Как и положено дворянину, герцог подписывался одним словом — Этерстон. Добавлять имя было не принято, но большинство воров не знало этих тонкостей.

Герцог знал, что, получив записку, подписанную «Дрейк Этерстон», полковник Грейсон поставит на ноги полицию, которая будет незаметно следить за человеком, принесшим послание.

Герцог предполагал, что полковник Грейсон предложит подателю записки немного подождать под предлогом, что на вилле нет столь крупной суммы. В это время он соберет деньги и свяжется с полицией.

Герцог был в ярости оттого, что находится в плену у этих людей и его судьба теперь зависит от их милости, хотя старался этого не показывать.

И гораздо больше, чем за себя, он волновался за Селину.

После всего, что девушка пережила в Алжире, было бы недопустимым испытать еще раз сильное потрясение теперь уже во Франции, в которой никогда раньше герцог не попадал в подобные ситуации.

Он сложил листок, написал на нем адрес и протянул главарю.

— Вашему гонцу нетрудно будет найти виллу, — сказал он. — Имя написано на воротах. Она расположена в ста ярдах от основной дороги в Монте-Карло, и вокруг нее растут тисовые деревья.

— Кажется, я знаю ее, — ответил главарь. — По всей видимости, сумма выкупа должна быть выше.

С этими словами он протянул письмо гонцу, и тот отправился выполнять поручение.

— Достаточно, — ответил герцог. — Надеюсь только, что вы недолго будете наслаждаться свободой.

— Это мы еще увидим, — злобно отрезал главарь. — Если вы решили нас надуть и если нашему гонцу будет устроена ловушка, ваш труп, сударь, найдут на дне ущелья, который окажется там в результате несчастного случая.

Герцог посмотрел сначала вверх, потом вниз и резко произнес:

— Леди и я предпочли бы подождать в другой комнате. Мы весьма разборчивы в выборе компании.

— Наверху есть комната, — сказал главарю один из бандитов, — в которой мы раньше держали наших пленников. Бежать оттуда невозможно; ведь там крепкий замок.

— Это довольно холодная комната, сударь, — насмешливо сказал главарь, — но если вы предпочитаете…

— Да, предпочитаю, — ответил герцог с презрением в голосе.

Он взял Селину за руку и повел ее в тот конец комнаты, где, по его предположению, должна была быть лестница.

Увидев это, смуглый человек, расхаживавший с важным видом, преградил им дорогу.

— Вы, сударь, можете идти наверх, — сказал он, — а мадемуазель останется с нами. Она погреется у огня, а я ей в этом помогу.

С этими словами он нагло взглянул на Селину.

Девушка что-то испуганно прошептала и вцепилась в герцога обеими руками.

— Мы идем вместе! — резко произнес герцог.

— Кто это сказал? — спросил смуглый человек.

— Если вы хотите денег, — ответил герцог, — то вам будет достаточно и этого.

Он вынул из кармана бумажник и. швырнул его на чемодан.

— Здесь около пяти тысяч франков. И, кажется, у меня в кармане есть еще какая-то мелочь.

Он бросил на бумажник полдюжины монет. Две из них упали на пол, и два бандита тотчас же кинулись их поднимать.

— Широкий жест! — усмехнулся смуглый человек. — А как насчет ваших драгоценностей, сударь?

— Конечно! — ответил герцог. — Они ваши.

Он протянул свою заколку для галстука не главарю, а смуглому, после чего снял золотые запонки с сапфиром, которые, как предполагала Селина, очень дорого стоили.

— Это, безусловно, обеспечит вам место наверху, сударь, — сказал смуглый. — Но мадемуазель? Что она может нам дать?

— У вас уже есть все, что вы хотите, а десять тысяч франков вы получите несколько позже, — отрезал герцог. — Будьте добры показать нам дорогу наверх.

— Я же сказал, мадемуазель останется со мной, — сказал смуглый.

Его глаза встретились с глазами герцога, и вызов в его взгляде был очевиден. Этот человек хотел выставить себя в выгодном свете перед своими дружками, и герцог сразу понял, в чем дело.

Он обнял Селину за плечи:

— Пойдемте, хватит здесь стоять и обмениваться любезностями.

Он было повел ее наверх, но смуглый схватил Селину за руку.

— Я уже сказал, она останется здесь, — сказал он.

— Отпустите ее!

По голосу герцога Селина поняла, что он не на шутку рассердился.

— То же самое и я вам говорю, сударь, — ответил смуглый.

Селина пыталась вырваться, но рука бандита сжимала ее руку, словно тисками. Она отчаянно вцепилась в герцога. Все это превращалось в кошмар: опять тянущиеся к ней мужские руки и невозможность убежать.

Герцог отпустил Селину и сжал кулаки.

— Вы хотите, чтобы я ударил вас? — обратился он к смуглому.

— Я буду драться с вами, сударь, — сказал тот, сверкнув глазами. — Я буду драться из-за женщины.

— Хватит ли в вас мужского достоинства, чтобы драться самому? — спросил герцог. — Или все ваши дружки будут толкаться у меня под ногами?

— Я буду драться с вами один, — ответил смуглый. — Это будет честная борьба.

— Если это так, — произнес герцог, — я согласен.

Смуглый зловеще улыбнулся:

— Драться будем, сударь, на ножах. Мои друзья знают, что я отлично владею ножом.

На мгновение герцог заколебался.

Он слишком хорошо знал, что означает борьба на ножах. Обычно этим развлекались отбросы общества в Марселе и других портах. Два человека, держа по ножу в обеих руках, режут и колют друг друга, пока один из них не оказывается убитым или раненым. Как во Франции, так и в Италии полиция безуспешно пыталась искоренить этот вид борьбы.

Наконец герцог решился.

— Я буду драться с вами, — согласился он, — но при условии, что вы дадите мне слово, что больше никто не вмешается в наш поединок. А потом, когда вы проиграете поединок, мы с леди поднимемся наверх.

— Вы не победите, сударь, — усмехнулся смуглый.

— Это мы увидим, — ответил герцог. Он повернулся к остальным бандитам. — Вы даете слово не вмешиваться?

Глядя на их лица при свете огня и свечей, он подумал, что они, должно быть, немало обеспокоены дальнейшим ходом событий. Герцог не сомневался, что все они были местными крестьянами, кроме главаря и, пожалуй, человека, с которым ему предстояло драться. Они казались вялыми и недалекими, и, очевидно, с пути истинного их сбила алчность пришельцев. От них требовалось только играть спектакль и запугивать жертвы своей многочисленностью.

— Я бы только хотел сказать, — продолжил герцог, пока все молчали, — что, если я буду убит, вас всех ждут серьезные неприятности. Если же я просто отделаюсь раной, даю слово, в обмен на ваше, что в этом случае я не заявлю на вас в полицию.

— Если вы будете в состоянии это сделать, — злобно произнес смуглый.

— Вы правы, — ответил герцог.

Затем он опять взглянул на собравшихся и спросил:

— Так вы даете мне слово не вмешиваться?

Бандиты очень неохотно что-то прошептали в ответ в знак согласия. Конечно, они привыкли наводить ужас на пленников, пока не доставлялись требуемые деньги. Герцог же был полон решимости выдать всю банду в руки полиции, но счел преждевременным распространяться об этом.

Смуглый приказал своим дружкам очистить пространство для поединка.

Все доски и поленья, лежащие на полу, были брошены в камин, отчего огонь в нем разгорался все сильнее. Подсвечники поставили друг против друга таким образом, чтобы центр, где будет происходить поединок, был как можно лучше освещен.

— Пожалуйста, не… делайте… этого, — тихо произнесла Селина, схватив герцога за руку.

— Я должен, — сказал он. — Как видите, этот человек очень опасен.

— Может быть… лучше, если я сделаю, как… они хотят, — прошептала девушка. — Я не хочу, чтобы с вами случилось что-нибудь страшное.

Герцог посмотрел ей в глаза.

— Вы серьезно?

— Вы же знаете, что да, — ответила она.

Голос девушки был очень спокоен, хотя глаза были полны ужаса.

— Не беспокойтесь, — успокоил ее Этерстон. — Положитесь на меня.

Она осторожно коснулась пальцами его рук.

— Вы конечно сильны, — сказала она, — но острый нож… очень опасное оружие.

Она заметила, что, пока они говорили, на чемодане, на котором герцог писал свою записку, оказалось четыре ножа. Это были короткие обоюдоострые ножи, которыми орудовали разбойники в Париже и уличные скандалисты в торговых портах. Герцог хорошо знал этот вид оружия: один удар между ребер — и человек уже ничего не может рассказать. Эти ножи насмерть сражали пешеходов на улицах, служили орудием вендетты, с их помощью расправлялись с богатыми путешественниками в пустынных гостиницах.

Увидев ножи, герцог сразу понял, что ситуация складывается не в его пользу. Он никогда не дрался на ножах и только раз наблюдал поединок между двумя мужчинами, оба из которых искусно владели оружием.

Герцог спокойно и почти бесстрастно смерил взглядом своего противника. Смуглый был ниже его ростом, но зато легче и более гибким, что давало ему значительное преимущество перед Этерстоном. Кроме того, он, без всякого сомнения, был грозой окраин Ниццы, заводилой всех преступников и, конечно, виртуозным владением ножом снискал себе титул «мастера».

Герцог снял пиджак, а смуглый — рубашку. Герцог отметил его сильное мускулистое тело, а на груди и на руке татуировку, выдававшую в нем бывшего моряка.

Герцогу стало совершенно ясно, что соперник не из легких.

Он отдал свой пиджак Селине, после чего снял галстук и красивую муслиновую рубашку. Его тело было гораздо белее, чем у смуглого, но благодаря регулярным занятиям спортом, крепкие мускулы, как волны, переливались под его кожей.

Селина взяла рубашку герцога, и, взглянув в широко раскрытые глаза девушки, он понял, что она не на шутку перепугана.