– Спасибо, дорогая, но, к сожалению, после освобождения нашей большой страны стали возникать небольшие проблемы. – Ошибки быть не могло, в его голосе была настоящая горечь, и Инес заметила, что глаза его печальны. Он залпом выпил свой коньяк и подозвал одетого во все белое официанта, чтобы заказать еще.

– Ты действительно хочешь знать, что со мной произошло?

– Да, – прошептала она, – хочу. Расскажи мне, пожалуйста, Ив.

– Тебе это не понравится, – тяжело глядя на нее, сказал он.

– Неважно, расскажи. Расскажи мне все.

– Когда мы со Стеллой уехали из Лондона в 1944 году, как ты помнишь, война еще не закончилась, хотя Париж уже был освобожден американцами. Мы сняли квартиру, где-то тут поблизости, и Стелла начала работать. У нее хорошо получалось, но время было трудное, и с продуктами было туговато. – Он сделал паузу, и Инес наклонилась вперед, чтобы лучше слышать его голос, который теперь стал тише. – Я занялся делами на черном рынке. Ты же помнишь, что я и в Лондоне этим занимался. У меня, кстати, еще остались там кое-какие связи.

– Да, я знаю. – Инес, сделала глоток коньяку, внимательно слушая Ива и наблюдая, как его тусклые глаза постепенно оживали, пока он рассказывал свою историю.

– Случилось так, что в Париж должен был прийти из Эперни целый грузовик шампанского. Я договорился тут прикупить его по своим каналам. Десять миллионов франков – почти все деньги, какие у меня тогда были. Но это было в канун Нового года, на шампанское и вино был сумасшедший спрос; все хотели отметить его как положено. Не забывай, что, хотя люди и мучились во время войны, многие хорошо нагрели на ней руки.

– Да, я это знаю. Продолжай, Ив, – попросила Инес. Он замолчал, у него побледнело лицо и ужасно затряслись руки. Она протянула ему через стол свою рюмку с коньяком, и он мгновенно ее осушил.

– Я должен был встретить Жино. Ты помнишь Жино? Он был одним из самых моих верных парней. В одиннадцать часов на набережной Орсэ. Он был за рулем грузовика, и я передал ему деньги. Я дал их ему наличными, а затем сам сел за руль и поехал к себе на склад. Я разослал ящики клубам и ресторанам через своих ребят… и только тогда вернулся домой…

Ив снова замолчал, и Инес поняла, что наступил момент, когда ему стало трудно продолжать.

– Ну и что произошло потом? – мягко спросила она. Ив не ответил. Его руки, пока он прикуривал еще одну сигарету, тряслись, как у больного старика. Обе рюмки были уже пусты, и она жестом подозвала официанта, чтобы он принес еще коньяку.

– Не знаю, почему я рассказываю тебе все это. – Он схватил ее за руку и посмотрел на нее налитыми кровью глазами. – Тебе это не понравится, Инес.

– Это не играет никакой роли, Ив. Пожалуйста, расскажи мне, ты должен, может быть, я смогу тебе помочь.

– Помочь мне! Ха-ха-ха! Это уже слишком, отличная шутка, поверь! – Официант принес коньяк, и Ив выпил его одним глотком. Руки перестали дрожать, и он продолжил: – Три дня спустя, когда мы со Стеллой мирно спали, они пришли за мной.

– Кто, кто за тобой пришел? – прошептала Инес.

Ив пожал плечами.

– Они… какие-то парни… шайка бандитов… называй как хочешь. Пси было спланировано, и они пришли явно за мной. Они вытащили меня из кровати прямо посреди ночи. – По его лицу потекли слезы, и он сбился на шепот. – Они засунули меня в сарай, где-то рядом с рынком – я чувствовал отвратительный запах рыбы. – Он замолчал, жилы у него на шее задрожали от напряжения.

– А потом? – быстро спросила Инес.

– Эти ублюдки обвинили меня в том, что я разбавил это проклятое шампанское. Они сказали, что я все это подстроил, чтобы получить побольше прибыли. Понимаешь, Инес? В этих бутылках было совсем не шампанское, там была дешевая подкрашенная газированная вода. Кто-то, я до сих пор не знаю кто, подсунул мне три сотни коробок с этим липовым шампанским, а они обвинили меня, эти подонки во всем обвинили меня, Инес.

Никого не стесняясь, он тихо плакал.

– Ну и что же они с тобой сделали? – Инес совсем не хотела услышать ответ на свой вопрос.

– А ты как думаешь? – Он поднял на нее глаза и цинично усмехнулся. – Какую самую ужасную вещь они могли придумать для сутенера?

– Я… я не знаю, – ответила Инес, загипнотизированная этой душераздирающей трагедией мужчины, которого она когда-то так безумно любила. – О Боже, Ив. Нет, это невозможно. – Инес почувствовала, что сейчас потеряет сознание, когда мозолистые ладони Ива крепко прижали ее руки к железному столику.

– Они кастрировали меня, дорогая. – Он придвинулся к ней совсем близко и неприятно усмехнулся. – Они сделали меня евнухом. Они отрезали мне яйца и сказали, что это самое легкое для меня наказание. Чтоб их всех кастрировали, пропади они пропадом!

У Инес все плыло перед глазами. Этого не может быть, это не могло случиться с Ивом. С Ивом, который учил ее заниматься любовью, который жил тем, что занимался любовью, и который дал ей все то, что она знала о любви.

