— Невольничий рынок?! — воскликнул герцог. — Я думал, что они исчезли вместе с пиратами.

— Пираты продавали христиан, в большинстве своем мужчин, — ответил Николай Власов, — алжирцы же продают женщин!

Герцог поднял брови, а его друг продолжал:

— На рынке, который я тебе покажу сегодня вечером, продают только европейцев, что, в общем, не характерно для этой страны.

— Я слышал о подобных вещах, — задумчиво произнес герцог, — но не верил в них.

— Теперь ты сам увидишь, — ответил Николай.

— А покупатели? — поинтересовался герцог.

— Это, как правило, богатые шейхи, специально приезжающие сюда из пустыни, — объяснил Николай Власов. — Жен они оставляют дома, и так как им иногда бывает трудно везти с собой новую покупку, шейх оставляет рабыню в публичном доме, но она остается только его собственностью до тех пор, пока ему этого хочется.

— И он не может забрать ее? — спросил герцог.

— Нет. По новым правилам это невозможно. Хотя она и принадлежит своему новому хозяину, человек, привезший ее в Алжир, часто «сдает ее внаем» более выгодному покупателю.

Герцог не проронил ни слова.

— Месяцев через шесть шейх, как правило, отправляется на поиски новой девушки для своих развлечений, а предыдущую продает по более низкой цене, и та становится обыкновенном обитательницей публичного дома, зарабатывающей деньги для патрона, — продолжал Власов с многозначительным жестом. — Конец угадать не трудно — когда девушка теряет привлекательность или становится наркоманкой, ее выбрасывают на улицу.

— То есть на верную смерть? — заметил герцог.

— Некоторые устраиваются уборщицами в отели, кто-то просит милостыню, но ни одна не живет долго.

— Это ужасно! — воскликнул герцог.

— И самое ужасное то, что работорговля набирает силу, и особенно велик спрос на европейских женщин.

— А много среди них англичанок? — поинтересовался герцог.

— Думаю, что мало, — ответил Николай. — В основном здесь продаются немки, они особенно ценятся из-за светлых волос. Очень популярны также девушки из Дании, Армении и Ливана.

— Их похищают? — спросил герцог.

— Одно время похищения приняли в Англии просто угрожающий характер, — ответил Николай, — но сейчас, мне говорили, все делается по-другому. Обычно девушек привлекают какой-нибудь хорошей работой.

— Какой, например? — осведомился герцог.

— Няни, актрисы или хористки. Но особенно успешно сутенеры, как правило очень привлекательные мужчины, заманивают свои жертвы перспективой выгодного замужества. Иногда они даже проходят через брачную церемонию, что, как ты понимаешь, не более, чем фарс!

— Но ведь, узнав правду, девушки могут убежать? — робко предположил герцог.

— Если даже и могут, то очень редко используют эту возможность, — сказал Власов.

— Почему?

— Потому что они становятся наркоманками. Ты знаешь, как легко здесь достать гашиш, опиум или героин. Попробовав какой-нибудь из этих наркотиков, девушка уже не может расстаться с ним, — добавил Власов, немного помолчав.

— Но можно же что-то с этим сделать? — разволновался герцог.

— Зачем? — ответил Николай Власов. — Уверяю тебя, это очень выгодный бизнес, и шейхи готовы платить за рабынь огромные суммы. Кроме того, те, кто занимается работорговлей, не распространяются об этом.

— Интересно было бы самому посмотреть, что же происходит в действительности, — сказал герцог, надеясь, что его друг сильно преувеличивает.

Он не верил, что девушки, о которых шла речь, были у себя на родине отбросами общества.

Лондон, по статистике, становился рассадником порока. Рост проституции подвергся суровому осуждению церкви и неоднократно был предметом дебатов в палате лордов и палате общин. Два года назад был принят закон о защите прав женщин и детей и закрытии домов терпимости. Закон прошел 179 голосами против 71. Это был первый бой настоящему рабству, но герцог знал, что предстоит еще много сделать для того, чтобы закон начал действовать и контролировать, казалось бы, безнадежную ситуацию, сложившуюся в больших городах.

Остаток дня герцог провел на вилле Шалимар со своими друзьями. Ему очень интересно было услышать об успехах Николая Власова и его планах на будущее. После изысканного завтрака мужчины пошли в сад, а госпожа Власова осталась в доме.

В тени цветущих акаций стояли широкие удобные кушетки. Сад был напоен ароматом цветов, пели птицы, а внизу простиралась величественная панорама голубого моря. Лежа на спине и глядя на небо сквозь ветви акаций, герцог по-настоящему отдыхал и впервые после отъезда из Монте-Карло был в ладу с самим собой. Ему всегда не хватало Николая Власова, его обаяния, верности, а больше всего житейской мудрости, на которую герцог в свое время мог рассчитывать в любую минуту. С Николаем можно было как ни с кем другим серьезно и откровенно поговорить. Они дружили крепче, чем родные братья, с тех пор, как герцог поступил в Оксфорд. Николай Власов тогда уже кончал университет, но они привязались друг к другу, и теперь уже ничто не могло их разлучить.

