Было совсем темно, и ночная смена уже начала свою работу при фонариках. Эта верфь, вообще-то самая крупная из всех питтсбургских верфей, работала в полную силу, сказал Клайд Люси, когда они возвращались к парому. И добавил, что еще ни одна верфь не могла угнаться за этой с выполнением заказов. Разумеется, многие предсказывали обреченность великих дней пароходства, считая, что война ускорила крах этого великого дела. И уже повсеместно началось строительство железных дорог. Клайд же полагал, что даже мельком брошенный взгляд на активную деятельность, кипящую на верфи сегодня вечером, должен убедить Люси, что все эти мрачные пророчества ошибочны. Да, конечно, в довоенные годы эти плавучие корабли временно водили по Миссисипи канонерки. Но теперь будут построены суда крупнее и лучше, и дело вновь станет процветать. Да, начнется быстрый подъем пароходства, он не сомневается в этом…

Когда на следующее утро они прибыли на борт «Гонца», ему пришлось признать, что возрождение былой славы пока лишь рисуется его воображению. Береговая полоса была серая, однообразная и намного грязнее остальной части города, к тому же со всех сторон доносился жуткий шум. Клайду пришлось помогать Люси пробираться среди грузовых платформ, груженных изделиями из стекла и металла, огромными мотками бумаги и ящиками с виски; а когда они все же добрались до сходней, то им пришлось испытать на себе нападение портовой шпаны, слоняющейся по берегу, наблюдающей за пассажирами и отпускающей в их адрес всяческие скабрезные замечания.

Он надеялся, что все изменится к лучшему, как только они окажутся на борту «Гонца», но почти сразу понял, что «Гонец» — совсем не то судно, какое ему следовало бы избрать для первого путешествия Люси по реке. Когда они поднимались по широкой лестнице, их буквально затолкали в весьма сомнительной толпе пассажиров, а клерк в небольшом офисе слева от входа, даже не застланном ковром, отнесся к ним без особой учтивости и небрежно протянул ключ от каюты, буркнув, что теперь этот ключ как бы приписан к ним. Спускаясь мимо пузатой печки в ресторан, где уже были накрыты столы для обеда, Клайд еще больше засомневался насчет достоинств «Гонца»; когда же он открыл дверь в каюту и увидел две узенькие койки, встроенную полочку с тазом и кувшином, а также треногий табурет, заполняющий и без того скудное пространство между койками, разочарование Клайда превратилось в острую неприязнь и раздражение.

— Тут какая-то ужасная ошибка, дорогая. Я заказывал люкс. Люкс для молодоженов. Разумеется, на этом судне он не должен быть слишком уж роскошным, но по крайней мере намного лучше этой дыры. Подожди меня всего несколько минут, хорошо? А если носильщики с нашим багажом придут прежде, чем я вернусь, вели им вынести багаж на палубу. Вот тут немного денег им на чай. А потом за нашими вещами присмотрит стюард.

И он поспешно удалился, оставив Люси сидеть на треногом табурете. Клайд снова направился в офис. Клерк, прежде просто неучтивый, на этот раз вел себя нагло и дерзко, как показалось Клайду, ибо сам был в бешенстве. Да, ему известно, что мистер Бачелор заказывал люкс, но случилось так, что в свое свадебное путешествие отправился кузен капитана. И кузен капитана Дина, который к тому же является его помощником, вместе с супругой уже заняли каюту, предназначенную для мистера Бачелора. А вообще они прибыли на судно еще ночью и до сих пор не проснулись, с гнусной усмешкой добавил клерк.

Оставалось только устроить сцену, для чего было множество оснований и чего Клайду безумно не хотелось… А в остальном он был бессилен. И, поклявшись про себя, что клерк, капитан и узурпировавшая их каюту парочка еще пожалеют о содеянном, он вернулся к Люси. Весь их багаж аккуратной кучкой лежал у входа, а сама Люси стояла рядом с дверью на палубу и смотрела в маленький квадратный иллюминатор. Она сразу подошла к нему и протянула большую часть денег, оставленных им на чаевые.

— Носильщики не ожидали столько, — сказала она. — Разумеется, я не знала, сколько тут принято платить, и они мне сказали. Ты слишком щедр со всеми, Клайд, и это твой единственный недостаток. Они отказались отнести багаж вниз на палубу… Сказали, что из-за этого у них могут возникнуть неприятности. Вот я и подумала, пусть они занесут его в каюту. В конце концов, наша это каюта или нет? Ведь наша же, верно? И, по-моему, эти коечки весьма занятны, немножко напоминают купе поезда, на котором мы ехали ночью, правда? А помнишь, как ты смеялся, подумав, что мне не понравится одеваться и раздеваться в спальном вагоне? Вот у тебя будет еще одна возможность посмеяться, ибо на этот раз мне придется делать это на пароходе! А вообще-то меня совершенно не волнует, сколько шуток ты отпустишь в мой адрес, поскольку, по-моему, мы оба будем веселиться! Кроме того, ведь не будем же мы все время проводить в этой каюте. Тебе, разумеется, захочется сходить в бар, побеседовать с другими мужчинами, а я с удовольствием познакомлюсь с кем-нибудь из дам. Не сомневаюсь, что здесь найдется хоть несколько человек, более или менее благопристойных и подходящих для общения, хотя пока мы таких, увы, и не видели. А сейчас мне бы хотелось посмотреть, что творится снаружи, отсюда почти ничего не видно. Почему бы до обеда нам не побыть на палубе?

