Сьюзен Кинг - Любовь цыганки

Когда Тамсина снова взглянула на него, она не доверяла собственному голосу. Девушка смогла лишь слабо улыбнуться сквозь пелену струящихся из глаз слез и взялась за поводья. Уильям развернул своего коня, чтобы от нее не отстать. Потом он взял ее за руку и крепко пожал.

Скача подле, Тамсина ощущала, словно ее сердце нежно укачивают.

– Что за свет? Пожар? – спросила Тамсина, когда дорога гуртовщиков привела их на землю Армстронга.

Впереди в лунном свете вздымалась черная каменная громада Мертон-Ригга.

Уильям взглянул туда, куда указывала рука ее спутницы. Мужчина нахмурился, не понимая, откуда посреди деревьев мог появиться золотистый движущийся огонек.

– Факел, полагаю, – предположил он. – Вскоре мы выясним.

Уильям заподозрил, не скотокрады ли это… Хотя в такую ненастную ночь… Эта мысль его обеспокоила. Уильям пришпорил гнедого. Тамсина от него не отставала, хотя держалась чуть поодаль.

Дорога сначала вела вниз, затем снова начала подниматься, змеясь по гребню холмов. Уильям и Тамсина въехали на вершину очередного холма и остановились. Отсюда открывался отличный вид на Мертон-Ригг. Окруженная крепостной стеной и рвами башня вздымалась на вершине следующего холма. Густой лес чернел под расплывчатым пятном луны.

Вдоль внешней крепостной стены двигался яркий огонек. Прищурившись, Уильям различил нескольких всадников. Один из них держал факел. Всадники доскакали до распахнутых ворот с поднятой решеткой, но устремились дальше вокруг стены… Уильям и Тамсина стояли и наблюдали… Всадники заехали за крепостную стену и через некоторое время выехали с другой стороны, продолжая кружить вокруг замка.

– Какого черта? – выругался Уильям, обращаясь скорее к себе, чем к Тамсине.

– Это мой отец и еще кое-кто из родни, – сказала девушка. – Я узнала его по шлему. Факел держит не он. Арчи Армстронг скачет посередине. Кажется, он держит под уздцы лошадь, которая мчится за ним.

Прищурившись, Уильям вглядывался во тьму.

– Да, – медленно выговаривая слова, согласился он. – Их там восемь или десять. Они скачут по кругу… Премного благодарен… – пробурчал мужчина себе под нос, совершенно сбитый с толку. – Кони сделали уже четыре или пять кругов, пока мы тут стоим… Они заходят на следующий…

– Они что, устроили скачки?

– Никто не пытается обогнать друг друга. Не думаю, что кому-либо придет в голову выпустить лошадей поразмяться в такую туманную ночь. Они скачут так, словно куда-то едут ночью, вот только постоянно скачут по кругу.

Тамсина вытянула шею, вглядываясь в ночь.

– Может, в замке устроили что-то вроде бала и они веселятся? Не могут же мужчины играть в футбол верхом на конях посреди ночи?

– Весьма сомневаюсь, – молвил Уильям. – Твой отец прежде такое устраивал?

– Нет, – девушка замолкла, наблюдая, как всадники доскакали до ворот и, не останавливаясь, помчалась дальше. – Это, должно быть, шутка, – пожав плечами, предположила Тамсина. – Иногда он любит донимать Кутберта. Иного объяснения я придумать не могу. Папа любит хорошую шутку.

– Вскоре мы все узнаем, – сказал Уильям.

Мужчина пустил своего коня тихой поступью сквозь заросли вереска. Тамсина последовала его примеру. Спустя несколько минут они приблизились достаточно, чтобы стали видны лица тех, кто скакал с Арчи.

– Все они – из клана Армстронгов, – сказала девушка.

Уильям видел, как кавалькада появляется из-за крепостной стены. Арчи ехал посередине, а за ним… Лица всадника не было видно, однако Скотт сразу узнал знакомую фигуру, нескладную и грузную, скачущую на лошади позади лэрда Мертон-Ригга.

– Кажется, твой отец собрался вывести из себя Масгрейва, – заметил Уильям. – Видишь, он держит за повод коня Джаспера.

– Что? Если б это был Масгрейв, отец засадил бы его в темницу, а не выгуливал по своим землям. Как по мне, это верх глупости…

Один из всадников отделился от кавалькады, а остальные, миновав ворота, стали заходить на очередной круг.

– Это один из двоюродных братьев отца, – сказала Тамсина. – Вскоре мы узнаем, в какие игры они играют.

Мужчина галопом мчался к ним. Взмахом руки он дал знак, чтобы ехали к воротам. Уильям заметил, что мужчина примерно того же возраста, что Арчи. Вид он имел несколько грубоватый. В кожаной куртке, сапогах с длинными голенищами и шлеме, на котором остались следы от ударов по нему, всадник, вооруженный пистолями и пикой, был олицетворением типичного воина Приграничья, храброго и закаленного.

– Рабби! – кликнула его Тамсина. – Что задумал мой папа?

– Мои приветствия, Тамсина, – отозвался мужчина. – Арчи надо еще закончить разговор. Он попросил меня сопроводить в замок тебя и твоего друга. Не шумите так. Лучше помалкивайте.

Взмахом руки он дал знать, чтобы они продолжали скакать не останавливаясь.

– Что он задумал? – уже гораздо тише спросила Тамсина.

