– Просто изумительно! – воскликнула леди Эмма. – По описанию очень похоже на жизнь Уильяма. Тамсина специально не выбирала карты, Уильям тоже. Они их хорошенько перетасовали. Только шанс решил, какая карта легла на стол.

– Или судьба, – вставила свое слово Тамсина, глядя на Уильяма.

Мужчина приподнял брови, давая понять, что не исключает и такой возможности. Сердце в ее груди застучало громче.

– Прошлое и будущее весьма похожи на истину, – сказала Елена, – но Уильям уже совершил выбор, подчинившись зову судьбы. Он взял Тамсину в жену, следуя душевному порыву.

– Да, и это весьма разумно, – улыбнулась леди Эмма. – Чудесное гадание, Тамсина. Я бы хотела увидеть еще… на днях.

– Вилли! Тамсина гадала тебе по руке? – поинтересовалась сестра.

– Да, однажды, – сказал Уильям. – Она увидела мужа чести, насколько я помню. Сдается мне, она испытала эту честь посредством искушения.

Уильям улыбнулся ей по-доброму. Глаза сузились. В них читалась симпатия. Девушка ответила ему полуулыбкой. Пусть знает, что она думает о нем не меньше, чем он – о ней.

– Позволь, еще раз взглянуть? – молвила Тамсина.

Он повернул руку, которая до сих пор касалась ее руки. Девушка погладила подушечками пальцев линии на ладони.

– Да, – сказала она. – Я видела честь, ум, сильную любовь к семье, крепкое здоровье… склонность к упрямству при относительно уравновешенном характере…

– Здоровье, богатство, любовь красивой девушки и погибель всех врагов, – пробурчал Уильям.

Тамсина игриво насупилась, ибо заслышала насмешку в его голосе.

– А что касательно любви? – спросила Елена. – Вы видели женитьбу? А на своей руке прочли то же самое?

– Не все так просто, – нахмурившись, ответила Тамсина. – Я вижу не одну, а несколько влюбленностей, однако потом все они исчезают, сменяясь одной сильной привязанностью.

– Так и должно быть, – молвила леди Эмма. – Тамсина! У него на руке – это вы!

Девушка не была в этом уверена. Глубокая линия сердца вполне могла означать мать Катарины. Она заметила отметину, обозначающую отцовство, рядом со знаком любви.

Тамсина провела кончиками пальцев по ладони Уильяма, которая будто излучала тихую силу. Линия говорила, что у него есть родная душа, любовь, которая встречается редко и ценится весьма высоко.

У девушки перехватило дыхание. Вдруг они и впрямь предназначены друг другу судьбой? Тамсина не забывала, что ее бабушка была уверена в этом.

Однако свобоа выбора может изменить их жизни. Выборы, принятые на протяжении жизни, могут изменить линии на их ладонях. Эти крошечные отметины предначертанной свыше любви могут означать как радость, так и трагедию. Даже любовь, ниспосланная судьбой, не всегда приходит и остается.

Ее сердце забилось чаще, когда девушка забрала свою руку. Она чувствовала себя так, словно в ткани ее жизни образовалась прореха. Тамсине хотелось зашить ее, снова коснувшись руки Уильяма, однако девушка сложила руки у себя на коленях.

Уильям нагнул свою голову. Его взгляд не отрывался от ее лица. На его лице появилось легкое изумление.

– Благодарю, Тамсина. Это было… интересно.

Девушка кивнула, думая о том, что в случившемся куда больше истины, чем развлечения. Она принялась собирать карты со стола. Уильям поднялся со скамьи. Мягким голосом он взялся отвечать матушке, которой интересно было знать, что Джок и Анна намерены предпринять после венчания. Елена погналась за Катариной и забрала ее из «ходуль», чем вызвала громкие протесты малышки.

– Почему, коль скоро ты ездил в дом священника, присутствовал в качестве свидетеля на свадьбе Джока и Анны, – говорила леди Эмма, – ты не пригласил святого отца приехать в Рукхоуп? Я с большим нетерпением ожидаю церковного благословения для вас. По цыганской традиции, быть может, все произошло должным образом, однако я желаю услышать христианскую службу и благословения святой церкви.

Тамсина ощутила, как краснеют ее щеки. Ответа Уильяма она не расслышала из-за громкого плача Катарины, однако ей показалось, что мужчина говорит как-то небрежно, уклончиво. Несколько карт выпали из ее рук и рассыпались по полу. Девушка наклонилась, их подбирая.

– Тамсина! – обратилась к ней леди Эмма. – Елена и я идем готовить ко сну Катарину. Перед ужином мы посидим в большом зале, выпьем мускателя. Спустишься к нам, дорогая?

– Спущусь, – согласно кивнула в ответ девушка.

– Я должен уехать. Надо переговорить кое с кем из родни, а также с арендаторами, – сказал Уильям матери. – После того как Форстеры и Масгрейвы вконец осерчали на Джока, надо предупредить всех наших о том, чтобы были предельно осторожными после наступления темноты. Сегодня вечером, после заката, мы отправимся в путь в Мертон-Ригг на встречу с твоим отцом.

– Да, я уложила свои вещи, – сказала Тамсина.

