– Нужно было запереть дверь, – пробурчала девушка, отворачиваясь.

Юбки ее неистово метнулись вслед за ней, кружась вокруг талии.

– У меня есть ключ, – мягко произнес Уильям и прикрыл дверь. – Тамсина! Я не знал, что мама так поступит.

– Я чувствую себя презренной воровкой, – не переставая нервно прохаживаться, сказала она, – такой же негодной, как ты.

Уильям не ответил. Подойдя к столу, он поставил на него ларец орехового дерева. Повернувшись, он протянул ей туфли.

– Я не могу в них ходить, – сказала Тамсина. – Ноги у меня слишком большие.

Уильям бросил их на пол. Туфли с глухим стуком упали. Он дал выход растущему в нем раздражению. Тамсина зло на него глядела. Сердце громко бухало в груди. В ней закипала злость. Мужчина подошел к камину, в котором догорал огонь, и принялся расстегивать свой дублет.

– Не думай здесь спать, – заявила Тамсина.

Подол платья задел угол кровати, когда девушка развернулась.

– Я буду спать в малой спальне, – пояснил Уильям. – Никто не узнает.

Он сбросил с плеч дублет и повесил на спинку кресла, стоявшего возле камина. На нем остались рубашка и бриджи. Усевшись в кресло, он молча уставился на пламя.

– Итак, ты хочешь, чтобы твоя матушка считала, будто бы мы не только женаты, но к тому же влюблены? – бурчала себе под нос Тамсина, меряя шагами спальню.

– Она сама пришла к этому выводу, – возразил Уильям.

– И что нам теперь делать? – спросила Тамсина. – Ей пришлась по вкусу мысль, что мы теперь женаты, что принадлежим друг другу, что Мертон и Рукхоуп теперь единое целое! Ты ничего не сказал, чтобы ее разубедить! Как твоя матушка поведет себя, когда мы заявим, что собираемся развестись, следуя традициям ромалов?

– Это ее не обрадует, – пробурчал Уильям.

Мужчина откинулся на спинку кресла и с задумчивым видом подпер подбородок рукой.

– Я не хочу, чтобы мой отец узнал об этом, – сжимая руки в кулаки, заявила Тамсина. – Я знаю, что он тоже будет рад этому союзу. Я не хочу, чтобы он расстроился, когда мы расторгнем наш брак, как договаривались. Я не подумала, как будет на душе у твоей матушки и сестры. Прежде я их не знала. Ты не предупредил меня, что собираешься сказать им о нашем браке, а потом удивил меня не меньше, чем их.

– Мне пришлось все им рассказать, – тихо возразил Уильям.

– Разве ты не подумал, что они тоже могут расстроиться после того, что случится после?

Мужчина вздохнул.

– Я сглупил, и ты вправе меня упрекнуть в этом, однако, девушка, подумай вот о чем, – тихо произнес он.

Его спокойный тон вовсе не был похож на взволнованную речь девушки.

– Они были уже и так весьма встревожены и расстроены тем, что Малис Гамильтон собирается забрать у нас мою дочь. Именно поэтому мне пришлось рассказать о нашем браке. Эта весть их успокоила. Просто вначале я не понимал, насколько они обрадуются, – закончил он, проведя рукой по волосам.

Тамсина хотела что-то возразить, однако оборвала себя на полуслове, поняв, почему он вдруг согласился на этот брак. Она и сама не допускала мысли, что малышку Катарину могут забрать из отчего дома. Будь девчушка ее ребенком, она бы хваталась за любую возможность, чтобы ее защитить. Глубоко вздохнув, она продолжила нервно расхаживать посреди комнаты.

– Глупо! – бормотала она себе под нос – Как же глупо!

Шапочка и вуаль съехали набок, поэтому она сорвала их и, проходя мимо кровати, бросила на сваленную на покрывале одежду. Волосы рассыпались по плечам красивыми завитками. Девушка попыталась откинуть их назад, но из-за густоты волос у нее ничего не получилось.

– О чем мы только думали, когда соглашались на этот глупый план?

В общем-то, она и сама знала ответ на этот вопрос, просто ее раздражение требовало выхода.

– Насколько я помню, – сказал Уильям, – мы намеревались помочь друг другу. Решение казалось нам обоюдовыгодным. Тебе хотелось отделаться от цыгана, который к тебе сватался. А мне срочно нужна жена.

– Да уж, – зло произнесла Тамсина, – ненастоящая жена в красивом платье, чтобы можно было одурачить высокородного лорда, заседающего в королевском суде!

– Я пойду на все, лишь бы защитить интересы дочери.

Уильям произнес это тихо, однако чувствовалось, насколько он раздражен.

– Даже готов взять себе в жены троллиху! – порывисто повернувшись, бросила Тамсина.

Один из нижних рукавов сполз, и теперь она дергала за ленты, пришитые к платью. Плохо завязанные, они без особых усилий развязались, и девушка швырнула рукав на пол.

– Тамсина! Ты совсем не троллиха, – возразил Уильям.

Он сидел, ссутулившись в кресле, и казался расслабленным, однако девушка заметила, что все это спокойствие напускное. Его настроение немногим отличалось от ее.

– Ты не хуже любой из придворных леди, возможно, даже красивее, – добавил Уильям.

Девушка раздраженно фыркнула. Она ему не верила. Плотно сжав губы, Тамсина повернулась к нему спиной. Сердце громко стучало в груди. Как же ей хотелось, чтобы он говорил то, что думает! Вот только она ему не верила.

