— Я тебе нравлюсь, Джулия? — спросил он. — Возможно, ты питаешь ко мне tendresse[27] ?

Но в этот момент машина не вписалась в поворот и уперлась в каменную стену какого-то фермерского строения, единственного во всей округе. Это спасло Джулию от необходимости отвечать. К счастью, перед тем, как задать вопросы, Ги сбавил скорость, и машина почти ползла по дороге, поэтому единственным ущербом была разбитая вдребезги фара. Настроение Ги сразу же изменилось, и теперь он пребывал в мрачном ожидании возмездия.

Рассказывая деду о поездке, Джулия не упомянула о происшествии — это должен был сделать сам Ги. Но когда она сказала, что ездила с ним одна, старик недовольно нахмурился.

Арман, вернувшись, сразу же заметил разбитую фару и заставил Ги во всем признаться своему дяде. В результате художнику было категорически запрещено пользоваться автомобилем.

Ужин в этот вечер проходил в гнетущей обстановке: Арман был молчалив и полностью ушел в себя, Ги сердито надулся, а Дениза изводила Армана просьбами рассказать о прошедшем празднике. Он отмахнулся от нее, сказав, что этот был таким же, как предыдущие, а ее намеки на Женевьеву пропускал мимо ушей, пока Дениза не спросила в открытую:

— Но она на самом деле была там?

— Она была со своим народом, — нехотя ответил он. — А почему это тебя так интересует?

— Я всегда интересуюсь твоими друзьями, Арман, — проворковала Дениза с приторной любезностью, — а мадемуазель Пату — особый друг, не так ли? С тех пор как она прокатилась с тобой верхом в Арле?

— Да, так, — отрезал Арман.

Джулия заметила, как лицо француженки на мгновение исказилось страданием, и подумала, что Денизе надо было быть более благоразумной и не задавать вопросы, ответы на которые могли причинить ей боль.

Арман подождал, пока Марта уберет со стола и уйдет готовить кофе, затем повернулся к Ги.

— Машину отремонтировали, — сказал он, — но я понял, что месье не хочет, чтобы ты ею пользовался.

— Дядя Жиль ведет себя как мнительная старуха, — воскликнул Ги. — Не доверять мне, когда я такой отличный водитель! Разбитая фара — это неудача, которая может случиться с каждым.

— Хозяин очень болезненно реагирует на рассказы о любых авариях с тех пор, как погиб месье Жан, — с усмешкой заметил Арман. У него было свое собственное мнение о водительских качествах Кордэ.

— Не должно быть никакой опасности, когда в машине Джулия! — язвительно воскликнула Дениза.

Джулия почувствовала себя неловко и, заметив, что Арман задумчиво смотрит на нее, покраснела.

— А ведь действительно, могла пострадать не только фара, — спокойно заметил он, переводя взгляд с Джулии на ее кузена и размышляя, не тянет ли их друг к другу. Арман не думал, что она может влюбиться в такого мужчину, как Кордэ, но женщины непредсказуемы, а Джулия и Ги приехали из мест, где люди более искушены в житейских делах, чем здесь, в Мас. — Сожалею, старина, — продолжил он, — но так оно и есть. Кроме того, ты ведь не пользовался машиной, когда Жан был жив. — Арман резко поднялся из-за стола. Он никогда не оставался на кофе. — И не думай, что сможешь взять ее тайком, — предостерег он Ги. — Я буду следить.

— Как будто я только и мечтаю об этом! — Всем своим видом Кордэ демонстрировал оскорбленную невинность.

Арман усмехнулся.

— Я не стал бы беспокоиться о тебе, — бросил он через плечо, выходя из комнаты.

— Наглый негодяй! — сердито проворчал Ги. — Так обращаться с человеком, который скоро станет хозяином Мас! Могу вас заверить, что, когда придет этот день, ноги его здесь не будет!

— Это все Джулия, все беды от нее, — злобно прошипела Дениза. — Тебе надо было взять с собой меня, а не ее. Авария не единственное, чего боится дядя Жиль.


Этой весной Прованс, как обычно, наводнили туристы — сезон был в самом разгаре. Ближайшее к Мас-Боссэ ранчо принимало гостей в огромных количествах, и на утренних верховых прогулках Джулия часто видела вдалеке вереницу туристов, прокладывавших путь среди поташника и тростниковых зарослей на болотах. Они ехали на старых упрямых мулах, которые, утратив былую резвость, не могли причинить никакого вреда всадникам.

В Мас-Боссэ для туристов тоже устраивались развлечения — courses libres, поскольку в нем имелся самый лучший в этих местах выводной круг. Но Арман никогда не выступал на этих сборищах, хотя сосед, молодой Гюстав Ламон, с удовольствием выходил на арену. Он и его сестра Клотильда проводили отпуск дома, но Джулия познакомилась с ними только на ferradе, пастушеском прованском празднике. Зрелище, на которое допускались гости, заключалось в выжигании клейма на годовалых животных. Пастухи при этом показывали свою силу и ловкость, отделяя молодняк от стада и набрасывая на них лассо.

