— Если Рианнон не прекратит принимать наркотик, ей недолго придется ждать.

— Жалко. Она так прелестна.

— Твоя жена прелестна! — вновь напомнил ему Джулиан. Йен усмехнулся.

— Я и без тебя это знаю, мятежник! По-моему, мне стоит попытаться уговорить миссис Тремейн перебраться в Святой Августин. По крайней мере там она будет в безопасности. Кроме того… у нас есть такие, кто считает, что ее можно использовать.

— Ты прав, Йен, уговори ее уехать. Употреби все свое красноречие. Ей не стоит оставаться в этом доме.

— Сделаю все, что в моих силах. — Йен вдруг погрустнел и покачал головой. — Счастливо, братишка, надо спешить. Скоро меня хватятся, а если узнают, что я разговариваю тут с мятежником, могут быть неприятности. Не дай Бог и Рианнон догадается. Я сказал ей, что мы вас упустили, но она, похоже, убеждена, что я нарочно запоздал с прибытием из форта, чтобы дать своему брату время на отступление.

— А это правда?

— Нет, это не правда, — покачал головой Йен.

Джулиан улыбнулся:

— Все равно спасибо тебе.

— Не за что. В любом случае… я думаю, ты спас больше жизней, чем загубил.

— В отличие от тебя, кстати. Ты слишком рискуешь своей башкой. Не стоит, право.

— Я допускаю лишь разумный риск и делаю только то, что считаю нужным. Я хотел с тобой повидаться и не хотел, чтобы мы стреляли друг в друга. Мне удалось и то и другое. Кстати, о миссис Тремейн… Она довольно странно меня встретила.

— В каком смысле?

— В прямом. Как только увидела, сразу упала в обморок.

— В обморок?

— Да-да, в обморок. Она, очевидно, подумала, что это вернулся ты.

— Значит, она заметила, что ты на меня похож?

Йен хмыкнул.

— Как бы то ни было, она лишилась чувств. Поэтому любопытно узнать, что такого ужасного ты там совершил?

— Я просто не позволил ей убить себя.

— Неужели? Она не производит впечатления человека, который задумал самоубийство.

— Я же говорю — у нее был наркотик. Я его отнял.

— Отнял?

Джулиан на несколько мгновений заколебался с ответом.

— Да, силой. Мы повздорили по этому поводу. Должен сказать, что она уже приняла порядком опия.

— И ты ее поколотил?! Боже, братишка, когда-то ты был таким миролюбивым!

— Я повидал на этой войне слишком много человеческих страданий. На моих руках от болевого шока погибали молодые солдаты, почти дети. Я не мог облегчить их муки. А тут я увидел вполне благополучную даму, которая от нечего делать забавлялась двойными, если не тройными дозами настойки опия. И потом…

— Что?

— Она взбесила меня своим высокомерием. Пусть она хоть трижды колдунья и знахарка, но…

— Рианнон просто нужно заняться делом. Думаю, из нее вышла бы отличная сестра милосердия.

— Не сомневаюсь.

— Я предложу ей эту работу.

— Попробуй.

Джулиан вдруг подумал, что Йен может предложить ей не только это, и ему стало не по себе. И вес же старший брат прав. Рианнон необходимо вернуться к людям. Ее нужно увлечь идеей спасения чужих жизней, тогда у нее просто не останется времени на то, чтобы играть со своей собственной. Джулиан почему-то был уверен, что вся дурь мгновенно вылетит у нее из головы, если она поймет, как много вокруг людей, которым еще хуже, чем ей, и которые нуждаются в ее помощи.

— Мне уже пора, Джулиан. Но главного я еще не сказал. Я хотел повидаться с тобой, ибо у меня есть кое-какие новости. Очень важные.

— Я же спрашивал тебя в самом начале: что-то случилось? — воскликнул Джулиан. — Плохое?

— Идет война, и мы с тобой находимся по разные стороны фронта, что само по себе нехорошо, ты не находишь?

— Этого уже не поправишь. Говори, какие новости?

— Их две. Первая… — Во взгляде Йена читалась искренняя озабоченность. — Джером напоролся на наши канонерские лодки, и его ранили. Ему удалось избежать плена, и янки полагают, что он укрывается где-то к югу отсюда. Поблизости. Если его рана действительно серьезна, его доставят к тебе.

Джулиан чертыхнулся про себя. Джером был настоящий сорвиголова. Такого человека генерал Ли хотел бы иметь в армии северной Виргинии. Он умел рисковать, мгновенно принимал решения и был практически неуловим.

— Ты сам не уверен, сильно ли ему досталось?

— Янки не могут сказать точно, они только знают, что не убили его. Рисе я пока ничего не говорил.

— Джером меня найдет. Его люди знают, где я.

— Думаю, уже завтра он будет в вашем лагере. Хотя как сказать… Янки тоже его ищут, а если он ранен, то отряд утратил мобильность…

— Я буду ждать его. Не беспокойся, Йен. Ты знаешь, что для Джерома я сделаю все, что в моих силах.

— Да, я это знаю. Думаю, все обойдется. Ты в здешних местах лучший врач, а Джером силен, как буйвол. Только бы он не задержался в дороге, только бы его рана не нагноилась! Очень надеюсь, что ты ему поможешь. Если успеешь…

— Что ты имеешь в виду?

