Она стремилась раствориться в нем, с восторгом принимая его чувственный дар, о существовании которого она прежде не подозревала. Шорох листьев и гром стихий, страсть и сила, бьющая через край чувственность — все сплелось в бешеном водовороте, уносящем ее в темные глубины страсти. Ее голова откинулась назад, в то время как трепещущее, горящее тело содрогнулось от невыносимого сладостного наслаждения, взорвавшегося в ее затуманенном мозгу на мириады ослепительных осколков.

Внезапно Гаретт последний раз с силой проник в ее глубины, и в ту же минуту она почувствовала горячий поток, низвергнувшийся в нее, и услышала, как он, задыхаясь, выкрикнул ее имя. А затем, сразу расслабившись, замер.

Обессиленная и в то же время переполненная новыми ощущениями, она теснее приникла к нему, не желая расставаться с этим новым для нее чувством восхитительного единения, которое он подарил ей. Через несколько мгновений Гаретт отодвинулся в сторону и лег рядом, продолжая прижимать ее к себе одной рукой. Затем, приподнявшись на локте, он провел ладонью по ее плечам, по восхитительной груди и остановился на шелковистой гладкой поверхности живота.

Неожиданно запоздалый стыд овладел ею. Она покраснела и спрятала лицо за завесой волос, уткнувшись ему в плечо.

— Ну же, моя цыганская принцесса, не скрывай от меня своего прелестного лица, — глухо пробормотал он. — Ты можешь сколько угодно обманывать меня, но я всегда могу доверять твоим глазам, которые никогда не лгут и выдают все твои мысли. Позволь мне заглянуть в твои глаза.

Он осторожно повернул ее к себе лицом. Мэриан встретила его взгляд, надеясь в то же время увидеть в его глазах ответ на мучивший ее вопрос. Ей хотелось верить, что все происшедшее с ними сейчас значило для него гораздо больше, нежели минутное наслаждение.

Но увидела она лишь темное, не угасшее пламя желания, которое мгновенно заслонило все остальные чувства, даже если они и были. Ее тело тут же предательски откликнулось на столь откровенно бесстыдное приглашение, тая от предвкушения блаженства, обещанного этим горящим взглядом.

Его губы тронула мягкая, чувственная улыбка.

— Скажи это, моя прелесть. Признайся, что ты так же наслаждалась нашим единением, как и я. Скажи, что ты хочешь меня. Тебе придется признаться, ибо я не дам тебе ни минуты покоя, пока ты не произнесешь этого.

Его рука вновь пустилась в волшебное путешествие по самым сокровенным уголкам ее тела, лишая ее способности мыслить, а тем более возможности отвечать, сохраняя хотя бы остатки достоинства.

— Это было… интересно, — пробормотала она, не желая питать его непомерное самомнение. Но в следующее мгновение невольный блаженный стон сорвался с ее губ, когда она почувствовала, как его рука скользнула в глубину ее лона.

— И что же?

— И… приятно, — призналась она, едва не задохнувшись от пронзительного удовольствия, вызванного легкими движениями его пальцев. Он словно играл на флейте.

— И что еще?

Она откинула голову и закрыла глаза. Он лишил ее возможности думать. Мысли расплывались в бесконечном наслаждении.

— Пожалуйста, Гаретт, — еле слышно прошептала она.

Он ласково усмехнулся.

— Скажи это, моя прелесть.

В эти мгновения она была готова сказать ему все, что угодно.

— Я хочу тебя! — чуть не выкрикнула она. — Я хочу тебя… Я хочу тебя!

И с низким, глухим стоном он опустился на нее, вновь накрывая своим горячим телом.

— Тогда ты меня получишь, — хрипло пробормотал он, вновь увлекая ее в бушующий водоворот восхитительных ощущений.

17

Гарретт проснулся за полдень и обнаружил, что его тело накрыто перекрученными простынями и чьим-то еще обнаженным телом, а густая волна спутанных волос цвета темного золота рассыпана по его груди.

Мина. После стольких недель изнурительного, сводящего с ума ожидания она наконец здесь: в его руках, в его постели. К своему немалому удивлению, он был вынужден признать, что Тамара оказалась права. Вкусив один раз сладость ее восхитительного тела, он только разжег свой аппетит. Его вновь мучило желание. Казалось, оно даже стало сильнее.

Легким, осторожным движением он откинул волосы с ее лица, восхищаясь их шелковистой мягкостью. То, что она могла спать в такой неудобной позе, в обнимку с ним, показалось ему невероятным. Но удивительнее всего, что он сам смог заснуть. Даже сейчас, сонная, Мина казалась ему неотразимой, она просто сводила его с ума.

Ее совершенное тело вызвало в нем бурю желаний, но девушка, не подозревая о том, доверчиво прильнула к нему и чему-то улыбалась во сне. Эта ясная улыбка придавала ей такой невинный, беззащитный вид и в то же время казалась столь безыскусной, что в его душе проснулись и зазвучали глубоко запрятанные нежные струны, которые сам он считал давно умершими.

