— Тогда почему же он передумал?

— Тому могут быть различные причины, — объяснил лорд Фроум, — но сдается мне, что все дело в том, что он согласен с резидентом относительно того, что санскритские рукописи должны оставаться в монастырях и их вывоз из Непала следует запретить.

Чандра издала вздох разочарования.

— Да, их точку зрения нетрудно понять, — сказала она. — И в то же время, какой от них толк, если они веками лежат на полках, покрываясь пылью, а мысли, содержащиеся в них, не могут пробиться наружу, к людям, для которых они невероятно интересны?

— Для очень и очень немногих, — с горечью произнес лорд Фроум. — Подавляющее же большинство просто не обратит никакого внимания на них.

Чандра понимала, что ее собеседник прав, но не могла не испытывать отчаяния от того, что их работа заканчивается, едва успев начаться.

Никогда еще она не переживала такого удовлетворения и даже наслаждения работой, как в эти последние несколько дней, работая в библиотеке одного из монастырей и обсуждая с лордом Фроумом достоинства каждого манускрипта, которые они просматривали.

Кроме того, где-то на задворках их мыслей постоянно таилась надежда, что в любой момент они могут наткнуться на манускрипт Лотоса.

Когда они возвращались в посольство, их обычно ждал или прием, который устраивал в их честь полковник Уайли, или ужин в одном из огромных дворцов, принадлежавших семье премьер-министра.

Чандра, к своему восхищению, увидела фонтаны, струи которых были эффектно расцвечены благодаря искусной подсветке.

Ее восторг вызвали также миниатюрные картины и статуэтки, возраст которых исчислялся многими веками. Их было так много в этих просторных дворцах с лабиринтом комнат и коридоров, и они были так неизъяснимо прелестны, что Чандра мечтала получить какую-либо изящную вещицу в подарок и увезти домой.

Возможно, власти опасались и этого, подумала девушка.

Они не желали потворствовать утечке того, что будущие поколения могли причислить к национальному достоянию, и потому сократили продолжительность их пребывания в Непале.

Чем больше она узнавала непальцев, тем лучше понимала, что они хотят, чтобы их страна оставалась закрытой для иностранцев. Очевидно, они считали, что лишь при этом условии им удалось бы сохранить патриархальный уклад жизни таким, каким он был на протяжении многих предшествовавших веков.

Они были совершенно счастливы в своем собственном маленьком рае и не желали, чтобы чужестранцы покушались на их идиллическое существование.

В то же время известие, что им придется уехать, не достигнув своей главной цели, явилось для Чандры ударом.

Несколько минут они ехали в молчании, прежде чем Чандра сказала:

— Это означает, что на поиски рукописи Лотоса нам отводится всего один день, сегодня.

— И остались еще тысячи манускриптов, которые мы не успели проверить, — произнес лорд Фроум.

— А вы не могли бы сами встретиться с премьер-министром и попросить его разрешить нам остаться чуть подольше? — предложила Чандра.

Оставлять это благословенное место и работу, которую она делала вместе с лордом Фроумом, было бы для нее почти агонией, И она понимала это, предлагая ему ухватиться за последний шанс продлить их пребывание.

Когда они бывали в монастыре, Фроум казался совершенно другим человеком, не похожим на того, кем он становился за пределами монастырской ограды.

Манускрипты, которые они исследовали вместе, и сама атмосфера библиотеки, наполненная тысячелетней мудростью многих поколений мыслителей, создавали в нем приподнятое настроение, зажигали его энтузиазмом, который резко контрастировал с его несколько мрачноватой сдержанностью, присущей ему во всех остальных ситуациях.

Теперь, подумала Чандра, им осталось проделать этот утомительный, трудный обратный переход через горы, и как только они окажутся в Индии, лорд Фроум попрощается с ней, и она никогда больше не увидит его.

Сознание этой перспективы наполняло ее странным чувством, которого она никогда раньше не испытывала.

Чандра не хотела объяснять его даже самой себе. Однако ей было совершенно очевидно, что эту поездку в Непал она будет помнить во всех подробностях до конца своих дней, а вот маленький сельский домик в Англии, где у нее не было иных забот, кроме как о хлебе насущном, будет казаться ей невзрачным и унылым. Ей было стыдно признаться в этом, но это вполне соответствовало истине.

«Я буду вместе с папой», — подумала она.

Однако она понимала, хотя эта истина была и не слишком приятна, что, будучи здоровым, ее отец прекрасно обходился и без нее. Ему было достаточно его книг и рукописей.

А вот лорд Фроум нуждался в ней.

Любые сомнения, какие лорд Фроум ранее мог испытывать относительно ее познаний в санскрите, полностью рассеялись, и теперь он доверял ее оценке каждую рукопись, которую они доставали с полок.

Он никогда не ставил под сомнение ее вердикт только по причине ее молодости, как это мог бы сделать другой ученый такого же уровня.

— Я буду скучать по нему, — сказала она себе.

Дорога сузилась, и Чандра поехала за лордом Фроумом.

И опять им стали попадаться крестьяне, направляющиеся в город из деревни.

