— Все складывается для нее так уж плохо?

— Да нет, она совершенно спокойна — в некотором роде, если ты понимаешь, что я имею в виду.

— Кажется, понимаю. Знаешь, у нас появился один молодой инженер, выпускник массачусетского технического. Он только что начал работать на месторождении. Так вот, я подумал, может, пригласить его и эту девушку — как там бишь ее? — как-нибудь вечерком поужинать. Я слышал, что он тоже ужасно скучает по дому. Так, может, пригласим их? Разумеется, вряд ли они получат удовольствие от жареных бобов, но у меня есть подозрение, что они понравятся друг другу. И, возможно, девушка на какое-то время забудет о своих книгах.

— О, она о них не забудет, даже если они влюбятся друг в друга! Она, наверное, готова читать их вслух даже во время вечернего вязания.

— Ну, не можешь же ты стать нянькой для каждой недовольной девушки из Новой Англии, приехавшей в Луизиану, дорогая. В конце концов, их никто не заставляет приезжать сюда.

— Да, но они приезжают сюда работать, и эта работа важна для них, как, собственно, и для нас. Не знаю, что из себя представляет твой молодой инженер, но моя девушка великолепно справляется с работой медсестры в офисе доктора Тэйлора. И если она уедет от нас, то для меня это и вправду будет крупная потеря.

— А ты не подумала о том, что она собирается уходить с прекрасной работы только из-за того, что в поселке нет публичной библиотеки?

— Не совсем так. Я считаю, что она очень обязательный человек и будет работать столько, сколько указано в договоре. Мне просто показалось, что она может уехать, ибо, похоже, не совсем довольна своей работой.

— Луиза, это не может продолжаться. Нельзя на все обращать внимание! У нас огромное количество людей и оборудования. И как прикажешь управляться со всем этим, если так убиваться по поводу того, что некая девушка из Нью-Гэмпшира не вполне счастлива? Мы и так делаем по возможности все для наших сотрудников.

— Да я не об этом. Я хочу внушить тебе, что мне лично хотелось бы, чтобы с каждым днем все становилось еще лучше. И надо отыскать способ для этого. Надо искать его всегда.

— Прекрасно. Когда придумаешь такой способ, сообщи мне. Но, если не возражаешь, не сегодня ночью. У меня был очень сложный день, и я с ног валюсь от усталости.

— Конечно, конечно, не сегодня. Мне очень жаль, что ты так сильно устал. О чем бы тебе хотелось поговорить… или, наверное, сейчас ты предпочел бы вообще ни о чем не разговаривать?

— Вот это уж точно.

* * *

Разумеется, было бы нелепо предполагать, что мысль об Общественном центре Клайда Бачелора зародилась именно во время этого разговора. Луиза вообще даже не помышляла ни о чем подобном. Но несколькими днями позже, в один из вечеров, она предложила Ларри другую тему, которая для него была, безусловно, интереснее, чем книжное голодание Миры Дейл.

— Этот дом кажется таким большим, — как-то ни с того ни с сего сказала она. — Но я никогда не переставала удивляться, что на самом деле внутри его так мало места.

— Что ты имеешь в виду, говоря «мало места»?

— Ну, мне кажется, что тут очень мало семейных спален. По меньшей мере нам надо иметь одну гостевую комнату. Поэтому-то и девочки до сих пор живут в одной комнате. По-моему, им было бы намного лучше жить раздельно. Да и нам пора подумать о том, что рано или поздно нашей семье понадобится больше места.

— Полагаю, этим можно будет заняться, как только мы продумаем все хорошенько.

Он ни разу не говорил ей, что не хотел бы трогать комнату Клайда, но, хотя Луиза никогда даже словом не обмолвилась об этом, прекрасно понимал, что она беспрерывно думает о пустой комнате, и бесконечно ценил терпение жены. Ведь, честно говоря, им нужна была по крайней мере еще одна гостевая комната, а если быть совершенно честными, то две. Он также понимал, что девочки часто мешают друг другу: разница в возрасте уже давала себя знать — их нужды и привычки уже очень разнились, Тьюди по-прежнему спала между ними, и им было крайне тесно. Ларри ждал, когда Луиза заговорит об этом. Но она сказала совершенно неожиданное:

— Знаешь, на мой взгляд, нам бы стоило начать планировать хозяйство. Полагаю, что через шесть-семь месяцев…

Он чуть не подпрыгнул.

— Ты уверена? А не шутишь?! — весело воскликнул он.

— Конечно, не шучу. И думаю… пока только думаю… как ты считаешь, не следует ли нам перебраться в Викторию? Там все комнаты стоят без дела, а дети становятся старше… и если мы будет продолжать держать их здесь… Да что я объясняю? Вспомни, какой там красивый и просторный дом!

