоряжусь. Это самое меньшее, что я могу для вас сделать.

К вечеру Макманус разыскал Джулиана и передал ему, что с Рианнон все в порядке. Медслужба генерала Маги располагалась в оперативном тылу, где врачам и сестрам милосердия ничто не угрожало. Туда даже не долетали шальные ядра. Рианнон занималась тем, что перевязывала прооперированных солдат, которых отправляли из-под Геттисберга в Вашингтон на лечение.

Они тоже готовили раненых к эвакуации, и Джулиан снова очень устал. Но когда стемнело, по лесной дороге примчался всадник. Спешившись, он торопливо забежал в штабную палатку госпиталя. Джулиан проводил его взглядом. Какие бы это ни были известия, он знал, что Макманус все равно ему расскажет. Надо только набраться терпения…

Действительно, спустя пару минут из палатки показались доктор Макманус и посыльный.

— Капитан Маккензи! Вас просят в полевой госпиталь генерала Маги. Говорят, это срочно. Там у одного пациента довольно сложное ранение плеча. Он попросил вашей помощи.

— Он попросил совета врача-мятежника? Он южанин? — удивился Джулиан.

— Нет, но вроде ваш родственник.

— Родственник? Но вы же говорили, что у Йена все хорошо…

— Не в нем дело. Это другой пациент. Капитан-кавалерист Джесс Холстон.

— Я не знаю такого человека.

— Заодно познакомитесь. Ему посоветовала обратиться к вам ваша супруга. Она же и прислала записку с посыльным.