Выдано в министерстве иностранных дел Лондона 12 дня июня 1883.

Гранвиль».

Подпись графа подкрепляла печать с его личным гербом. Чиновник медленно прочел написанное.

— Пожалуйста, пройдемте со мной, мадам! — И он пригласил ее следовать за собой.

Ксения предположила, что нужно подписать какие-то бумаги, так как она въезжает в другую страну, Австрию.

Она послушно встала, и чиновник помог ей сойти на перрон.

Там топтались несколько крестьянок в ярко-красных юбках и вышитых блузах, глазея на поезд, а несколько пассажиров, едущих, судя по их виду, по служебной надобности, загружали багаж.

Чиновник шел впереди Ксении, и она проследовала за ним в красивое здание, выкрашенное в белый цвет. Окна здания украшали цветы, рассаженные в продолговатые ящики. Они прошли через холл — какие-то люди препирались с кассиром. Наконец служащий станции открыл перед ними дверь в дальнем углу. Чиновник пропустил Ксению вперед, и, войдя, она увидела, что в маленькой комнате за столом сидит человек. Она окинула его беглым взглядом — и не могла поверить своим глазам.

Это был Истван!

Без мундира, одетый словно для пикника — шелковая голубая рубашка с отложным воротником, сильно открывавшая шею, просторный темно-синий жакет, удобные для дальней ходьбы брюки из ткани в клетку, заправленные в ботинки на высокой шнуровке… Волосы, взлохмаченные ветром, делали его моложе. Лицо его слегка тронул загар. Ксения ахнула — такого Иствана она еще не видела. Любя его, испытывая к нему влюбленность, она влюбилась в него сейчас заново — в такого незнакомого ей и такого ей близкого, но которого она навсегда потеряла! От его взгляда ее сердце почти остановилось. — Вы миссис Кресвелл? — спросил этот незнакомый ей Истван как ни в чем не бывало.

Она не могла ответить. Она просто окаменела. Что он здесь делает? Почему задает ей вопросы? Как ей отвечать на них? Господи, что же делать?

— Как я понимаю, вы покинули Мольнар в некоторой спешке? — продолжил король допрос, явно понимая, в каком она состоянии, но игнорируя это. — Да, вы бежали. Бежали столь торопливо, что кое-что там, в Мольнаре, оставили.

Ксения смотрела на него сквозь мрак вуали, силясь понять, что он говорит, а ее любовь затапливала ее, как морская вода затапливает берега в час прилива.

Она ничего не могла с собой поделать: из глаз ее полились слезы, и она видела его словно в тумане.

— Вы не подойдете поближе? — попросил Истван. Интонация его голоса не наводила ни на какие мысли.

На ватных ногах она подошла к столу, чувствуя себя марионеткой, которую он подергал за ниточки, и она повиновалась. Это были всего несколько шагов, но ей они показались милями.

Она стояла перед ним, остро чувствуя его близость, и в то же время лишенная возможности заговорить или просто вздохнуть. У нее словно отняли разум, она не понимала, что происходит.

— Я хочу, чтобы вы сняли перчатку с левой руки, — подсказал ей король.

Зачем? Но она повиновалась.

Она сняла лайковую перчатку с левой руки — и король взял ее руку в свою.

— Вы не носите обручального кольца? — с изумлением спросил Истван. — Как же можно быть замужем, а кольца не носить? — С этими словами он достал из нагрудного кармана кольцо и надел ей его на безымянный палец.

Так это же ее обручальное кольцо! Ксения судорожно вздохнула, но не могла найти в себе сил ни пошевелить рукой, ни отнять ее. Истван отпустил ее руку и, обеими руками взяв край вуали, откинул ткань с ее лица.

— Позвольте взглянуть на вас, миссис Кресвелл, — голосом, исполненным любопытства, проговорил он. — Я хочу посмотреть, все так же ли вы красивы, какой запомнились мне?

Ксения покачнулась, но устояла, утонув в его взгляде.

— Почему ты плакала? — вдруг строго спросил он совсем другим тоном, без всякой игры. — Я вижу, ты вся зареванная…

Он ждал ответа. И голосом, который, казалось, пришел к ней откуда-то издалека, из небытия, дрожащими губами она пролепетала:

— Я думала… никогда… тебя… не увижу…

— Ха-ха! Ты и в самом деле так думала? Ты думала, что я могу тебя упустить? — весело захохотал король и обнял ее. — Ну нет… Такую добычу я никому не отдам! Ни-ко-му. Хотела сбежать, да? Скрыться? Тайком? Вон какая вуаль… да ты в трауре? Бог мой! Театр! Маскарад! Но ты моя. Не спрячешься и не сбежишь. У нас с тобой столько дел… Мне одному не справиться! — Он посмотрел на нее особым взглядом, который уже был ей знаком, и она поняла, что он говорит не только о делах государственных.

Он с силой прижал ее к себе, и, когда она почти совсем задохнулась, их губы встретились — будто из самых адских глубин она взмыла в сверкающий рай, прекрасный и первозданный. Она закрыла глаза.

Истван не отпускал ее губ до тех пор, пока не почувствовал, что она окончательно пришла в себя и с нею можно вести разговор. И тогда, оторвавшись от нее, странно срывающимся голосом он спросил:

— Как ты… Как ты могла додуматься до такой скверной, уму непостижимой выходки — бросить меня?

— Я… я тебя не бросала! Все не так! Я должна объяснить! Я… я люблю тебя!

Ее голос сорвался. Слезы снова потекли из ее глаз, но это были слезы радости.

Он поцеловал ее мокрые глаза, щеки. Провел пальцем от нижней губы по подбородку и шее…

— Ты моя, — словно убеждая ее и убеждаясь сам, проговорил он. — Моя, слышишь? И расстаться с тобой для меня — все равно что расстаться с жизнью.

— Для… для меня — тоже так, — всхлипнула Ксения и вдруг разрыдалась в голос, так, как плачут дети, не пряча лица, не стесняясь его некрасивых гримас, отчаянно и безутешно. — Н… но… Джоанна?

Истван ее не останавливал. Она плакала, пока не выплакалась. И когда она, вытерев тыльной стороной ладони глаза и судорожно вздохнув, спросила его:

— Но… Джоанна?

Ответил:

— Не стоит тревожиться о Джоанне, моя драгоценная. Она сейчас на пути в Вену в королевском поезде вместе со своим будущим мужем Робертом, лордом Граттоном, и строит планы по поводу приданого, которое собирается купить себе в Париже.

Ксения вопросительно на него посмотрела, но он молча развязал ленты под ее подбородком, стянул с ее головы чепец с вуалью и кинул все это на стол.

— Я все объясню, — ровным голосом сказал он и взглянул на нее исподлобья. — Но я очень давно не видел тебя, коварная ты беглянка, и ты мне должна поцелуй.

Ее губы были на его губах прежде, чем он договорил эту фразу.

Она почувствовала, как знакомая дрожь, словно луч солнца, согревая теплом, бежит по ее телу. Ее сердце билось возле его сердца, и это было невыразимо чудесно.

Все еще держа ее в объятьях, король уселся в кресло и усадил ее к себе на колени.

Она уткнулась лицом ему в шею. Но быстро подняла голову:

— Как ты… как ты все узнал? Как тебе удалось?

Король хитро и победоносно ей улыбнулся.

— А ты и вправду думала, что меня может провести какая-то другая женщина, даже если она так умопомрачительно похожа на тебя?

— И как… как ты… понял?

— Признаюсь, что поначалу был несколько сбит с толку и изумлен — на какое-то мгновение, — честно ответил Истван.

— Скажи мне… пожалуйста, скажи, как все было! — взмолилась Ксения.

Он поцеловал ее в щеку, потом в губы.

— Ты так любознательна? Или готовишь очередную диверсию? — Истван расхохотался, увидев ее лицо, скривившееся в гримасе плача. Еще секунда — и она разрыдается снова. — Да ты затопишь нас по колено! — Он взял ее за подбородок, поднял ее лицо и заглянул в глаза. — Все. Водные процедуры отменяются! Это приказ. Я ведь авторитарный монарх? — хмыкнул он. — Я требую безоговорочного подчинения. — Ксения улыбнулась, шмыгнув носом. Кивнула. — Ну, слушай… Когда Тайный совет окончился, я пришел в спальню, чтобы сообщить, что мы уже можем ехать и что кареты ждут нас.

Ксения чуть заметно вздрогнула, вспомнив, что именно так она себе все и воображала.

— Я прошел через комнату, чтобы обнять тебя и сказать, как мне не терпится остаться с тобой вдвоем, — продолжал как ни в чем не бывало «авторитарный монарх». О том, чтобы как-то щадить ее чувства, он не думал. И правильно, решила Ксения. Сама напросилась. — К моему удивлению, ты отвернулась и сказала:

— В самом деле, Истван! У нас же был уговор, если ты не забыл! Мы договаривались, что будем вести себя, как цивилизованные люди! Взаимная честность и уважение. Или я ошибаюсь?

Он задержал дыхание, наблюдая за реакцией Ксении. Кажется, мысль о честности и уважении ей понравилась.

— Эти слова меня огорошили. Что случилось? — спросил я. — Почему ты так со мной разговариваешь?

— Я нормально с тобой разговариваю. А вот ты с чего взял, что я хочу поехать в свадебное путешествие? — отвечаешь мне ты. Я опешил. А ты продолжаешь: — Я сказала тебе при помолвке, что хотя я и буду при всех безупречна, моя личная жизнь будет принадлежать только мне!

— Что ты такое несешь? — возмутился я не на шутку. Да что там — возмутился! Я был взбешен! — И это после всего, — говорю я, — что мы сказали друг другу ночью? Ты словно другой человек сейчас… Вот я только не понимаю… А как же… хм… извини… Ты что, играла со мной?

Ты пожала плечами и подошла к окну.

— Позволь мне объяснить, Истван, — услышал я твой суровый голос. — Я хочу остаться в Мольнаре на ближайшие несколько недель, и ничто меня не заставит отправиться куда-то еще!

— Я будто попал в сумасшедший дом.

В его голосе прозвучала обида — обида мальчишки, которого провели, обвели вокруг пальца, попросту зло обманули.

— Пару минут я вообще ничего не воспринимал, — продолжал Истван. — Мой мозг отказывался работать. Мне казалось, случилось нечто фантастическое. Это была точно не ты, но в то же время — ты! Твое лицо, твои волосы, голос… Ты была, бестия ты такая, такой же прекрасной, как и всегда! Рыжие волосы блестели на солнце, глаза посверкивали зеленым. Я не мог повернуться и просто уйти, я не мог от тебя оторваться…