– Уложила? – удивилась леди Эмма. – Ты собираешься некоторое время пожить в доме отца? Я слышала, что тебе надо встретиться с Арчи в присутствии Джаспера Масгрейва, однако надеялась, что вы сразу же вернетесь… Впрочем, вам надо еще уведомить Арчи о вашем браке, а потом, возможно, понадобится остаться там на несколько дней. Я хочу, чтобы вы оба вернулись сюда.

Улыбнувшись, она погладила сына по плечу.

Выходя из комнаты, Уильям бросил прощальный взгляд на Тамсину. Голубые глаза скрывали тайну. Девушка не понимала, соглашается он с матушкой или навсегда собирается оставить ее в Мертон-Ригге, избавившись от ненастоящей жены.

Елена и леди Эмма последовали за ним. Тамсина осталась за столом, собирая оставшиеся карты. Она положила их в черный шелковый мешочек.

Рука девушки застыла над последней картой, до сих пор лежащей рубашкой наверх. Помедлив, она все же перевернула ее. Звезда. Женщина сжимает в руке золотистую звездочку.

– Ах, Вилли, – печально произнесла она, – надежда и спасение – твои, если ты изберешь этот путь.

Девушка думала о том, что их обоих ждет счастье, яркое, полное надежд, такое же изумительное, как маленькая картинка, которую она сжимала в руке.

Но Уильям не захотел увидеть последнюю карту. Возможно, он уже принял решение, какой путь избрать. Тамсина опасалась, как бы он не отвернулся от нее и их брака. Карты таро намекали на то, что шут в нем, цыганская часть его души, борется с мудрецом.

Глава 24

Один благородный шотландец,

Армстронг кличут его,

Живет в Приграничье шотландском,

К нему я скачу теперь.

Нортумберленд, преданный Дугласом[55]

Дождь почти затих, когда они, покинув Рукхоуп, поскакали в Мертон-Ригг. Путь был недальним. Вскоре дождь сменился туманом, который светился в сиянии показавшейся на небе луны. Густо поросшие вереском склоны холмов походили на серебряный ковер. Тамсина молча ехала на спине своего гнедого коня, любуясь красотой.

– В такую ночь мало кто выедет угонять чужой скот, – произнес Уильям, глядя на небеса.

Небо еще хранило насыщенный лавандовый оттенок. Летом в Шотландии вечереет поздно.

– Слишком тепло, – сказал он. – Думаю, сегодня ночью еще будет дождь… и скоро… Возможно, девочка моя, мы – единственные скотокрады, которые этой ночью выехали за ворота.

Мужчина улыбнулся.

Тамсина прикоснулась к рукаву своего старого кожаного дублета, понимая, что ее спутник шутит. Для поездки в Мертон-Ригг ей пришлось снова переодеться мужчиной. Теперь, облачившись в бриджи, сапоги, мужскую рубаху и дублет, она словно возвращалась к своей прежней жизни.

С большой неохотой девушка отказалась от красивых вещей Елены. Она тщательно их сложила в деревянный сундук, стоявший в спальне Уильяма в башне Рукхоуп. Искусно сделанное золотое кольцо с изумрудом она со слезами на глазах положила на стол в комнате Уильяма. Одеваясь, девушка застыла в нерешительности: дело дошло до черных кожаных перчаток. Левая была сделана специально, чтобы скрыть изъян руки. Помедлив, она все же от них отказалось. Свобода не стыдиться левой руки – самый ценный подарок, который она обрела в Рукхоупе.

Единственным напоминанием о ее чудесном пребывании здесь была прическа – ее сплетенные в косы и уложенные кольцами волосы, покрытые шелковой сеткой, украшали зеленые стеклянные бусы. Девушка решила не расплетать волосы, а лишь прикрыла их плоским шерстяным беретом. Его вместе с другими вещами привез из Мертон-Ригга две недели назад Сэнди.

– Думаешь, Масгрейв уже добрался до Мертона? – спросила она Уильяма.

– Вполне возможно. Он мне написал, что намерен встретиться со всеми нами сегодня ночью. Уверен, что Арчи он тоже написал. Уже поздно. Скорее всего, нас уже давно ждут в Мертоне.

Кивнув, она продолжила свой путь. В Мертон они ехали раскисшей дорогой гуртовщиков, змеившейся по вершинам вересковых холмов. Спустя несколько минут девушка осознала, что ее гнедой в яблоках конь перешел на шаг, словно разделял нежелание своей хозяйки куда-либо ехать. Понимая, что по приезде в Мертон она может навсегда потерять Уильяма, Тамсина желала, чтобы их поездка длилась как можно дольше.

Конь спутника также замедлил свой бег. Она взглянула на Уильяма. Он ехал, выпрямив спину и непринужденно сжимая поводья одной рукой. Вторая спокойно лежала на его бедре. Расстояние между двумя лошадьми не превышало длины человеческой руки, и часто их колени и бедра случайно касались друг друга.

– Тамсина, – его тихий голос вырвал ее из задумчивости. – Сегодня в замок прискакал гонец.

– Я его видела, заметила нашивку у него на рукаве и герб на сумке, в которой возят письма, поэтому поняла, что он состоит на государственной службе. Твоя матушка после говорила с тобой наедине, ты ничего мне не стал рассказывать, поэтому я решила, что это не мое дело.

– Твое… Я хотел все рассказать, но позже, когда мы окажемся одни. Письмо было от адвоката Гамильтона.

Тамсина с тревогой воззрилась на Уильяма.