Тайны Уильяма, узнай она их раньше, возможно, сделали бы ее менее уступчивой, но не смогли бы изменить ее чувств. У нее не было иного выбора – лишь полюбить его. Уильям стал ее частью, вошел в ее кровь и душу. Тамсина знала, что сможет без него жить, вот только полноценной жизнью это существование нельзя будет назвать.

Она взглянула на свою левую руку во тьме, сжала и разжала ее. Красноватые отблески играли на ее необычной формы кисти. Уильям и его родные научили девушку показывать руку, не стыдясь ее странной формы. Никто до них так спокойно к этому не относился.

Его тихая любовь, принятие ее такой, какая она есть, радость общения с ним научили девушку видеть в себе красоту, забывая о недостатках. Она изменилась, причем необратимо. Она не станет прежней Тамсиной, однако без Уильяма не сможет двигаться дальше…

Прогремел гром. За окном сверкнула молния. Тамсина встала, подошла к окну и, распахнув ставни, выглянула в черноту ночи. С неба хлестал ливень. Ее лицо увлажнилось. Ветер ворвался в раскрытое окно.

То, что она сегодня совершила, подумалось ей, подобно этой ночи. Ей не хватило душевных сил выслушать объяснения Уильяма. Она уступила злости и внезапности обрушившегося на нее признания.

Встреча с ним принесет им лишь очередные мучения. От ее внимания не укрылись страдания, которые терзали его. Сейчас Уильяма отвели обратно в темницу. До утра она не будет с ним видеться. К этому времени она, возможно, сможет больше не плакать, да и любовные страсти, которые сейчас ее одолевали, немного улягутся.

Сейчас ей хотелось заползти в свою постель и всецело отдаться сну. Капли дождя тяжело барабанили по кровле. Повернувшись, Тамсина принялась расстегивать крючки кожаного дублета. Стянув сапоги, чулки и бриджи, девушка осталась в одной льняной сорочке. Пальцы теребили подол, от которого Уильям оторвал полоску ткани, чтобы перевязать ее отца в ту ночь, когда они сидели в темнице Масгрейва.

Тамсина помнила, каким великодушным и предупредительным он был. Его доброта и терпение к ней научили ее быть добрее и терпеливее к самой себе. Она не могла понять, как и почему он решился погубить Дженни Гамильтон. Только лишь ради того, чтобы отомстить ее отцу?

Верь мне. В ее мозгу звучали полные отчаяния слова. Верь мне.

Господи! Как же ей хотелось ему верить! Отказав Уильяму в доверии, она утратила веру в себя. Две нити их жизни переплелись вместе подобно двум шелковым нитям, которые вместе образуют более прочный и красивый шнурок.

Тамсине хотелось верить в невиновность Уильяма, однако тот косвенно подтвердил, что причастен к тому, что произошло с Дженни, и к тому, что замыслил Масгрейв. Следовало бы остаться, задавать вопросы, выслушивать ответы и постараться понять его. Но она позволила своей вспыльчивости взять верх над ней, самой разрушить то, что возникло между ними.

Уставшая и измученная от этих мыслей, девушка подняла руки вверх и принялась вынимать булавки из прически, желая избавиться от шелковой сетки. Вынув булавки из слоновой кости и сняв сетку, девушка остановилась. Ее прическа казалась последним звеном, соединяющим ее с тем счастьем, которое она испытала в Рукхоупе. Однако все ее надежды пошли прахом. Она не станет цепляться за это напоминание.

Левая рука действовала медленно и неуклюже. Она, кажется, скорее запутывала волосы, чем распутывала их. С губ сорвалось несколько нетерпеливых звуков.

Капли дождя падали на кровлю. Грохот грома и последовавшая за ним вспышка молнии заставили ее вздрогнуть. Пальцы не могли развязать упрямый узел сзади. Она дернула его, а затем прикрыла глаза рукой и разрыдалась, сломленная невзгодами и усталостью.

– Девочка, иди сюда, – послышался сзади голос Уильяма.

Громыхнуло. Сердце екнуло в груди. Девушка порывисто развернулась. Мужчина заключил ее в свои объятия. Удивленная Тамсина не оказала ни малейшего сопротивления. Ее злость показалась ей ничтожной по сравнению с той любовью, которую она к нему испытывала. Сопротивление растаяло, так и не родившись. Он прижимал ее к груди, а она горько рыдала.

– Господи, Тамсина, прости меня, – прошептал Уильям, уткнувшись лицом ей в волосы, – прости…

Его губы касались ее бровей, глаз, нашли щеку, а затем мочку уха.

Она хотела отстраниться и спросить его, почему он здесь, однако, заглянув ему в глаза, растворилась в его поцелуях. Как же хорошо! Девушка решила на время забыть все свои страхи и недоверие и упиваться теплотой его губ и рук. Ее закружил вихрь наслаждения, и теперь она не раздумывая дарила и получала горячие поцелуи.

Раскат грома и порыв ветра, хлеставшие дождем, вырвали ее из тумана страсти. Ахнув, Тамсина отстранилась, а затем накинулась на Уильяма. Мужчина отступил, выставив вперед раскрытые ладони и стараясь ее успокоить. Девушка тяжело дышала из-за нахлынувших чувств.

– Как ты… Что ты…

– Садись, – твердо произнес Уильям, взял за руку и подвел к кровати.

Девушка присела и прикрыла себе колени покрывалом. Он уселся рядом. Матрас сильно прогнулся под весом его тела.

