Александр поднял его.

– Это вы должны мне сказать. Это ваш дом и персонально ваша комната.

– Здесь не должно быть мячей. Все детские игрушки убраны отсюда много лет назад.

– Очевидно, об одной забыли.

– Или…

Он покачал головой и положил мяч на пол.

– Не смешивайте простой недосмотр с действиями призраков.

– Я не смешиваю. – Она улыбнулась. – Это вы ищете объяснения со ссылкой на привидения. Я же собиралась сказать, что внуки миссис Мейдерс живут в Стейпе, ближайшей деревне к северу отсюда, и они могли приходить сюда поиграть. Если это так, то я должна позаботиться, чтобы их мячик им вернули.

– У вас очень доброе сердце.

Она взглянула в его неправдоподобно голубые глаза. В них полыхал огонь желания, который ей был хорошо знаком, потому что она испытывала нечто подобное сама. В его объятиях она была способна отбросить в сторону любые мысли – о живых и о мертвых.

Задыхаясь, не имея сил что-то сказать, Чайна отстранилась от него. Она почувствовала его удивление. Но как могла она объяснить ему, даже если он не верил в это, что должна сконцентрироваться на клятве, которую она дала Квинту?

– Довольно! – Александр заключил ее в объятия. – Мне надоели эти игры в кошки-мышки.

– Какие игры?

– Между вами и мной. Я поднялся сюда потому, что не отношусь к числу мужчин, которые оставляют дело незавершенным. – Он прижался губами к ее правой щеке.

– А что вы оставили незавершенным? – Она боялась, что сейчас расплавится.

Он поцеловал ее в левую щеку.

– Не прикидывайся скромницей, Чайна. Я предпочитаю, чтобы ты говорила прямо.

– Но ты уже поцеловал меня.

– Да, поцеловал. – Он стал щекотать языком мочку ее уха. Когда она судорожно вдохнула воздух, он засмеялся, и его смех громом отдался в ее ухе, постепенно делаясь все громче. – Но я не закончил целовать тебя!

– Я не имела понятия, что существует какой-то законченный поцелуй.

– Он должен существовать, потому что у меня не пропало желание целовать тебя. – Он легонько прикоснулся губами к ее губам.

– А когда ты закончишь?

– Я не уверен. – Он снова поцеловал ее, легонько прикоснувшись, отчего ей захотелось – отчаянно захотелось – поцелуя еще.

– Ты дашь мне знать, когда ты закончишь? – Удивительно, что она способна была произносить слова губами, которые так хотели, чтобы к ним прижались его твердые губы.

– Ты узнаешь об этом первая, но мы понапрасну тратим время на разговоры. В то время как я должен выполнить кое-какую работу.

– Работу? – Она слегка отстранилась от него и посмотрела в его лицо. – Ты считаешь это работой?

– Если это так, то я счастливый человек, имея сейчас такую работу.

Ее смех был заглушён его губами, его пальцы скользнули с ее талии к груди. Все мысли и ощущения сконцентрировались на нежном движении его пальца. Впрочем, не все ощущения, потому что где-то глубоко внутри ее слышался легкий гул. Другой палец проник в ее рукав, пополз по плечу, и рукав спустился по руке. Он накрыл ее грудь шершавой ладонью. Большим пальцем он дотронулся до соска, и она застонала от желания, которого никогда не испытывала раньше.

Он опустил ее на пол и наклонился над ней. Его глаза больше не были холодными. Они полыхали огнем, порождая в ней еще более мучительное желание. Желание новых поцелуев. Новых прикосновений. Желание почувствовать, как его тело прижимается к ней.

Он нагнулся пониже, и она закрыла глаза, ожидая, что его рот прижмется к ее губам. Но его язык стал ласкать ей грудь. Она не могла сдержаться и подалась навстречу ему, с ее уст слетело его имя. Она запустила пальцы ему в волосы, позаботившись о том, чтобы не причинить боль там, где находилась его рана, и притянула его к себе. Она чувствовала, что ее кожа заполыхала пламенем, которое порождали его глаза и язык.

Когда Александр поднял голову, она открыла глаза и увидела, что он улыбается. Ей только и надо было узнать о том, что он испытывает такое же удовольствие от ее ласк, как и она. Чайна взяла его руку и положила на свой второй рукав.

Раздался внезапный грохот. Чайна мгновенно села, натягивая на себя платье и в шоке оглядываясь по сторонам.

– Что случилось?

– Захлопнулась крышка люка.

– Как это произошло? Нет никакого ветра:

– Это твой дом. Если не знаешь ты, то откуда знать мне?

– Ты всегда такой здравомыслящий? – Она тихонько засмеялась.

Он быстро поцеловал ее, встал, подошел к люку и опустился на корточки. Взявшись за железное кольцо, он потянул его на себя.

Люк не шевельнулся.

– Может быть, я слабее, чем думал, – сказал он с полуулыбкой. Он снова дернул за кольцо. Дверца люка, словно протестуя, скрипнула.

Не говоря более ни слова, Чайна поправила свое растерзанное платье, пододвинулась к Александру и продела в кольцо также и свою руку.

– На счет три. Раз, два, три. – Она потянула, ощутила боль в руке и плече, однако дверца не поддалась.

– Она не заперта?