Перебраться в Викторию! Ему никогда не приходило это в голову. И какой же он был дурак! Какой законченный дурак, что не задумывался об этом! Сколько комнат, причем всех видов, зря пропадает в Виктории! Да там можно принять столько гостей!.. А как просторно там будет детям! И в самом деле, Луиза абсолютно права: какой это красивый и просторный дом! Внезапно он осознал, что классическая простота строгих колонн и широкие боковые крылья дома в Виктории должны быть намного привлекательнее для Луизы, нежели величественная высота Синди Лу. И так было всегда, ей всегда больше нравилась Виктория, хотя она ни разу не высказывала Ларри своих мыслей по этому поводу. Он понимал, что архитектурный стиль, в котором была выстроена Синди Лу, все-таки устарел, он не вечен, как, собственно, и стиль Виктории, ибо этот стиль ознаменовал собою мимолетный период времени, когда не особо ценили красоту и изящество, а наслаждались вычурностью и изощренностью украшений. Теперь, когда вся эта цветистость постепенно выходила из моды, попросту говоря — увядала, когда сошла на нет вся роскошь, снискавшая в свое время огромную славу этому строению, когда плавучие дворцы стали постепенно исчезать с берега реки, — этот стиль Пароходной Готики потерял свою значимость. Если не считать, что он являл собой как бы памятник людям, принадлежавшим той эпохе, которые и внесли огромный вклад в ее величие! Людям, подобным Клайду Бачелору!

— Дорогая, по-моему, твоя идея великолепна! — воскликнул он, обнимая жену. — И если мы переедем в Викторию, Синди Лу, стало быть…

— Ну, конечно же, Синди Лу станет Общественным центром Клайда Бачелора! — поспешно ответила Луиза.

— Да, так и будет! — весело и торжественно вторил ей Ларри.

Никто из них в этот миг даже не вспомнил о Мире Дейл.

* * *

Они также не вспомнили ни о Майкле Коббе и Дэниэле Кифе, двух пожилых инженерах, которые просто жаждали отыскать спокойное местечко, где они могли бы бесконечно играть в шахматы; не вспомнили и о Бетти Эллзуэрт — молодой стенографистке, бывшей учительнице Танцевальной студии Артура Мюррея, которая страстно захотела сама обучиться танцам, пройдя несколько классов. Ларри с Луизой тогда ничего не знали обо всех этих неудовлетворенных желаниях, потому что, вполне естественно, они не думали об этом во время своего важнейшего разговора. Однако и Кобб, и Киф, и Бетти — все нежданно-негаданно сами явились к ним выразить свою благодарность и радость, когда было объявлено о торжественном открытии Общественного центра Клайда Бачелора.

Разумеется, в те дни Луиза и Ларри были сильно заняты своими делами и поэтому не смогли уделить должного внимания заботам других людей. Им надо было переезжать на Викторию самим и перевозить туда свои вещи. К тому же, обоснование семьи на новом месте оказалось довольно болезненным процессом. Правда, вскоре в Виктории воцарилась атмосфера обжитости, которой там не было довольно долгое время; входная дверь постоянно оставалась открытой, а солнечные лучи золотистыми стрелами врывались в окна. По всему дому раздавались взволнованные голоса и энергичные шаги.

После рождения ребенка Луиза рассмеялась и сказала, что всегда знала: пословица насчет мучительного опыта не очень-то верна; она произвела на свет Клайда Бачелора Винсента так быстро и легко, что все закончилось прежде, чем на сцене появились доктор Митчелл и его медсестра в накрахмаленном халате. В роли повивальной бабки на этот раз весьма успешно выступила Тьюди. Когда Ларри взял на руки только что родившегося наследника Виктории, его сердце переполнялось неземной радостью и гордостью.

* * *

Малышу исполнилось почти четыре месяца, когда в Синди Лу было все готово для торжественного открытия Общественного центра. И Луиза сказала, что мальчик уже достаточно большой и его можно взять с собой. Еще она подумала, что, наверное, когда он вырастет, ему понравится рассказывать о своем присутствии на таком замечательном событии, хотя он не сможет признаться, что помнит хоть что-нибудь из происходившего!

— Ну… почему бы не положить его в комнату дедушки, когда он захочет спать… на большую кровать? Она очень широкая, и не придется опасаться, что он свалится с нее на пол, верно? — заметила Луиза.

— Да, конечно, если положить его в самой середине. Может быть, на этой огромной кровати он быстрее вырастет… — поддержал ее Ларри.

Больше они ничего не говорили на эту тему. Но когда наступил день торжественного открытия центра и Луиза, Ларри и девочки пришли в Синди Лу, Ларри, держа малыша на руках, сразу поднялся с ним наверх. Он ловко уложил Бача посреди огромной кровати прадеда, даже Луиза не смогла бы сделать это более искусно.

— Ну вот! — сказал Ларри, глядя на младенца сверху вниз. — Вот ты какой, мой сын! Это место именно для тебя, если ты спросишь меня об этом. Да, именно это место!

Но никто его ни о чем не спрашивал; маленький Бач лежал на спинке и, гукая, сучил ножками. Ларри дотронулся до одного из маленьких розовых кулачков и несколько секунд держал его в руке, а потом спустился вниз и занял положенное ему место председателя…

Двор был уже переполнен людьми, и Ларри появился как раз вовремя, чтобы поприветствовать прибывшее издалека высокое городское начальство, уже рассевшееся на галерее, на верху главной лестницы. На торжественном собрании присутствовали председатель верховного суда штата Чарлз О’Нил — остроумный, приятный на вид и сладкоречивый мужчина, который должен выступить с речью; он прибыл точно в назначенный час вместе с конгрессменом округа Полом Мэлони. Вскоре появился вице-президент «Нефтяной корпорации олд гикори», а вместе с ним член Речной комиссии, мэры нескольких соседних городов, управляющий месторождением Фрэнк Уоддилл с женой, капитан Кловис Бурже, Валуа Дюпре, отец Легран и Блаис Бержерон — новый председатель совета директоров дамбы.