Ей приснилось, что они вместе идут по каким-то руинам, а вслед им несется зловещий смех, отражаемый эхом от каменных стен. Они в лабиринте и заблудились, кругом мрак и сырость, а смех усиливается, нарастает, и вот уже уши начинают болеть от нестерпимо громкого звука, но вдруг все прерывается — они выходят к свету: скала сама отделилась от темной стены и пропустила их, напоследок проскрипев каменной пылью.

— Что это было? — спросила она Иствана, жмурясь от света.

— Это нас проверяли древние боги. Затащить нас на дно озера они не смогли, подослав нам Калолия, значит, колдовство потеряло силу и перешло к нам. Значит, мы теперь защищены. Мы выдержали!

На следующее утро Маргит вместе с завтраком, как обычно, принесла ей газеты. Теперь она вместе с другими тремя без напоминаний приносила Ксении и «Народный голос». Ксения, перебирая в памяти последние события и отделяя то, что ей снилось, от того, что было на самом деле, с трудом села в кровати. Голова гудела. В ушах все еще стоял тот каменный смех. Но ничего… Она понемногу придет в себя. Читать все подряд не было сил. Но она пробежала глазами по заголовкам, предполагая, что там может быть что-то об исчезновении премьер-министра, хотя и подозревала, что это маловероятно — слишком рано для таких экстренных сообщений.

Но не менее сенсационный эффект производили огромные заголовки о речи короля накануне, вчера. Ах да! Как же она забыла? Она тоже должна была присутствовать на городском приеме, где им вручались подарки от мэра и членов муниципалитета Мольнара. Подарки получал Истван один. Но как жаль, что она пропустила — по всем признакам сенсационное — его заявление! Однако ничего не поделаешь, вчера ей выпал главный подарок — жизнь. Эта мысль примирила ее с отсутствием на приеме. А Истван объявил городским сановникам, что уже проинструктировал канцлера министерства финансов относительно того, чтобы снизить налоги — причем все, но особенно касающиеся производства. А в будущем, пообещал король, как о том писали газеты, он намерен следить, чтобы те, кто хочет начать новое производство в Лютении или расширить имеющееся, могли получить специальный грант от правительства.

Ксения улыбнулась, представляя изумление на лицах тех, кто внимал королю, и волнение репортеров, спешащих в свои редакции с беспримерными новостями.

Истван сказал как раз то, что она надеялась от него услышать. И она знала, что теперь в парламенте не будет никакой оппозиции: потеряв лидера — а он его потерял, но пока не знает об этом, — парламент поддержит планы монарха.

— Это хорошие новости, верно, ваше высочество? — с улыбкой проговорила Маргит, понимая по лицу Ксении все, что та чувствовала. Сложив руки под белым накрахмаленным фартуком, горничная ждала возможных указаний принцессы.

— Очень хорошие новости! — с готовностью согласилась Ксения, покончив с газетами и принимаясь за желанный завтрак. Она чувствовала себя жутко голодной, а вид и запах свежих румяных булочек с корицей все это время, пока она листала газеты, сводил ее с ума. Она сделала большой глоток сладкого горячего чая с молоком. — Маргит, — отщипнув румяный край булочки и с наслаждением отправив его в рот, спросила она, приготовившись смаковать каждый кусочек, — а что я должна сделать нынешним утром?

— Сегодня много делегаций прибудут с подарками. Ваше высочество должны их встретить, принять… — ответила горничная. — Первая делегация в десять часов тридцать минут.

Боже, времени почти не осталось! Ксения молниеносно проглотила завтрак и приняла ванну, уделив ей времени несколько больше, чем булочкам.

Маргит приготовила для нее платье — жемчужно-серое, фасон его сочетал атласную ткань и бархат. Из украшений Ксения выбрала только одну нитку жемчуга. Яркость волос в сочетании с мягкими оттенками серого придавала всему ее облику вид нарядный и радостный — к тому же одну прядь волос Маргит перевила ей серой атласной лентой и завязала сзади у шеи бант. Взглянув на себя в зеркало, Ксения осталась довольна. Только в глазах у нее появилось новое выражение. Счастья в соединении с затаенной тревогой. Она знала, откуда оно, это новое выражение. Ей хотелось какое-то время побыть одной и перебрать в памяти весь их с Истваном вчерашний день, вспомнить, как они скакали верхом, как он потом ее обнимал, как они целовались, что испытывала она от прикосновения его губ… Вспомнить все, за исключением неприятного, трагического. И вырезать его из памяти навсегда, оставив на этом месте только зрелище цветочного ковра под копытами их лошадей и ощущение свежего ветра, дующего в лицо. Но времени у нее совсем не оставалось.

Уже одетая и причесанная, спускаясь по лестнице, она поняла: больше всего на свете ей сейчас хочется увидеть Иствана. Но обязанности невесты держали ее до обеда.

Обед был званый — присутствовали все родственники короля и гости, съехавшиеся на торжество. Жениху и невесте было положено сидеть на противоположных сторонах стола, и они могли только посылать друг другу полные любви взгляды. Эти взгляды были предельно откровенны. Но надо было участвовать в общей беседе, подавать уместные реплики, уделять внимание каждому из родных и гостей. Не обед, а настоящая пытка…

Тем не менее, когда они коротко встретились в гостиной перед обедом, Истван поднес ее руку к своим губам, и, чувствуя, как от его прикосновения по ее телу проходит дрожь, она понимала, что он чувствует то же самое.