– Мой бедный Ив, я даже не знаю, что сказать. Мне так жаль… – Она тихо плакала, и люди за соседними столиками с явным любопытством следили за тем, как она, достав платок, вытирает слезы.

– Не надо так убиваться, дорогая. Я совсем не сказочный принц и, наверное, заслужил это.

– Нет! Нет! Этого никто не заслуживает! – в ужасе сказала Инес. – Это же варварство. Ты заявил в полицию?

– Полиция? – Ив горько рассмеялся. – Ты, наверное, шутишь, дорогая. Они же знают, кто я на самом деле. Они презирают тех, кто связан с черным рынком. Я бы мог рассчитывать на такую же симпатию с их стороны, как Адольф Гитлер, окажись он до смерти забитым в концентрационном лагере. Они, конечно же, отвезли меня в госпиталь, и мне там все зашили. Это не так страшно, как ты думаешь, – быть евнухом. Это не угрожает твоей жизни, ничему не мешает, только сексуальная жизнь жопой накрывается. – Он снова засмеялся глухим безжизненным смехом и закурил еще одну «Голуаз». – Член теперь мертв, кастрирован. И я ощущаю приятную вялость. Ты становишься посмешищем, но люди тебя жалеют.

– Чем же ты занимался? Что ты делаешь сейчас? Как ты живешь? – заикаясь, пролепетала Инес, и ее лицо залилось краской.

– У меня еще осталось несколько друзей, – сказал Ив. – Выполняю любую подвернувшуюся работенку, играю на скачках, перепродаю всякий хлам, так, ничего серьезного, конечно. У меня все о'кей, живу нормально. – Ив улыбнулся, пытаясь убедить в этом и ее, но Инес поняла, что коньяк уже сделал свое дело и Ив стал совсем откровенным. Было заметно, что он полностью зависит от алкоголя. Теперь он сидел прямо, руки его не тряслись, и он смотрел только вперед. – Стелла сбежала, как крыса с тонущего корабля. Не могу сказать, что я се в этом обвиняю. Ей нравился крутой секс, и она сама могла показать такое, что дух захватывало. А от меня теперь она уже ничего получить не могла. Вот так, дорогая. Все это случилось больше двух лет назад. Думаю, мы разыграли все карты, которые раздала нам судьба… мне она сдавала запачканной в дерьме рукой. Но я уже все пережил, все переборол… А как ты, благоволят ли к тебе боги?

– О, у меня все хорошо, все очень хорошо, – пролепетала Инес, хотя ее мысли все еще были заняты рассказом Ива. – Действительно, все хорошо.

– Заполучила каких-нибудь хороших клиентов? – спросил он. – Богатые дурачки?

– Да… о да, очень хорошо… Я имею в виду, они состоятельные…

– Клянусь, никто из них не сможет сделать вот так, – воскликнул Ив и, быстро подхватив своим языком горящую сигарету, засунул ее в рот. Он плотно сжал губы и, широко раскрыв глаза, посмотрел на Инес с тем комическим выражением лица, которое так веселило ее в детство. Инес с тревогой наблюдали за Ивом, а он улыбался, и из ушей у него выходили две струйки дыма.

Инес почувствовала, что ей пора уходить. Она хотела убежать, умчаться, как ветер. Ей хотелось вернуться в отель и, бросившись на постель, выплакать все слезы по бывшему любовнику, который сидел перед ней, улыбаясь, довольный собой. Ив потушил сырую сигарету и с одобрением посмотрел на нее. Инес слабо улыбнулась, и он улыбнулся ей в ответ.

– Хорошо, дорогая, очень хорошо. Ты всегда была умненькой «ночной бабочкой», одной из лучших. Ты заслужила нормальную жизнь.

Внезапно Инес почувствовала, что ей хочется уехать из Парижа немедленно, прямо сейчас. Она чувствовала себя больной, разбитой и несчастной. Глядя на этого грустного мужчину и вспоминая, как сильно она его любила, думая о всех своих друзьях и подругах, которых она теперь потеряла, ей хотелось плакать. Ив как будто прочитал ее мысли и, быстро наклонившись вперед, легко коснулся ее щеки своими сухими губами.

– До свидания, дорогая, – отрывисто сказал он, надевая берет на свои седеющие волосы. – Пора мне идти. Спасибо за коньяк. – Ив поднялся, солнце осветило его лицо, и Инес ясно увидела, как сильно он изменился. Да, годы брали свое. – До свидания, Инес.

– До свидания, Ив, – прошептала она, – до свидания. Он поправил берет и вышел на бульвар Сен-Жермен.

Его потрепанное пальтишко болталось на худых плечах как на вешалке, и Инес поблагодарила про себя Бога за то, что ее сердце больше не принадлежит Парижу и что теперь ее жизнь связана только с Англией.

На следующий день, проходя мимо отеля «Риц», она остановилась и в последний раз посмотрела на окно той комнаты, в которой она убила когда-то генерала Умберто Скрофо. Она ехала в аэропорт, ее ждал Лондон, и Инес поняла, что Париж не дал ей ничего, кроме печальных тягостных воспоминаний.

В следующие несколько лет Инес еще больше разочаровалась в том образе жизни, который вела, несмотря на то, что все ее клиенты были людьми состоятельными и достаточно привлекательными. Испуганный, безразличный ко всему окружающему подросток превратился в умудренную опытом очаровательную светскую даму, считавшую, что настоящая любовь существует только в романах и журналах для женщин. Боль от измены Ива продолжала ее мучить, и она так и не смогла найти мужчину, который заставил бы ее почувствовать, что она принадлежит только ему телом и душой.