Молодые Ламоны сопровождали группу туристов среднего возраста, которые были гостями их ранчо. Гюстав, веселый молодой мужчина, с удовольствием присоединился к действу, заваливая на обе лопатки молодых бычков. Но Джулия, почувствовав тошноту от запаха паленых шкур и будучи не в силах смотреть в испуганные глаза живых существ, вскоре покинула арену. Клотильда Ламон последовала за ней.

— Тебе не понравилось? Нет? Мне тоже. — Она сморщила маленький носик. Это была юная девушка, круглолицая, с веселыми глазами и гривой каштановых волос. — Но это необходимая процедура.

— Только вот зачем делать из этого шоу? — негодующе буркнула Джулия.

Клотильда пожала плечами:

— Ты не должна так говорить. Это разнообразит развлечения наших гостей. Скоро мы будем принимать группу молодежи, друзей Гюстава. Будет гораздо веселее. Ты должна с ними познакомиться, Жюльетта, по-моему, немного веселья тебе не повредит.

Девушка поблагодарила Клотильду и попросила звать ее Джулией.

— Конечно, а ты зови меня Кло.

Клотильда оказалась потрясающей болтуньей. Она трещала и трещала, расспрашивая Джулию, как та проводит время и ладит ли со своей родней на ранчо: с Жилем Боссэ, который внушал Ламонам в детстве благоговейный страх, с Ги, таким забавным и симпатичным художником, и Арманом, управляющим месье, который выглядел так романтично, но был таким надменным, что Клотильда боялась даже заговорить с ним.

— Я езжу с ним каждое утро верхом, — сказала ей Джулия. — Он учил меня управляться с лошадью. На самом деле он вполне доступен для общения.

— Но ездить верхом с gardien — значит находиться под охраной! — воскликнула Кло и предложила на следующее утро покататься верхом с ней и ее братом. Они постранствуют по угодьям Ламонов и Боссэ.

Подошел Гюстав и тоже одобрил эту идею. Они договорились заехать за Джулией после завтрака.

Джулия перехватила Армана по дороге к конюшням, когда ferrade закончился, — она должна была предупредить его об этом приглашении. Он весь был покрыт липкой грязью, рукава рубашки закатаны, шея оголена. От него веяло силой и мощью, и сердце девушки забилось сильнее, когда она оказалась в нескольких шагах. Джулия попыталась объяснить ему, что не нуждается завтра в его охране.

— И Бьянку я тоже могу оседлать сама, — закончила она, — так что вам незачем затруднять себя. — Она все еще была уверена — Арман недоволен тем, что ему приходится тратить на нее свое время.

— И тем не менее я буду вас сопровождать, — непреклонно заявил он. — Вас поручили мне, а не месье Ламону.

— Вам совсем не нужно быть таким добросовестным. Мне кажется, вы с радостью избавились бы от меня… — Она искоса взглянула на Армана, втайне надеясь, что он начнет отрицать, будто она является для него помехой.

— Такая мысль никогда не приходила мне в голову, — возразил он невозмутимо. — Я за вас отвечаю, и вы никуда не поедете без меня.

— Но я не нуждаюсь в охране! — воскликнула Джулия.

— Нет? — Он удивленно поднял брови. — Ламоны молоды и невнимательны. Они могут завести вас в трясину, и кто вас оттуда вытащит, если меня не окажется поблизости? Мадемуазель, будет так, как я сказал.

— Но что подумают Ламоны… — начала Джулия.

Чуть заметная улыбка тронула его губы.

— Вы можете сказать им, что я ваш грум.

И он ушел, оставив Джулию в растерянности — она не знала, смеяться ей или плакать. Зачем ей нужен грум, зачем вообще сопровождать ее? То, что он делал, было смешно и старомодно. Она ошибалась: его настойчивость вовсе не была обусловлена желанием ее общества, и от этого ей захотелось заплакать.

Джулия вновь подняла этот вопрос, когда пришла вечером к деду, но тот решительно поддержал точку зрения Армана.

— Пока ты с ним, я чувствую себя спокойно, — заявил он и сказал, что будет рад принять у себя Ламонов после их верховой прогулки, поскольку прошло уже довольно много времени с тех пор, как он виделся с ними в последний раз. — У меня появился план, как тебя немного развлечь, — радостно добавил он.

Верховая прогулка прошла успешно. Гюстав относился к Джулии с галантностью, на которую имеет право претендовать хорошенькая женщина, Клотильда беспечно болтала, а Арман следовал за ними по болотам на благоразумной дистанции. И хотя Джулии понравились веселые компаньоны, она чувствовала присутствие Армана и всем сердцем желала быть рядом с ним.

К Мас Клотильда приближалась с опаской и даже хотела повернуть домой — в детстве, когда они с братом шалили, их пугали живущим по соседству великаном-людоедом по имени Жиль Боссэ.

— Тебе нечего бояться, — успокоила ее Джулия. — Людоед давно превратился в доброго волшебника.

Жиль Боссэ принял молодых людей радушно и тотчас послал Марселя за вином. Он даже сделал гостям комплименты, сказав, что Клотильда расцвела и стала очаровательной юной леди, а Гюстав возмужал. Они, в свою очередь, отнеслись к старику с большим почтением. Джулия была удивлена, когда дед поинтересовался, кто теперь гостит на ранчо Ламонов. Услышав, что вскоре к ним нагрянет компания молодых людей, среди которых будут и англичане, старик радостно воскликнул: