Джулия Лонг - Любовь в награду

Ей хотелось держаться спокойно и на расстоянии от принца.

– Вы принесли в гардероб чей-то плащ, или вам нужна моя помощь, лорд Ла Вей?

– Холл подготовлен к ассамблее потрясающе, – сказал он. – Благодарю вас за тяжелую работу.

– Не стоит благодарности, – отозвалась Элайза.

– Я также хочу еще раз поблагодарить вас за помощь с вальсом, ведь сегодня я смогу уверенно танцевать его столько раз, сколько потребуется. Но мне кажется, что мы с вами, миссис Фонтейн, вовлечены еще в какой-то танец вроде рила.

Элайза удивленно охнула, а потом поняла: «Встреча и расставание. Встреча и расставание. Встреча и расставание…»

Их глаза встретились.

В это мгновение они были как два последних человека на земле, несмотря на то, что вокруг них весело шумела толпа гостей ассамблеи.

Ей подали плащ – Элайза его не увидела. Гостья тряхнула плащом, чтобы привлечь ее внимание. Элайза выхватила плащ у нее из рук и тепло улыбнулась озадаченной даме.

– Вы собираетесь сегодня быть французом? – тихо спросила она ла Вея, своеобразно парировав его слова.

– Вы именно этого от меня ждете, миссис Фонтейн? – так же тихо ответил он.

Что-то сложное тут же сгорело между ними. Каждый рил в конце концов заканчивается.

Мысль об этом вернула Элайзу в реальность. Повернувшись, она увидела целый букет рук, протягивающих ей шали. Возможно, гостьи даже говорили ей что-то, но ни она, ни Филипп не слышали чужих слов.

Элайза поспешила исправить ситуацию.

– Спасибо вам, спасибо, спасибо, – говорила она дамам. – Вы все прекрасно выглядите. Спасибо.

Потом дамы стайкой собрались у зеркала, чтобы поправить прически и помявшиеся в каретах платья. Выплывая из гостиной, они сияли улыбками и излучали нетерпение.

Элайза расправила плечи.

– Лорд Ла Вей, вашим гостям в бальном зале подадут ратафию и фруктовый пунш, сандвичей хватит, чтобы накормить целую армию, пирожные с джемом, надеюсь, удовлетворят самый взыскательный вкус, оркестр может играть чуть быстрее, чем надо, пока вы не дадите скрипачу достаточно спиртного, но если он выпьет слишком много, то может впасть в сентиментальность, заплакать, а потом устроить драку. Рамзи и Джеймс будут постоянно следить за порядком в бальном зале и помогут вытолкать тех, кто станет совсем уж невыносим, а также за тем, чтобы на столах не кончались еда и выпивка. Вам лучше поторопиться, или вы пропустите первый вальс.

– Благодарю вас, миссис Фонтейн. Что бы я без вас делал?

– Полагаю, это риторический вопрос.

Ла Вей улыбнулся Элайзе, ее сердце медленно перевернулось в мольбе.

Принц и не подумал уйти.

Поэтому Элайза сделала то, что, считала она, должна была сделать: повернувшись к Филиппу спиной, медленно пошла к зеркалу, делая вид, что полностью занята своей прической.

Как будто она отпускала лорда ла Вея назад, в его среду обитания.

Филипп наконец с неохотой вернулся в бальный зал, который теперь показался ему скучнее и темнее по сравнению с маленькой гардеробной или, по правде говоря, с любой комнатой, в которой могла находиться Элайза.

Ему повезло: он нашел графа Ардмея, без особого энтузиазма потягивавшего ратафию.

– Помнишь бал два года назад, когда я услышал разговор группы женщин, которые обсуждали размер твоего… – Как же они говорили? – мужского благословения?

Ардмей едва не поперхнулся своей ратафией.

– Да, это лучше выплюнуть. – Ла Вей понимающе кивнул. – Я не стану возражать.

– Ну да, это было, когда я в первый раз танцевал со своей будущей женой.

– Точнее, это я первым танцевал с ней. А уж только потом – ты.

– Но Вайолет – существо испорченное, она предпочла меня.

– Это доказательство того, что судьба на твоей стороне, мой друг.

– Если судьба – колесо, то оно должно крутиться сначала в мою сторону, а потом – в твою. И если уж говорить о судьбе, Ла Вей…

Паузы, в которой угадывался намек на нежелание договаривать фразу до конца и на извинение, было достаточно для того, чтобы Филипп узнал правду.

– Можешь не продолжать, Ардмей, – сказал он. – Я понял.

Граф не хочет участвовать в выполнении последнего задания короля.

– Мне очень жаль, старина. Честное слово. – Ардмею было прекрасно известно, что для ла Вея значат деньги за выполнение королевского задания. – Большая часть моего существа хочет это сделать, причем не только из-за денег. Остальная часть – та, у которой никогда не было семьи, не хочет расставаться с родными.

– Ты не должен ничего объяснять, – заметил Филипп, но его мысли были заняты другим: он все еще думал о последствиях решения Ардмея.

– Я знаю, как спасти нас от голода, Ла Вей, – продолжил граф. – Точнее, знаю, что со временем приведет нас к процветанию. Новое предприятие Редмонда. Сейчас они проверяют грузы индийских специй, чая и шелка, так что мы можем использовать «Фортуну» в качестве транспорта. Нам не придется управлять кораблем, мы можем нанять капитана и команду. Однако существенный доход мы получим лишь спустя несколько месяцев. А тебе деньги нужны гораздо раньше, насколько мне известно…

«Гораздо раньше. Мсье Легран продаст Ле-Пьер-Держан, если я не найду деньги в течение месяца».

Ла Вей непроизвольно повернулся в сторону Александры. Та любезничала с каким-то молодым человеком, чье имя принц уже успел забыть.

Странно, но он не ощутил ни единого укола ревности.

– Так ты возьмешься выполнять задание короля? Будешь искать кого-то мне на замену? Как будто это возможно… – попытался пошутить Ардмей.

– Не знаю, – рассеянно ответил Филипп.

Он действительно не знал.

– Тебе надо жениться, Филипп, – заметил граф, проследив за взглядом ла Вея. – Ты одинок.

Как и полагается представителю сильного пола, Филипп фыркнул, услышав слова, столь недостойные мужчины. Однако они оба знали, что Ардмей прав.

Несколько мгновений они молчали.

– Как ты думаешь, – наконец медленно проговорил Филипп, – брак с неподходящим человеком может заставить еще острее почувствовать одиночество?

Услышав этот вопрос, граф медленно повернулся к Филиппу и вопросительно посмотрел на него.

Тот тщательно избегал смотреть в глаза другу.

– Я был сиротой, – начал граф. – И женился на единственной женщине, которая захотела вступить со мной в брак. Но я абсолютно уверен: бесконечно лучше чувствовать, что ты кому-то принадлежишь. Думаю, ты и сам это хорошо знаешь.

Филипп ничего не сказал на это. Его взор устремился к гардеробной. Даже мысли об Элайзе казались какими-то сладкими, наркотическими. А рядом с ней он почувствовал себя лучше, свободнее, более спокойно.

– Ну вот, теперь ты чему-то улыбаешься. Чему же? Кто она? – спросил граф.

Филипп повернулся к нему. Судя по его лицу, он смирился и сдался. Это подтверждало подозрения Ардмея.

Однако Ла Вей не собирался называть ее имя.

Граф тихо фыркнул:

– Я точно знаю еще кое-что, Ла Вей. Было время, когда я считал, что мне нужно жить без Вайолет, и тебе это тоже известно. Но она стоит жертвы.

– Думаю, у каждого мужчины есть свое определение жертвы.

– Согласен.

– Как ты думаешь, Лайон Редмонд по-прежнему любит Оливию Эверси?

– Неужели мы раньше вели подобные разговоры, а теперь стали стариками?

– Мы вовсе не старики, – возразил Ла Вей. – Просто мы немного устали.

Граф засмеялся:

– Думаю, любовь к Оливии Эверси была частью того, кем был Лайон Редмонд, так долго, что даже он не знает, когда все это началось.

Ла Вей коротко кивнул:

– Поскольку мы заговорили о любви и жертвах, я просто поинтересовался.

Снова наступило молчание.

– Тюрьма – ужасное место, – сказал Ардмей. В его голосе послышалось сострадание.

– Согласен. Иди танцуй со своей женой, Ардмей. А я буду танцевать с Оливией Эверси.

Ла Вей отыскал Оливию без особого труда: члены семейства Эверси, которых он знал, – Колин, Маркус, Чейз и их жены – окружали ее.

На расстоянии было видно, что у одетой в темно-синее платье Оливии фарфоровая кожа, она миниатюрна и хрупка, хотя вид у нее царственный, как у сказочной королевы. Подойдя ближе, Ла Вей смог разглядеть, что она все же слишком худа, отчего ее глаза кажутся огромными. Оливия походила на драгоценный камень – ограненный, сверкающий, твердый и недоступный.

– Ла Вей! – окликнул его лорд Ланздаун, жених Оливии. – Благодарю вас за приглашение. Я так рад, что вы хорошо выглядите.

Филипп обменялся поклонами со всеми Эверси.

– Спасибо, Ланздаун. И вам спасибо, мисс Эверси, за то, что пришли ко мне в гости. Хотел спросить, не соблаговолите ли вы подарить мне этот танец?

– Едва ли найдется что-то, чего бы я не сделала, чтобы вознаградить вас за то, что разогнали мою зимнюю хандру, – отозвалась Оливия. – Это будет замечательно. Ты ведь не станешь возражать? – спросила она у Ланздауна.

– Нет, конечно.

Вероятно, Ланздаун и стал бы возражать, но эта женщина будет принадлежать ему до конца жизни, а Филиппу очень хотелось узнать, почему Оливия приняла его предложение, ведь с ней обручен Лайон Редмонд, проявивший тем самым опасный героизм. Говорят, Оливия разбила его сердце и заставила исчезнуть, разбудив тем самым вековую вражду между Редмондами и Эверси. Это сделало ее героиней старинной легенды: раз в поколение представители семей Редмондов и Эверси влюбляются друг в друга, но эта любовь всегда приводит к печальным результатам. Лайон Редмонд оставил семью и отказался от права первородства, чтобы доказать, что достоин мисс Эверси и готов ее добиваться.

Еще два месяца назад Лайон Редмонд был в Лондоне.

– Могу я вновь поздравить вас с помолвкой, мисс Эверси?

– Благодарю вас, лорд Ла Вей! Последует ли за поздравлением мне поздравление вам по тому же поводу?

Ла Вей слышал: мисс Эверси ошеломляюще прямолинейна, что в сочетании с ее волнующей красотой и склонностью к страстному рассмотрению судебных, особенно антирабовладельческих дел отпугивало от нее всех, кроме самых стойких мужчин.