Он не мог сказать ей, что рассчитывал на люкс не столько из-за комфорта, сколько из-за полнейшего уединения. В просторном люксе, который он предвкушал, они смогли бы проводить практически все время; однако и речи не может быть о том, чтобы все время находиться в этой убогой крохотной каютке. Да, им придется отправиться на палубу, ничего не поделаешь, и наивная радость Люси при виде различных «достопримечательностей», мимо которых они проплывали, на короткое время отвлекла Клайда от неприятных мыслей.

«Гонец» тяжело, но упорно шел вниз по течению, когда вдруг они подверглись именно тому испытанию, которого так опасался Клайд.

В то время как они стояли рядышком, поставив локти на белый поручень, позади раздался тихий голос:

— Прошу прощения, сэр. Прошу прощения, мадам.

Люси вздрогнула от неожиданности, обернулась и тихо вскрикнула. Клайд же, повернувшись медленно и степенно, увидел стройного, с иголочки одетого мужчину, который учтиво кланялся им, держа на уровне пояса бобровую шапку.

— Полковник Баллу? — осведомился незнакомец.

— Нет, сэр. Меня зовут Бачелор, — ответил Клайд с исключительным спокойствием, осознавая, что нервничает сильнее, чем Люси.

— А меня зовут Фанчо, майор Анри Фанчо из Нового Орлеана. Прошу прощения, если ошибся. Но я мог бы поклясться, что мы с вами были попутчиками на «Затмении» в пятьдесят девятом или шестидесятом. Я понимаю, что это случилось довольно давно, но все же…

— Уверяю вас, что вы ошиблись, приняв меня за… как вы там сказали… ах, да, за некоего полковника Баллу. Как я уже сказал, меня зовут Бачелор, Клайд Бачелор.

— Но ваше сходство с тем джентльменом, с которым я имел честь познакомиться, просто поразительно. Вы вполне бы могли быть его единокровным братом или кузеном…

— Очень сожалею, но не имею счастья являться ни тем, ни другим. А сейчас, если вы позволите…

Он предложил Люси руку. Она взяла его под руку и послушно повернулась, чтобы уйти, не забыв прежде произнести:

— Доброе утро, майор Фанчо.

Впервые ее незыблемая, врожденная учтивость раздражала Клайда. Ведь он достаточно ясно дал ей понять, что не желает иметь ничего общего с человеком, подошедшим к ним, и все же она так любезно ответила этому мерзавцу, словно они с Клайдом были близкими друзьями! Клайд повел ее в каюту и своим поведением выдал очень многое, как и тогда, когда она невинно предложила поехать на праздничный обед в Сент-Луис. Но, еще не дойдя до каюты, он понял, что ведет себя совершенно неправильно. Причем уже второй раз. Ну разумеется, они были знакомы, Фанчо и он. Действительно, в шестидесятом он находился на борту «Затмения» в образе некоего полковника из Алабамы по имени Мелвин Баллу. Кстати, это была одна из его самых успешных ролей! Клайд и Фанчо, который притворялся чиновником, занимающимся хлопком, плыли вместе на «Затмении», и за Фанчо числилось убийство. Посему надо немедленно найти его и поговорить начистоту.

— Извини, дорогая, — проговорил Клайд, когда они оказались на пороге каюты, и, решив, что ему надо сказать еще что-нибудь, добавил: — Ты, как всегда, оказалась совершенно права. Я хоть немного должен побыть в баре. И сейчас, похоже, наступил как раз такой момент. Ты выглядишь довольно усталой. По-моему, тебе не помешает небольшой отдых.

Он быстро поцеловал Люси и оставил ее, про себя проклиная свою непоследовательность. Затем поспешно двинулся по коридору, по которому только что удалился майор. Клайд спиной почувствовал обеспокоенный и удивленный взгляд Люси. Он быстро миновал главный салон для отдыха пассажиров, группку дам, собравшихся в оранжерее, мужчин, толкавшихся возле курительной, с одной стороны которой располагался офис неучтивого клерка, а с другой было нечто вроде ниши, перекрывающейся стойкой и завершающейся зеркалом. Эта стойка, как догадался Клайд, и служила баром: он был огорожен медными перилами, прикрепленными к полу металлическими подпорками, давно нуждающимися в полировке. У стойки уже находились пять или шесть пассажиров, использующих эти перильца как скамеечку для ног. Кое-кто уже выпил по глоточку, отмеренному барменом из бочонка с виски. С облегчением Клайд заметил, что нужный ему человек не только присутствует среди клиентов бара, но и расположился с самого края стойки, куда можно без труда подойти.

— Мне бы хотелось перекинуться с вами парой слов с глазу на глаз, — скороговоркой сказал Клайд. — Как только это будет возможно. Полагаю, в караульном помещении. Похоже, сейчас там никого нет.

— И неудивительно. Это самое холодное место на пароходе. Но как вам будет угодно. Ведите же меня, прошу вас. Я последую за вами.