— Вы выглядели очень испуганной, — заметил герцог.

— Перед тем как ввести нас в комнату, нам всем дали… белый порошок. Я опять притворилась, что приняла его, и ни у кого не возникло мысли, что я его выбросила.

— Значит, вы знали, что вас ждет невольничий рынок, — сказал герцог.

— Да, ведь нас раздели, — тихо ответила Селина. — А я читала, что рабов всегда продают… обнаженными.

— А вы поняли почему?

— В книге, которую я читала, я поняла, что это делалось для того, чтобы увидеть, насколько они сильны; там также говорилось, что наиболее слабые становятся слугами у высокопоставленных лиц и их жен, в то время как сильнейших мужчин посылают на разработки гранита, на строительство домов или на верфи.

— Вы думали, что станете служанкой?

— Конечно, — подтвердила Селина. — Но когда мы вошли в комнату, я услышала, как патрон сказал: «Разрешите напомнить вам, господа, что женщина не должна отлучаться из этого дома».

Помолчав, она неуверенно спросила:

— Как же мы могли бы работать служанками, если должны были оставаться там, где были? И почему проданная девушка шла… в спальню, а мужчина, купивший ее… следовал за ней?

Герцог не ответил, и девушка сказала:

— Арабки сказали, что спальня, в которой вы меня нашли, только моя, но вы пришли туда. Что я должна была для вас делать?

Сначала герцог и представить не мог, что она действительно не понимает этого.

Потом он понял, что столь невинное существо, привезенное в чужую страну, и понятия не имело о том, что это за дом и что такие места вообще существуют.

Этерстон раздумывал о том, как же сказать Селине правду, не напугав ее еще больше.

Сначала он вообще ничего не хотел ей объяснять, но потом решил, что его отказ не только бы обидел столь умную девушку, как Селина, но заставил бы ее теряться в ненужных догадках.

Селина немного подождала и, не получив ответа, произнесла:

— Может быть, мне не надо было вас об этом спрашивать? В атмосфере этого дома было что-то злое и порочное, о чем, возможно, вам не хотелось бы говорить.

— Я хочу сказать вам правду, — ответил герцог, — но как только вы узнаете это, вы должны выбросить из вашей памяти все, что произошло с вами с той минуты, как вы поехали в Лондон продавать сочинения вашего отца.

Помолчав, он спросил:

— Если я скажу вам то, что вы хотите узнать, попытаетесь ли вы забыть это, как я вас прошу?

— Обещаю, что попытаюсь. Даю честное слово.

Герцог долго и трудно искал слова и наконец сказал:

— Упоминалось ли в книге о пиратах и моряках, которых брали в плен с захваченных кораблей и обращали в рабов, о женщинах, которые, несомненно, находились на этих кораблях?

Селина задумалась:

— По-моему, там было что-то сказано о рабынях, но книга была очень старинная и ее было очень трудно читать. — Подумав еще минуту, она добавила: — Там говорилось, что Дей имел право выбрать себе любого раба как для себя, так и для того, чтобы послать в подарок турецкому султану.

— В Турции полно мужчин, султан мог бы сам выбрать себе то, что ему надо, — произнес герцог.

— Так, значит, султану посылали женщин?

— Да.

— Но зачем?

— Пополнить его гарем. В гареме турецкого султана сотни, если не тысячи женщин.

Селина глубоко вздохнула и, не в силах справиться с собой, снова коснулась своей рукой руки герцога.

— Вы хотите сказать, — тихо спросила она, — что эти шейхи… покупали вчера вечером девушек для своих гаремов?

— Именно затем они туда и пришли, — ответил герцог, — только вместо того, чтобы забрать девушку с собой, они должны были оставить в этом доме и могли приходить туда, когда им захочется.

Селина до боли сжала пальцы герцога.

— Значит, если бы вы не купили меня, — прошептала она, — я принадлежала бы одному из этих… — Она слегка вскрикнула и прижалась лицом к плечу герцога. — Это ужасно! Я и не представляла, что подобные вещи еще существуют!

Он крепко прижал ее к себе и сказал спокойным ровным голосом:

— Мир очень мало изменился, Селина, вы же достаточно начитанны и знаете, что у Соломона была масса наложниц, что все султаны во все времена пополняли свои гаремы красивыми женщинами. Вы только не знаете, что и сейчас есть места, подобные тому, где вы были вчера, где мужчины могут позабавиться и развлечься вне своего дома.

— Разумеется… только на Востоке, — сказала Селина.

— И на Западе тоже. И в Лондоне, и в Париже, и во всех больших городах мира, — невозмутимо ответил герцог.

— Это невозможно себе представить! — воскликнула Селина. — Я только помню, что испугалась, я думала, что меня будут бить… жестоко обращаться со мной… как с рабыней. Но быть в гареме?! Такого я себе и не представляла!

Она еще прижималась лицом к его плечу и через минуту тихо произнесла:

— Откуда вы это знаете? Как же я… могу теперь ехать в Лондон? Как я буду жить одна, если рядом могут быть мужчины?

В словах Селины было столько логики, что герцог сначала не знал, что ответить. Затем, немного подумав, он сказал:

— Вы должны довериться мне, Селина, В Монте-Карло мы подумаем о вашем будущем. Я хочу, чтобы вы сначала оправились от шока, который пережили.

Она ничего не ответила и только испуганно дышала.

Герцог почувствовал биение ее сердца через тонкий шелк, прикрывавший ее, и мягкую льняную ткань своей рубашки.

— Все мужчины не могут быть такими! — произнесла она, подумав. — Папа был не такой!.. И вы!

— Конечно же нет, — успокаивал ее герцог в надежде, что ему простится эта ложь.

— Я буду… как-то зарабатывать на жизнь.

В этих словах девушки слышалась чуть заметная нотка отчаяния.

— Я же сказал вам, что мы поговорим об этом позже, — сказал герцог. — Прошу вас, доверьтесь мне, Селина. Вы же можете поверить мне после всего, что с нами было?

Она подняла на герцога глаза и, улыбнувшись, сказала:

— Вы знаете, что я вам верю. Вы были просто замечательны, невероятно добры ко мне. Как мне повезло, что вы были там вчера вечером!

Вдруг она замокла, улыбка исчезла с ее лица, и в ее глазах возник внезапный вопрос:

— Зачем… вы там были?

— Я был там потому, что, как и вы, не верил, что подобные вещи возможны, — ответил герцог. — Я попал туда с другом, очень известным писателем. Он рассказал мне, что невольничий рынок еще существует в Алжире, как и прежде. Я сказал, что он преувеличивает, и он взял меня с собою посмотреть на это зрелище. — Он улыбнулся. — Я собирался быть там только зрителем, но что из этого вышло, вы знаете не хуже меня!

— Я так счастлива… так счастлива! — воскликнула Селина. — Но если бы вы не догадались поискать люк на потолке, я бы, возможно, и сейчас была бы узницей этого ужасного дома…

— Вы нарушаете слово, — строго сказал герцог.

— Да… я знаю.

— Я свое обещание выполнил.

Селина глубоко вздохнула.

— Я… попытаюсь, но не думать об этом будет очень трудно.

— Вы же дали слово!

— Да, я знаю. Папа всегда говорил, что честное слово священно и его ни в коем случае нельзя нарушать.

— Так держите же его!

— Я обещаю. Обещаю сделать все, что вы от меня хотите.

— Сейчас, я думаю, вам нужно снова поспать, — сказал герцог, я думаю, вы понимаете, что вам необходимо восстановить силы после приема наркотиков и долгого голода, и, кроме того, вы достаточно умны, чтобы заставить себя забыть все, что с вами произошло.

— Вы говорите как доктор!

— Вот и считайте меня своим доктором! — сказал герцог. — Вам не надо волноваться, Селина. Если бы не мое здоровье и сила, мы бы с вами сейчас здесь не сидели.

— Да, вы открыли люк, — почти неслышно прошептала Селина. — Вы ударили человека, который преследовал нас, вы, без сомнения, очень сильны.

— Завтра, если будет достаточно тепло, — невозмутимо сказал герцог, — я хочу поплавать в море до нашего прибытия в Монте-Карло.

Она вздрогнула и со страхом в голосе спросила:

— А с вами ничего не случится?

Герцог понял, что девушка думает о своем отце, и поспешил успокоить ее:

— Уверяю вас, я очень хорошо плаваю, вы же будете наблюдать за мной с яхты и бросите мне круг, если я буду тонуть.

Увидев, что она успокоилась, Этерстон поддразнил ее:

— Вы, наверное, беспокоитесь не столько о моей безопасности, сколько о том, что, если я утону, о вас некому будет позаботиться!

— Я действительно думала о вас, — ответила Селина, — и пожалуйста… пожалуйста, не оставляйте меня, но только до тех пор, пока не найдете мне какую-нибудь работу, чтобы я могла зарабатывать деньги и сама позаботиться о себе.

— Я чувствую себя ответственным за вашу судьбу, — сказал герцог. — Знаете, есть старая легенда, в которой говорится, что если ты спас кому-нибудь жизнь, то больше никогда не расстанешься с этим человеком.

— Надеюсь, меня это не касается.

Она немного нервно посмотрела на герцога, как бы чувствуя, что злоупотребляет его добротой.

— Я уже сказал вам, — заметил герцог — что, выручив вас из беды, я несу за вас ответственность.

Селина опять вздохнула.

— Вам тоже надо отдохнуть. Я уже успокоилась.

Герцог встал, убрав руку с плеча девушки.

— Вы действительно больше не будете бояться? — спросил он.

— А если мне будет… страшно, я могу прийти к вам?

С минуту герцог подумал, как отреагировали бы его друзья на эту наивную просьбу, потом очень серьезно сказал:

— Конечно, вы же знаете, что я рядом, за соседней дверью. Позовите меня, и я услышу.

— Спасибо, — мягко сказала Селина. — Это слишком слабое слово, но — спасибо… огромное спасибо за все!