– В нижней части есть болт, но зачем кому-то запирать дверь, если мы здесь? Определенно, тот, кто закрывал дверь, видел… – Она отвернулась, внезапно зардевшись.

Он дотронулся пальцем до ее щеки и повернул ее лицо к себе.

– Если бы нас увидели, дверь бы не закрыли. Твои слуги прислали бы дуэнью для тебя, вместо того чтобы запирать нас вместе. Нет оснований беспокоиться по этой причине.

– Ты прав. – Она села на корточки. – Похоже, мы оказались взаперти.

– Ты не выглядишь слишком обеспокоенной этим.

– Шиан часто приходит ко мне перед обедом. Даже если она не придет, то когда мы не явимся на обед, она вынуждена будет обыскать все закоулки дома. Тебе не нужно беспокоиться о том, что пропустишь еду.

– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду не это.

Она улыбнулась:

– Я знаю.

– Ты сегодня беззаботная.

Она обвила его плечи руками.

– Я всегда такая, когда меня целует красивый мужчина.

– Всегда? – Он засмеялся и приложил свой лоб к ее лбу, так что их глаза оказались удивительно близко. – Я подозреваю, что под внешностью мисс Прунес кроется весьма бойкая девица.

– Мисс Прунес?

– Чопорная женщина. Похоже, ты узнала не слишком много жаргонных выражений в городе.

– Я узнала достаточно, чтобы назвать тебя самоуверенным щенком за такое обращение со мной!

Хмыкнув, он притянул ее к себе и прижал к полу.

– А я назову тебя несравненной, дорогая!

Она не могла решить, впасть ли в шок от его слов или расплавиться от нежности, но он не дал ей время для раздумий и принялся целовать. И хотя она понимала, что должна прислушиваться к тому, не откроется ли люк, она полностью отдалась его ласкам. Его язык погрузился в ее рот настолько, что она уже не могла дать отчет, где начинался ее рот и заканчивался его. Да это и не имело значения, поскольку они оба пребывали в экстазе.

Он поднял голову и улыбнулся ей, когда она прошептала:

– Почему никто не сказал мне, что поцелуи могут быть такими?

– Это то, что человек должен обнаружить самостоятельно. А я хочу обнаружить в тебе гораздо большее.

– Процесс обнаружения наиболее приятен тогда, когда он происходит взаимно. – Она провела пальцем по его челюсти и почувствовала, как ее пронизала трепетная дрожь.

– Ты быстро учишься, дорогая. – Его рот скользнул к шее, затем снова поднялся к уху, чтобы прошептать: – Что касается этого момента… – Он посмотрел ей за спину и чертыхнулся.

Чайна в шоке смотрела на то, как он встал и пошел от нее. Она поднялась на колени и увидела серый завиток, который пробивался сквозь щель в деревянной двери в полу.

Дым!

Чайна вскочила на ноги и крикнула:

– Пожар! – Подбежав к открытому окну, она снова закричала: – Пожар! В северной башне!

– Ты видишь кого-нибудь внизу?

Она высунулась в окно, насколько у нее хватило смелости, затем вернулась назад и покачала головой:

– В это время конюхи ужинают в своем помещении за амбарами.

Дым, который становился все более густым и черным, просачивался через щели в двери. Чайна бросилась открывать другие окна, но затем подумала, уж не усугубит ли она ситуацию, поскольку дыма становилось еще больше.

– Нет! – воскликнул Александр, когда она стала закрывать окно. – Дым как-никак идет вверх. Открытые окна дадут нам доступ свежего воздуха. Отойди-ка!

Он изо всех сил ударил ногой по двери. Но дверь не поддалась. Он повторил свое действие. Результат был тот же.

– Проклятие! – зарычал он, продолжая бить ногой в дверь. – Выпусти нас! Мы не позволим тебе зажарить нас здесь заживо!

Чайна смотрела на него, пораженная переменой, которая в нем произошла.

– Отойди подальше от дыма! Подойди к окну, где ты сможешь дышать!.. Не командуй, что мне делать, Рексли! Заткнись и помоги мне. Мы должны выбраться отсюда. Будь я проклят, если я доставлю удовольствие лягушатникам и умру из-за их подлых проделок!

– О чем ты говоришь?

Он повернулся к ней лицом. Глаза у него были дикие, он сжал челюсти с такой силой, что было непонятно, как он вообще мог говорить.

– Я сказал тебе, чтобы ты перестал молоть чепуху, Рексли! Еще одно слово… – Он закашлялся, поскольку из щелей пыхнула новая порция дыма.

Чайна схватила его за руку и оттащила подальше от дыма. Он отбросил ее руку и оттолкнул ее. Она ударилась о скамью и упала на нее.

– Нет! – воскликнула она, вскакивая на ноги и снова хватая его за рукав. – Отойди оттуда! Что с тобой случилось?

– Я сказал тебе… – Он снова дернулся, пытаясь вырвать свою руку. Однако она крепко вцепилась в нее, и тогда он поднял кулак.

Чайна ахнула. Он собирался ударить ее?

– Александр, прекрати!

Его рука замерла в нескольких дюймах от ее лица. Он перевел взгляд с кулака на ее лицо.

– Чайна? – с недоумением спросил он. – А ты что здесь делаешь?