— А это как раз вторая новость, которой я хотел с тобой поделиться. До меня дошли слухи, что Конфедерация будет перебрасывать ополченцев отсюда на Север, где ей не хватает живой силы. Генерал Маги, ногу которого ты когда-то спас, очень интересуется твоей персоной. Именно от него я узнал, что тебя тоже хотят превратить из партизана в офицера действующей армии.

Джулиан изумленно уставился на него.

Они забирают отсюда ополчение и перебрасывают на Север? А кто же тогда останется здесь?

— Я подумал, что тебе будет нелишне об этом знать, — добавил Йен.

Джулиан кивнул и тут же поморщился.

— Забавно, не находишь? Янки рассказывает мне о планах южного командования в отношении меня.

— У нас неплохо работает разведка. Я же говорил тебе — мы вас сомнем.

Джулиан вздохнул. Ему хотелось, чтобы эта война поскорее закончилась. Он знал, что Йену хочется того же.

— Торопись, братишка. Твои ребята из Мичигана и Огайо ждут тебя. Скажи, они хоть по-английски разговаривают? Или вы выгрузили очередную толпу иммигрантов из Европы?

Йен рассмеялся и направился к своему коню.

— Разговаривают, успокойся.

— Хорошо, если так. — Джулиан проводил его. — Скажи, какого черта вы гоните иностранцев во Флориду? И бросаете в пекло? Они погибают еще прежде, чем успевают полюбить свою новую родину.

Йен вскочил в седло.

— Спроси наших командиров, а я мелкая сошка. Не я веду эту войну, мне лишь приходится в ней участвовать. Как и тебе.

— Да, ты прав.

Джулиан похлопал его коня по крепкой шее. Лошадь была красивая, упитанная и сильная. На ее фоне его собственная кляча выглядела жалко. В этом и состояло все преимущество северян. У них действительно имелось почти все, а у южан — почти ничего. Он протянул Йену руку.

— Еще раз спасибо, братишка. Я был рад повидаться.

Береги себя.

— Ты тоже не лезь куда не надо, Джулиан. Когда Джером доберется до тебя, дай знать Рисе.

— Сделаю. Поменьше подвигов, Йен. Я не хочу, чтобы тебе свернули шею.

Йен кивнул и, махнув на прощание рукой, стал удаляться по лесной тропинке. Джулиан, привалившись плечом к дереву, провожал его глазами. Может, и правда стоит уговорить Рианнон поехать с ним? Пусть лучше помогает северянам, чем морит себя опием.

А если она не поедет? Скажет Йену, что останется в своем доме во что бы то ни стало и попросит больше насчет нее не беспокоиться. Интересно, насколько правы те, кто утверждает, что она исцеляет даже безнадежных?

Может быть, ей лучше поехать не с Йеном… Да! Ее судьба сейчас в ее собственных руках. Либо она поедет с Йеном… либо он, Джулиан, заберет ее с собой.

Глава 5

Когда Йен Маккензи вернулся в дом, Рианнон уже пришла в себя. Теперь она не стала падать в обморок, хотя сильное внешнее сходство между Йеном и Джулианом до сих пор смущало ее. Она распорядилась накормить солдат. А потом полковник Маккензи предложил ей отправиться вместе с ним в Святой Августин и остаться там до конца войны.

— Вы знаете, я ведь уже пыталась однажды устроиться в лазарет. Когда Ричарда призвали в армию. Но меня не взяли, — сказала она.

Йен хмыкнул.

— Да, в начале войны с женщинами в армии было очень строго. В сестры милосердия брали только старух. Но с тех пор много воды утекло. Никто не ожидал таких огромных потерь. Сейчас медицинского персонала не хватает повсюду. Спрос на санитаров и врачей очень высок. Одним словом, если вы согласитесь, думаю, мне удастся устроить вас в лазарет. Возможно, даже в полевой.

Она кивнула:

— Ну что ж… Если Рейчел не станет возражать против моего отъезда… Думаю, я буду рада помогать раненым.

— Имейте в виду, что это тяжелая, неблагодарная работа. Но за нее по крайней мере не стыдно. Спасать жизни на войне — это благородно.

— Вот именно. Даже одна спасенная жизнь уже сделает мое пребывание в лазарете оправданным.

— Значит… вы согласны поехать со мной?

— Я… — Она запнулась. Рианнон вдруг поняла, что еще не готова к совершению такого большого шага. — Вы знаете, мне, наверное, нужно время…

— Для чего?

— Хотя бы для того, чтобы собрать вещи и оставить прислуге необходимые распоряжения.

— Разумно. Но вы поедете?

— Я склоняюсь к этому решению.

— Я вернусь за вами через несколько дней, — сказал Йен, заглядывая ей в глаза. — Мне действительно кажется, что вам лучше уехать. Оставаться здесь опасно. Надеюсь, вы это понимаете.

— Почему же?

— Мятежники считают вас предательницей.

— Но… они вели себя вполне достойно.

— Да, но есть и другие южане. Вам не стоит встречаться с ними.

Рианнон кивнула. Она и сама чувствовала, что находится в опасности. Но опасность эта наступила еще до того, как она дала приют мятежникам, а потом донесла на них.

— Я должна подумать, — сказала она. — Возможно, я присоединюсь к вам через несколько дней. Ваше предложение мне интересно.

— Может быть, вы все же решитесь поехать сейчас?