– Он собирается еще раз двадцать объехать вокруг замка, быть может, даже больше.

– С Джаспером Масгрейвом? Зачем ему это? – спросил Уильям.

Рабби взглянул на него.

– Вы, часом, не Уильям Скотт их Рукхоупа, сын знаменитого сорвиголовы? – спросил он.

– Да, я, – ответил Уильям.

– Я ездил с твоим отцом, – сказал Рабби. – Он был человеком получше, чем ты, насколько я слышал. Ну, поживей, и не надо ссор.

– Рабби! – воскликнула Тамсина.

Мужчина взмахом руки приказал им въезжать в ворота.

– Вот сюда. Арчи сказал, чтобы ты ждала его у себя, пока он не вернется, девушка, а я провожу сорвиголову Вилли в другое место.

– Куда? В большой зал? Лучше я подожду его там же, – возразила Тамсина.

Они проехали под нависающими над ними железными зубцами поднятой решетки и преодолели арочный туннель, проложенный сквозь внешнюю крепостную стену. Из арки они выехали на небольшой внутренний дворик, мощенный булыжником. Брусчатка вела в сторону, где в темноте высоко вздымалась громадина твердыни. Пара факелов отбрасывала слабый свет на мокрый камень.

Уильям и Тамсина слезли с коней. К ним подбежал какой-то человек. В ответ на приветствие дочери хозяина замка он кивнул и увел лошадей. Уильям обвел взглядом едва различимый во тьме внутренний дворик, огромную башню, небольшую конюшню и другие деревянные пристройки, расположенные под крепостной стеной.

Пока Тамсина говорила с Рабби Армстронгом, Уильям топтался на месте. Человек завел лошадей в конюшню. Повернувшись, Уильям увидел, как какой-то старик выходит из двери, ведущей в башню, а затем спускается по ступеням деревянной лестницы вниз на брусчатку внутреннего двора. При виде Тамсины он приветственно взмахнул рукой.

– Я не пойду в свою спальню, словно я маленькая, – сказала Тамсина Рабби. – Я останусь с нашим гостем там, куда его отведут. Не пугайся так. А вот и дядюшка Кутберт. Он расскажет мне все, если ты не хочешь.

– Тамсина! Будь хорошей девочкой. Делай то, что тебе велят, – сказал Рабби. – Ты не захочешь очутиться там, куда его отведут.

– И куда его отведут? – спросил Уильям, поворачиваясь к нему.

– Ну… в темницу, – ответил Рабби.

Уильям только сейчас осознал: у него за спиной кто-то стоит. Почти в тот же миг ему на голову обрушился сильный удар. Послышался громкий вскрик. Это Тамсина. Ему хотелось спросить, в чем дело, однако мощенный булыжником внутренний дворик поплыл перед глазами.

Вне себя от ярости, вся дрожа, Тамсина смотрела на горящий в камине огонь. Когда в большой зал вошли отец и Кутберт, девушка порывисто повернулась к ним. Ей пришлось остаться здесь, потому что Рабби все это время торчал у двери, преграждая Тамсине выход. Этакий мрачный, свирепый страж. Теперь он отошел в сторону, пропуская родню. Арчи шел впереди тяжелой поступью. Кутберт медленно плелся чуть позади племянника.

– Па! Как ты мог приказать бросить Уильяма в темницу? – перешла Тамсина на крик. – Дядюшка Кутберт так сильно ударил его во дворе, что свалил с ног! Господи всемогущий…

– Он не ранен. Я только что его видел, – сказал Арчи. – Он уже пришел в себя. Его красивое лицо тоже не пострадало, если тебя это волнует. Его заперли в темном подземелье. Там ему самое место.

– А я-то думала, что ты хорошо относишься к сыну Алана Скотта?

– Относился, но передумал, – отец тяжело опустился в большое кресло, повернутое к камину. – Тамсина! С тобой все в порядке? Тебе ничего плохого не сделали?

– Нет, со мной все в порядке, – отрывисто ответила дочь. – А ты?

– Все хорошо.

Отец взглянул на дочь. Черты его лица на мгновение смягчились.

– Твои волосы красиво уложены.

– Спасибо, – произнесла, запинаясь, Тамсина.

Увидев отца, она вдруг поняла, как сильно скучала по нему и по дому, и это слегка умерило ее гнев.

– Это ты так сидела у Скотта из Рукхоупа в темнице? Горничные заплетали тебе волосы в косы?

– Там было… приятно, – начала она рассказывать. – Я проводила время в обществе его матушки, сестры и его маленькой дочери…

– А в его обществе? Надеюсь, ты не привязалась к этому негодяю? – проворчал Арчи, отворачиваясь.

Дочь не сводила с отца взгляда, до сих пор не понимая, отчего приключилась такая перемена в отношении к Уильяму Скотту. Сначала Тамсина собиралась обрадовать папу известием о ее замужестве, но теперь, глядя на угрюмое, сердитое лицо родителя, девушка решила обождать, пока не узнает, что же заставило отца изменить свое мнение.

– Все, что я знаю, передал мне Сэнди Скотт, – сварливым, недовольным тоном продолжал Арчи. – Ты поблагодарила меня за одежду. Что ты делала в Рукхоупе целые две недели?

– Я бы прислала письмо, но ты же не умеешь читать, – ответила Тамсина. – Ты мне тоже не прислал гонца.