Он опустил взгляд и заметил несколько кровавых полос на внутренней поверхности ее бедер. И тут же все подробности их волшебной ночи всплыли в его памяти. Она и в самом деле оказалась невинной! Гаретт с тихим стоном откинулся на подушки и закрыл глаза. Ну разве мог он вообразить, что молодая цыганка, скитающаяся по дорогам, пусть и под неусыпной охраной своей тетки, может прийти в постель к мужчине столь чистой и неопытной!

Но если бы он еще раньше заподозрил истину, изменило бы это что-нибудь? К чему лукавить, скорее всего нет. Желание обладать ею, вспыхнувшее в нем с самой их первой встречи, не поддавалось никаким доводам рассудка. И уж конечно, он не мог отказаться от нее только потому, что она девственница.

Он вновь посмотрел на чистые, благородные черты ее прелестного лица. Как бы ему хотелось сейчас разбудить ее нежными поцелуями, откинуть на спину и вдавить в подушки под тяжестью своего тела… Эта мысль отозвалась болезненным напряжением в чреслах.

Но нет, сказал он себе с глубоким сожалением. Ей необходимо отдохнуть после столь бурной ночи. Он так долго ждал этого, что совершенно потерял над собой контроль. Наверное, он показался ей недостаточно ласковым и нежным. Но ей понравилось, хотя она и не смогла переломить свою гордость и признаться в этом. Своим неистовым желанием ему удалось возбудить в ней ответную страсть вопреки ее воле. Впрочем, надо признаться, она его удивила. Ей не потребовалось много времени, чтобы понять, каким образом можно легко воспламенить его. Никогда еще ему не приходилось встречать женщины, столь жадной до любовных утех. И он не мог не оценить подарок, который преподнесла ему судьба.

Гаретт с тоской посмотрел на девушку. Как бы ему того ни хотелось, он не мог провести весь день в постели, любуясь ею. Надо еще узнать, как там Уильям и Тамара.

Очень осторожно, стараясь ее не разбудить, он выбрался из-под нее и передвинулся на край постели. К сожалению, он оказался не слишком осторожен. Мина что-то пробормотала и, повернувшись, потянулась к нему. Гаретт замер, ожидая, что она вновь заснет. Но вместо этого Мина начала открывать глаза, пока сонный взгляд не остановился на Гаретте. В следующее мгновение она широко распахнула глаза и недоуменно уставилась на него:

— Гаретт! Что ты…

И тут же запнулась, так как ее изумленный взгляд, скользнув по его голой груди вниз, остановился там, где так явно обозначилось его вновь вспыхнувшее желание. Гаретт с трудом удержался от усмешки при виде выражения ужаса и горького раскаяния, появившихся на ее лице. Едва ли это было возможно, но ее глаза вдруг раскрылись еще шире, а губы сложились в беззвучном звуке «О!». При этом ее лицо залилось краской стыда.

— О Боже, — застонала она, — так, значит, мне это не приснилось!

Он ласково усмехнулся.

— Нет, малышка. Если только не предположить, что мы видели с тобой один и тот же сон.

— Я не могу поверить, что я… Тетя меня убьет! — скорбно воскликнула она, пряча свое пылающее лицо в ладони.

— Да нет же. Могу поспорить, что если она кого и убьет, то уж, во всяком случае, не тебя.

Мина чуть вздрогнула и с такой отчаянной мольбой взглянула на него, что он мгновенно посерьезнел.

— Лучше мы ей ничего не скажем, — едва слышно произнесла Мэриан.

Гаретт почувствовал внезапный сигнал еще неясной пока тревоги.

— Не думаешь ли ты, что скрывать это от нее будет довольно сложно, раз ты теперь будешь жить в Фолкхэм-хаузе как моя любовница?

Мина внезапно выпрямилась и села на кровати, резким движением натянув на себя покрывало. От ее лица отхлынула кровь.

— Твоей любовницей? Но… я… Я не могу!

— Но ты ведь уже стала ею, — заметил он спокойно, в то время как внутри все ныло от растущего напряжения и беспокойства.

Мина покачала головой, натягивая покрывало до самого подбородка, словно пытаясь скрыться от его пронзительного взгляда.

— Эта ночь… Гаретт, она никогда больше не повторится.

Она начала подниматься с постели, но он удержал ее, положив ей на плечи руки в безотчетном стремлении не дать ей вновь ускользнуть от него.

— Послушай меня, милая, — сказал он тихим, чуть дрожащим от напряжения голосом. — Мы уже не в состоянии ничего изменить, даже если бы этого и хотели. Зачем противиться той силе, что связывает нас с тобой. Нас теперь ничто не может разлучить. Да и нет таких причин, из-за которых нам надо было бы отказывать себе в удовольствии.

Ее глаза мгновенно полыхнули огнем.

— Да, действительно нет причин, за исключением одной — моего будущего! Я намерена однажды выйти замуж. Если я останусь с тобой, ни один мужчина не возьмет меня в жены. Ведь я теперь не девственница.

Гаретту определенно не понравился тот оборот, который принял их разговор.

— Потеря невинности не может остановить ни одного мужчину, если только он не слепец, от желания взять вас в жены, мадам, могу вас заверить в этом! Однако этот разговор о замужестве совершенно беспочвенен. Раз ты будешь жить со мной, тебе муж не нужен.