Во второй половине дня у короля было собрание в Тайном совете, где в отсутствие премьер-министра он выдвинул несколько указов и предложений, которые насторожили присутствующих. Возражений не последовало, но все члены совета внутренне напряглись, это было видно по выражениям их растерянных лиц.

Король отчетливо понимал: каждый ставит перед собой вопрос: что на тот или иной указ скажет премьер-министр по возвращении и что они будут делать тогда, оказавшись между Сциллой и Харибдой?

К вечеру по городу пополз странный зловещий слух. Премьер-министр со вчерашнего утра дома не появлялся, ни с кем не встречался, и не было никаких признаков его присутствия где бы то ни было.

Поговаривали, будто ему предъявлялись обвинения в незаконной торговле с другой страной и в интригах с Австрией, направленных против независимости Лютении.

Никто не знал, откуда пошли эти слухи, но их с каждым часом все более уверенно продолжали повторять все жители города от мала до велика.

Одеваясь к ужину, Ксения боролась с отчаянием. Это последний ее вечер с Истваном, и, скорее всего, у нее не будет возможности побыть с ним наедине. Она и мысли не допускала, что перед поездкой в храм на следующее утро Джоанны еще не будет и она не займет ее место. Та еще успевала сделать это, хотя Ксения подсчитала: если Джоанна прочитала новости о скоропалительной свадьбе в первый или второй день после прибытия в Мольнар ее, Ксении, она должна была прибыть сюда «для рокировки» уже вчера утром или, учитывая, что поезда опаздывают, сегодня. Раз пока ее нет, значит, появится сегодня во второй половине дня… Но ей нужен хотя бы еще один поцелуй Иствана — и это все, что она будет вспоминать в будущем!

Маргит застегнула на ее шее бриллиантовое ожерелье и закрепила несколько алмазных звезд в волосах. И в последний раз в жизни на ней драгоценности, подумала Ксения. Она задержала взгляд на своем отражении в зеркале. Перед ней стояла прекрасная девушка. Бледно-бирюзовый наряд — таким бывает потемневшее небо на западе, когда солнце уже закатилось, а ночь еще не наступила, — делал ее еще более хрупкой и неземной, а возможно, это сказались переживания последних суток. Ксения чувствовала себя невесомой, воздушной, и причиной тому были и ее чувства к Иствану, и напряжение, в каком она пребывала, с минуты на минуту ожидая кузину Джоанну.

И теперь она плюс ко всему знала, что никогда не выйдет замуж и вся ее жизнь будет пуста. Она предпочтет одиночество, нежели свяжет себя с тем, кто ей будет немил. А что кто-то сможет вызвать в ней чувства, хоть отдаленно похожие на те, что пробудил в ней Истван, она даже не сомневалась: такого человека она не встретит. Да, полюбить кого-то другого она не сможет — в этом она повторит свою мать, однолюбку.

Ксению несколько утешало, что она спасла королевский трон от того, чтобы трон этот не был захвачен злодеем Калолием и его приспешниками, — а таковые, бесспорно, имелись, и их еще предстояло Иствану выявить. Что ж, он справится. Главного врага, Калолия, нет. И король стал совсем другим человеком, не таким, какой встретил ее по приезде.

В этих мыслях она спустилась в гостиную. Прием сегодня был неформальный, и гости не толпились в ожидании, чтобы быть представленными королю. Стоя произвольными группками, они болтали, и, когда вошла Ксения, до нее донеслись отдельные возгласы и заливистый смех. Ее заметили дамы, подступили с непременными комплиментами, но Ксения знала, что комплименты искренние и имеют под собой все основания, а не часть ритуала приветствия девушки накануне свадьбы.

Едва она вошла в гостиную и окинула ее взглядом, то поняла: Иствана здесь сейчас нет — и он в самом деле появился лишь двадцать минут спустя, рассыпаясь по сторонам в извинениях за задержку.

— О, Истван! А вот и ты! А я уж думал, мы тебя не увидим! Ты устроил себе грандиозный мальчишник? И то верно — последний день на свободе! А дальше… — отпустил шуточку один из гостей. Шуточку подхватили, и она утонула в веселье и смехе. Каждый хотел отличиться своей остротой и непременно спешил ее высказать вперед остальных.

— Я могу вас всех удивить, — дождавшись кратковременного затишья в общем великосветском галантном гвалте, взял слово король. — Но я охотно позволю опутать себя брачными узами! — серьезно закончил он, встретившись в этот момент глазами с Ксенией — она всем своим существом тянулась к нему, стоя в отдалении, в окружении дам, со вкусом обсуждающих ее прическу, ткань наряда и драгоценности. Одна немолодая дама вспомнила, что видела эти алмазные звезды в прическе бабушки Ксении. Дамы оживились и стали перечислять, что они помнят и видели из фамильных драгоценностей королевской семьи. Разговор не мог быть коротким — по количеству драгоценностей.