– Почему ты здесь, а не в темнице? – спросила Тамсина, прикрывая руками грудь, будто хотела, чтобы он не заметил, как сильно бьется ее сердце.

– Арчи предложил, чтобы я к тебе пошел, – сказал он. – Мы поговорили в зале, и я рассказал ему правду.

– Какую правду? Правду о Дженни Гамильтон или правду о Масгрейве и маленькой королеве?

– Всю правду и даже более того, – глядя на нее, сказал Уильям.

– А как же разбитый кувшин? – нахмурившись, спросила она. – Он же должен был догадаться. Как ты это ему объяснил?

– Сказал правду, – ответил мужчина. – Я сказал ему, что люблю его дочь.

Девушка молча смотрела на него. Дождь и раскаты грома звучали теперь тише, чем биение ее сердца. Она молчала, боясь промолвить даже слово.

– Я сказал ему, – продолжал Уильям, – что очень сильно страдаю из-за любви к его дочери, но справлюсь. Теперь, когда я тебя узнал, то стал сильнее, чем прежде. – Его глаза сверкали даже в темноте. – Я сказал, что ты стала частью меня. Ты – огонь моей души, а я, надеюсь, твоей. Я знаю, что я разозлил тебя…

Последняя фраза прозвучала несколько сухо.

– И ты все это ему сказал? – прошептала Тамсина.

– Не все, – ответил Уильям, – кое-что предназначается только для твоих ушей.

Сердце вновь сжалось, а душа разрывалась от желания к нему прикоснуться. Тамсине хотелось броситься вперед и раствориться в его объятиях. Но она лишь склонила голову набок и посмотрела, холодно и спокойно.

– Ты серьезно так считаешь?

– Тамсина.

Вздохнув, Уильям уставился вниз. Его рука гладила льняное покрывало в клетку.

– Ты усмирила меня и наполнила собой, а теперь разбила точно так же, как тот чертов кувшин. Я утратил твое доверие и не знаю, как его вернуть.

– Только если расскажешь правду, – ответила Тамсина.

– Все, что я говорил тебе прежде и скажу в будущем, – правда. Я никогда тебе не лгал и впредь не собираюсь.

– Я ничего не знала о Дженни, Масгрейве и мерзком заговоре…

– Ты не спрашивала. Я бы тебе рассказал, если б ты поинтересовалась.

– Даже о Масгрейве и заговоре?

Мужчина всматривался в ее лицо.

– Я обещал вдовствующей королеве, что буду действовать втайне в ее интересах и интересах королевы Марии. Я не вправе был рассказать правду ни тебе, ни твоему отцу, когда притворялся товарищем Масгрейва. Я знал, что ты тогда подумала, но не мог объясниться. То, что Арчи услышал обо мне от Артура Масгрейва, является лишь тем, во что я заставил поверить его и Кутберта.

– Ты – шпион королевского двора? – спросила Тамсина.

– Вдовствующая королева хотела знать, в чем состоят угрозы, исходящие от короля Генриха. Я надеялся, что смогу помешать осуществлению плана англичан, когда старший Масгрейв немного со мной разоткровенничается.

– Но отец его остановил, – сказала девушка.

Уильям отрицательно покачал головой.

– Масгрейв нас провел. Он послал других, пока Арчи составлял свой список, а ты жила у меня. Мы спокойно ждали. В этом и заключалась моя ошибка. Мне следовало поехать к нему раньше… следовало бы… – Сжав пальцы в кулак, мужчина раздраженно ударил им по кровати. – Теперь осталось мало времени, если вообще оно есть. Вскоре мне надо будет отсюда уехать и постараться все разузнать, чтобы остановить их, но я не могу идти, пока все тебе не расскажу, – говорил мужчина, всматриваясь в ее лицо. – Это слабость, понимаю, но мне важны твое доверие… твоя любовь…

Девушка сидела, опираясь левой рукой о покрывало, и смотрела на него. В душе неистовствовала буря эмоций. Уильям, потянувшись, накрыл ее руку своей. Он поглаживал ею большой палец. Приятная дрожь пробежала по всему ее телу. Тамсине хотелось гораздо большего, однако она усмирила в себе неистовый пыл, толкающий ее в объятия мужчины. Она должна быть в нем уверена полностью.

– Масгрейв намеревался похитить маленькую королеву, – спокойно произнесла девушка. – Ты же никогда не был частью заговора?

– Ты на самом деле думаешь, что я мог бы согласиться на такое?

– Я… не хотела в это верить, но другие сказали…

– Можешь верить во все, что тебе угодно, но я никогда не смогу навредить ни ребенку, ни моей королеве.

– Ах, Вилли, – прошептала она, – прошу прощения… – голос ее дрогнул. – Я ошибалась… просто другие настаивали… Я запаниковала… Я разрывалась между папой, родней и тобой. Они сбили меня с толку, наговорили о тебе всякие гадости…

– Верь мне, – страстно произнес он, сжимая ей руку. – Я ни за что бы не причинил вреда Марии Стюарт… А еще я не соблазнял Дженни.

Девушка молчала. Ей нужно было узнать больше, чтобы ее вера укрепилась.

– Когда я слушала балладу, то подумала, что, возможно, не так хорошо тебя знаю, как мне казалось, – наконец промолвила она.

Вздохнув, Уильям отпустил ее руку. Девушка молча смотрела на него.

– В этой песне мало правды, – сказал он.