Для некоторых из них они стали уже привычным зрелищем: крестьяне улыбались и кивали им, когда они проезжали мимо легкой рысцой, которая никогда не менялась. Чандра знала, что пони могут так трусить не только по многу часов подряд, но и целыми сутками безостановочно.

Они подъехали к монастырю, и после обычного звучания труб, которым их приветствовали монахи, и обмена поклонами с ламой их оставили одних в библиотеке.

Там было очень тепло, и Чандра решила снять шляпу и куртку. Стоя у стола, она с грустью посмотрела на полки.

— Ведь это наш последний шанс найти манускрипт Лотоса, — сказала она спустя некоторое время. — И почему бы не предположить, что он сейчас будет излучать свою святую мудрость на нас так, чтобы мы почувствовали ее и смогли обнаружить манускрипт.

— Что вы сейчас чувствуете? — неожиданно спросил лорд Фроум.

Этот вопрос удивил ее. Она подумала, что он должен был. бы сейчас скорее поднять ее на смех за такие фантазии.

— Я чувствую, — отвечала она, — что все вещи вокруг нас излучают добро, и желала что-то сказать нам, однако нет ничего, что бы выделялось, явственно заявляло о своем присутствии, ничего, что бы в моем ощущении распространяло… неувядаемую святость.

— Чандра едва слышно вздохнула.

— Должно быть, в духовном отношении я не слишком развита, если не могу ощутить присутствия манускрипта Лотоса.

Последовало молчание, а затем лорд Фроум сказал:

— Будем выбирать рукописи наугад. Я уже договорился с настоятелем насчет покупки всех тех рукописей, которые мы с вами уже отобрали, и сумма, которую он получит за них, привела его в восторг.

— Как вы думаете, он знает о том, что манускрипт Лотоса находится именно в его монастыре? — спросила Чандра тихим голосом.

— Не имею ни малейшего представления, — ответил лорд Фроум, — во всяком случае, ему я об этом не упоминал.

— Не сомневаюсь. Тайны вы хранить умеете, — согласилась девушка.

Сказав это, она протянула руку и сняла с полки рукопись.

Она была завернута в красивую ткань из китайского шелка, однако содержание никак не соответствовало форме, и, просмотрев рукопись, Чандра положила ее на место.

«Наверное, все дело в том, что я слишком нетерпелива, — подумала Чандра несколько часов спустя, — и в этом причина сегодняшней неудачи».

Манускрипты, которые они просматривали, не представляли особого интереса, и только после обеда лорд Фроум наткнулся на рукопись, которая, похоже, имела некоторое значение.

Чандра взяла ее в руки и начала про себя переводить.

Молчание затянулось, и наконец лорд Фроум нетерпеливо поинтересовался:

— Итак, имеет ли она какую-либо ценность?

— Это удивительный манускрипт! — воскликнула Чандра. — Чудесный!

— Почему? — спросил он.

— Древнейший документ, — сказала она, отрывая глаза от текста, — и написан в форме стихов. Его название переводится, если я не ошибаюсь, «Песня небесной души».

Читая манускрипт, Чандра присела за стол. Лорд Фроум склонился над ее плечом и произнес:

— Вы уверены, что это правильный перевод? Это название никак не перекликается с тем, что мы находили до этого.

— Да, это совершено иная вещь, — сказала Чандра, — и я думаю, что папе доставит огромное удовольствие заняться переводом этого документа. Он очень древний и написан на старом санскрите, который отец знает в совершенстве.

— Значит, мы обязаны доставить его вашему отцу, — констатировал лорд Фроум.

— Такая рукопись представит для него чрезвычайный интерес и в какой-то мере компенсирует его разочарование, если мы не найдем манускрипт Лотоса.

— У нас еще есть немного времени, — сказал лорд Фроум, посмотрев на часы, — и поэтому давайте не будем тратить его попусту.

Чандра завернула манускрипт в прежний кусок шелка и положила его на самую середину стола, после чего подошла к полкам.

Не успела она протянуть руку к следующему манускрипту, как дверь библиотеки открылась и на пороге появился лама, которого они раньше никогда не видели, однако его внешность и осанка были таковы, что Чандра сразу поняла, что он занимает не последнее место в буддистской иерархии.

Он был высокого роста, выше, чем настоятель монастыря, и одет в желтую мантию с капюшоном, в то время как другие монахи носили красные одежды. Одно плечо было обнажено, и оттуда ткань его убранства струилась к его ногам.

Лама постоял немного у порога, внимательно вглядываясь в них, а затем откинул назад свой капюшон, обнажив выбритый до блеска череп. Чандра инстинктивно почувствовала, что он был посвящен в иные, более глубокие тайны, нежели те монахи и ламы, с которыми она и лорд Фроум уже встречались.

Судя по всему, этот человек привык повелевать. В то же время от него исходила некая аура, которую Чандра не могла не распознать, и потому она машинально, как бы подчиняясь какой-то высшей потусторонней силе, приветствовала этого человека, сложив ладони и подняв их ко лбу.