— Что ты пишешь? — спросил Этерстон несколько ленивым голосом, но вопрос не был праздным: герцога это действительно интересовало.

— Я пишу повесть, — ответил Николай. — Это история паломничества одного человека в поисках самого себя!

Герцог знал, что его друг склонен к мистике, и спросил:

— Это то, что ищем все мы?

— Конечно, — согласился Николай Власов. — Мы все хотим найти свою Мекку, но на этом нелегком пути встречаем слишком много препятствий.

— А ты нашел свою Мекку?

— Я нашел свою жену, что одно и то же, — ответил Николай. — Я всегда считал, что в жизни мужчины обязательно должна быть женщина, которая является неотъемлемой частью его самого.

— В моей жизни было много женщин, — с несколько циничной улыбкой заметил герцог.

— Я это знаю, — ответил его друг, — но среди них не нашлось ни одной, которая была бы создана для тебя.

— Откуда тебе это известно? — удивился герцог.

— Потому что это предельно просто. Это половинка твоей души.

Герцог был так поражен, что не мог произнести ни слова, а Николай Власов продолжал рассуждать:

— Я пытаюсь показать в своей книге, что женщина подобна цветку на дороге одинокого путника. Страсть, если за нею не стоит нечто более глубокое, умирает так же быстро, как увядают цветы.

— Но она может доставить большое удовлетворение, — сказал герцог, подумав о леди Милли.

— Ну конечно, — согласился его друг. — Физическая любовь мужчины и женщины — это выражение небесной воли к созиданию. Но в жизни есть вещи гораздо более важные.

— Встреча душ! — иронически заметил герцог. — Существует ли она в действительности, Николай?

— Разве можно сомневаться, что любовь к женщине, ставшей частью тебя самого, дана нам Богом, а суррогат подлинного чувства — не что иное, как козни дьявола? Но мужчина обязательно должен раскрыть себя в своем паломничестве, — помолчав, добавил Власов.

Герцог подумал над словами друга и спустя минуту спросил:

— А если мужчина так и не встретил женщину, которая была бы половинкой его души, хотя это выражение мне кажется чересчур высокопарным?

— Тогда он должен быть готов к суррогатам, подделкам, бледным копиям настоящей любви, — сказал Николай, — и всегда сознавать, что он ущемлен и обманут.

— Мне кажется, ты слишком многого хочешь! — оживился герцог.

— А разве мы не искали самого красивого в жизни? — спросил Николай. — В Оксфорде мы были уверены, что весь мир будет принадлежать нам!

— И ты не был разочарован? — в голосе герцога звучал вопрос, а не утверждение.

— Я одарен Богом, как никто другой, — ответил Николай, — но, к своей чести, могу сказать, что сразу, как увидел Фелицу, я понял, что это она.

— Неужели это действительно так и было? — удивился герцог.

— Я увидел ее на балу в Зимнем дворце среди великолепия, блеска и необычайной изысканности одного из самых богатых дворов мира. Мне показалось, от нее исходит чистый белый свет. Ты думаешь, я преувеличиваю, но я уверен, вокруг нее была аура, по которой мне стало ясно, что это женщина, созданная для меня. Она принадлежала мне, — добавил он, помолчав.

— Ты в этом был абсолютно уверен? — спросил герцог.

— Уверен так, как ни в чем еще не был уверен в своей жизни, — ответил Власов. — Я подошел к ней, не видя никого и ничего, кроме ее лица, и она потом призналась мне, что как только взглянула на меня, сразу же поняла, что я мужчина, о котором она всегда мечтала.

— Почему же со мной такого не случается? — задумчиво произнес герцог.

— Ты должен верить, — улыбнулся Николай Власов, — и это свершится!

— Сомневаюсь! — сказал герцог.

— Ты только должен задать себе вопрос, готов ли ты, если это произойдет — а я убежден, что так и будет, — готов ли ты бороться за свою судьбу?

— Ты-то, конечно, свое счастье выстрадал, — спокойно заметил герцог.

— Это не совсем так, — возразил Николай. — Просто я сбросил с себя старые лохмотья и надел доспехи, в которых готов бороться не только со всем миром, но и с самим небом за свою любовь.

— Я завидую тебе, — признался герцог. — Черт возьми, Николай, я завидую тебе! Почему я не могу найти женщину, которая подняла бы меня до таких высот восторга, которые я слышу в твоем голосе?

— Вероятно, ты не туда смотришь, — сухо заметил его друг.

— По дороге сюда, — сказал герцог, — я думал о невольничьем рынке, который существует в нашем так называемом обществе.

Николай Власов удивленно посмотрел на друга, а тот продолжал:

— Если девушек насильно выдают замуж за богатого и влиятельного «покупателя», а мужчин вроде меня всеми правдами и неправдами вынуждают стать этими «покупателями», — не тот же ли это самый невольничий рынок?