– Я знаю, что тебе сейчас позарез нужна жена, – сказала она. – Эти фальшивые комплименты не принесут в наши души мир. Я не хотела, чтобы наша затея кого-нибудь обидела.

– Я тоже.

Вздохнув, мужчина потер пальцами свой лоб.

Стянув с себя шелковый пояс и янтарные бусы, девушка швырнула их на покрывало кровати. Изумруд в изысканной золотой оправе сверкнул у нее на пальце. Она замерла, пристально разглядывая драгоценность. Прежде у нее никогда не было такого кольца. Оно привлекало Тамсину не только своей изысканностью, но и тем, что им очень дорожила, судя по всему, леди Эмма. Сняв колечко с пальца, девушка повернулась к Уильяму.

– Возьми, – произнесла она, протягивая драгоценность мужчине. – Я чувствую себя воровкой.

– Пусть кольцо останется у тебя, – возразил Уильям, – по крайней мере, временно. Ради спокойствия моей матушки.

Поколебавшись, она все же надела его на палец.

– Только ради нее – не тебя, – упрямо заявила Тамсина.

Сердце странно встрепенулось в груди, когда она это произносила.

– Как тебе угодно, – глядя на огонь, ответил мужчина.

Его спокойствие на фоне ее нервозности успокаивало, однако девушка не позволяла своему гневу окончательно ее покинуть. Ей хотелось закричать на него, чтобы избавиться таким образом от того неловкого положения, в которое она угодила. А еще нужно было как-то погасить обжигающее ее душу пламя, которое разжег в ней его взгляд.

Отвернувшись, девушка скрестила на груди руки.

– Леди Эмма хочет, чтобы нас обвенчал священник, – произнесла она. – Что ты ей скажешь? Не станешь же ты устраивать вместо настоящего римско-католического венчания балаган, чтобы разорвать его спустя две недели или позже, когда настанет удобный момент?

Мужчина с задумчивым видом вращал массивный золотой ободок на своем пальце.

– Браки заключаются и вследствие куда меньших резонов, – задумчиво изрек он.

– Браки!

Она взглянула на него. Сердце бешено стучало в ее груди. Тамсина попыталась убедить себя в том, что просто ослышалась. Не может же он предлагать ей на самом деле выйти за него замуж? Нет, он, должно быть, собирается затянуть это притворство ради удобства и выгоды.

– Ты шутишь? Я не соглашусь на венчание лишь для того, чтобы выйти из этого затруднительного положения!

– Тамсина… – вздохнув, молвил Уильям. – Я не собираюсь с тобой скандалить. Когда ты успокоишься, мы все мирно обсудим.

– В таком случае я желаю тебе спокойной ночи, раз я скандалю, – отрезала девушка.

Ей было тяжело дышать. Планшетка давила на грудь. Девушка принялась дергать за тонкую шнуровку, скрепляющую корсаж на груди.

Она слышала, как он встает. Тамсина полагала, что Уильям прямо сейчас же пройдет в малую спальню, чтобы провести ночь на узкой походной кровати. Не глядя в его сторону, девушка возилась с маленькими узелками, которые сама же ранее завязала. Они не поддавались. Тамсина прикусила губу. Она ужасно устала. В голове клубился туман. К тому же от выпитого вина голова болела. Руки дрожали. Девушка изо всех сил нетерпеливо дернула за узелок, издав при этом полный раздражения крик.

Дотронувшись до ее плеча, мужчина уверенно развернул девушку.

– Позволь лучше я, – сказал он. – Ты порвешь ленты, и моей матушке придется их пришивать. Она решит, что это я в порыве страсти их разорвал. И что мы тогда ей скажем, девочка моя?

Мягкий тон его голоса успокаивал, пусть даже ей хотелось сейчас буйствовать. Его длинные пальцы приобняли Тамсину за талию, затем принялись развязывать узелки. Сердце забилось чаще. Она ощутила, как вся тает. Это чувство было ей уже знакомо. Каждый раз оно просыпалось с новой силой.

– Ты же не собираешься меня изнасиловать? – зло бросила она Уильяму в лицо.

– Хотелось бы… – спокойно ответил тот.

– Что? – задыхаясь, пролепетала Тамсина.

Она чувствовала себя так, словно весь воздух вместе со злобой вышел из нее. Его пальцы ослабили корсаж сбоку. Планшетка уже не так давила на грудь. Дышать стало легче, однако из-за близости его рук ее дыхание сбивалось.

– Я сказал, что хотел бы тобой овладеть… очень хотел бы, – подтвердил свои слова Уильям.

Девушка глядела на него во все глаза. Внезапно она запылала от макушки до пальцев ног. Наверняка он слышит, как громко стучит ее сердце.

– Что, если и я этого хочу? – прошептала Тамсина.

Взгляд Уильяма скользнул по ее телу. Ничего не говоря, он распустил шнуровку прикрывающей ее грудь планшетки. Тамсина молчала. Ей подумалось, что в очередной раз она ведет себя чертовски глупо.

От товарищей ее отца она узнала, что мужчины более непосредственны и откровенны, когда дело касается их плотских инстинктов. Природа требовала свободы и выхода чувственности, а вот наставления ромалов – даже еще в большей мере, чем то, чему она научилась у шотландцев, – заставляли ее сдерживаться. Обе культуры ограничивали ее, пусть и по-разному. Тамсина чувствовала себя пойманной между двумя мирами.