Она осторожно, бочком, отошла от него, подобрав юбки, словно намереваясь при первой возможности броситься бежать.

— Вы самонадеянный наглец, если полагаете, что я охотно бро…

Она запнулась на полуслове, так как он, стянув через голову сорочку, предстал перед ее потрясенным взором обнаженный по пояс. Девушка во все глаза смотрела на него, не в силах отвести взгляд. Она не раз видела голых мужчин, пациентов своего отца, но ей еще никогда не приходилось видеть такое великолепное мужское тело. Широкие плечи, крепкая мускулатура, бронзовая загорелая кожа, покрытая темно-каштановыми завитками волос. Эти волосы взбудоражили ее воображение. Девушка невольно скользнула по ним взглядом вниз, к животу, а затем ниже…

Она судорожно вздохнула и быстро отвела глаза. О чем только она думает, стоя здесь и глазея на него, как полная дурочка! Да она должна бежать отсюда со всех ног!

Но он все еще стоял между ней и дверью. С необычайным проворством, рожденным страхом, она перебралась через кровать и встала с другой стороны. А он, словно не замечая этого, спокойно сел в кресло возле камина и принялся с беззаботным видом снимать сапоги.

— Все это не так уж необходимо, как вы знаете сами, — сказал он, когда его сапог со стуком упал на пол. — Поклянитесь мне в том, что я прошу от вас, и я позволю вам еще ненадолго сохранить свою драгоценную невинность.

В сердце Мэриан начала закипать ярость, которая неожиданно помогла ей обрести уверенность в себе.

— С тем, чтобы вы могли воспользоваться ею позже, пока будете держать меня «в безопасности» — в плену, в Фолкхэм-хаузе? Я не так глупа, и вам никогда не услышать от меня клятвы, что я готова перерезать собственное горло, милорд.

На несколько мгновений он замер с одним сапогом в руке, окидывая ее внимательным изучающим взглядом.

— А знаете, вы ведь вовсе не хотите бороться со мной. Это все ваше упрямство заставляет вас сражаться с ветряными мельницами. Бессмысленное занятие, должен вам сказать.

— Но вы не ветряная мельница! — прошипела она, осторожно обходя кровать и приближаясь к двери с другой от него стороны.

Внезапно он встал.

— Нет. А вот вы похожи на Дон Кихота в своем нелепом стремлении сражаться там, где это совершенно ни к чему. Что вы стремитесь сохранить таким образом? Недоверие к аристократам, которое удерживает вас от того, чтобы признать некую правду!

— Какую же, например? — спросила она машинально, полностью поглощенная мыслями о том, как добежать до двери и открыть задвижку прежде, чем он успеет схватить ее.

— Что ты хочешь меня!

Это прозвучало так неожиданно, что она мгновенно забыла о бегстве.

— Нет! — выпалила она, бросив на него удивленный, встревоженный взгляд. — Никогда!

— Твои губы сказали мне совсем иное, когда я последний раз целовал тебя!

Она яростно затрясла головой, втайне сожалея, что не смеет признаться хотя бы себе самой в том, что он прав.

— И главное, к этому нет никаких препятствий, черт возьми, кроме твоего ослиного упрямства!

Она могла бы назвать, по крайней мере, несколько препятствий и среди них — собственную безопасность. Мэриан отнюдь не была уверена, что сможет устоять и сохранить благоразумие, если только он дотронется до нее.

Эта отчаянная мысль толкнула ее на решительные действия. Возле ее ног лежал брошенный графом камзол. Она подняла его и внезапно набросила на Гаретта, а затем ринулась к двери. Она слышала за спиной его проклятия, но не стала оглядываться, торопливо пытаясь справиться с задвижкой дрожащими от страха пальцами. В следующий момент она открыла запор и, ухватившись за ручку, дернула ее на себя.

Но не успела она распахнуть дверь и выскользнуть наружу, как сзади на нее навалилась огромная тяжесть. Дверь с силой захлопнулась.

— Не могу поверить! Неужели после всего, что произошло сегодня, ты пытаешься проделать это еще раз? — раздался над ухом сердитый голос Гаретта.

Он схватил девушку за плечи и, резко развернув лицом к себе, снова прижал к двери.

— Бог свидетель! Я сделаю все от меня зависящее, чтобы это была твоя последняя попытка!

Она не успела ему возразить, так как в следующее мгновение он уже прижался к ее губам грубым, жадным поцелуем.

Ее рассудок возопил об опасности. В панике она попыталась сопротивляться и заколотила изо всех сил кулаками по его каменной груди, стараясь отвернуть голову и ускользнуть от его горячих губ. Он не обращал внимания на удары, только зажал ее еще теснее, обхватив с двух сторон ее бедра своими крепким ногами, так что она не могла двинуться. Когда же она отвернулась от него, он не стал настаивать, просто наклонился ниже и прижался лицом к ее шее, легко захватывая губами чувствительную нежную кожу.

Затем его губы скользнули ниже к холмику ее груди, и он осторожно поцеловал один из ее синяков, оставленных грубыми руками солдата.

— Я никогда не причиню тебе боли, моя милая, — пылко прошептал он, подняв голову.

Неожиданно Мэриан замерла и положила руки ему на плечи. Она не могла больше сопротивляться, зачарованная его сверкающим, полным страсти взглядом.

— Вы сейчас делаете мне больно, — выдавила она из себя эту явную ложь в последней отчаянной попытке избежать сетей соблазна, в которые он собирался ее завлечь.

— Где же? — насмешливо спросил он, ни на миг не ослабив объятия.

Она растерянно смотрела на него.

— Здесь? — продолжал он, прижимая кончики пальцев к тому месту на шее, которого только что касались его губы.

Мэриан молчала. Она не могла заставить себя произнести хоть слово. Хуже того, она чувствовала, как колотится сердце, как пульсирует жилка под его пальцами. Он тоже это почувствовал, так как в его глазах еще ярче вспыхнул жаркий огонь желания.

— Или, может быть, здесь? — пробормотал он, медленно скользя ладонью по ее плечу вниз, и, едва касаясь, накрыл ее грудь в том месте, где только Что целовал ее. Его рука остановилась как раз против сердца.

«Да, — подумала она в отчаянии. — Именно здесь у меня болит сильнее всего. Но ты никогда не должен узнать об этом!»

Это была последняя связная мысль, которую он позволил ей. А затем его губы вновь приникли к ее губам, уже менее настойчиво, но более пылко, медленно пробуждая в ней желание.

Больше она уже ни о чем не думала. Чувства и эмоции захлестнули ее, она купалась в них, ощущая их всем своим телом. Его заросшее щетиной лицо оцарапало ей щеки, и от этого ее бросило в жар. Затем его язык, завладев ее ртом, начал мучительно-дразнящий танец, вынуждая ее ответить. А потом, словно сквозь туман, она почувствовала, как ее нежные груди прижимаются к его крепкой обнаженной груди.

В этот момент он отстранился от нее — всего на один миг, только чтобы поднять ее на руки.

— Сегодня, моя прелесть, ты откроешь мне, по крайней мере, одну из своих тайн, — прошептал он, а когда она попыталась спорить, склонился над ней и нежно поцеловал в губы. Потом он опустил ее на пол возле кровати, а сам бесстыдно, прямо на ее глазах, начал снимать панталоны и чулки.

Мэриан охватила самая настоящая паника. Она почувствовала, как ее бьет дрожь.

— Прошу вас… Я… передумала. Я дам вам слово… — прошептала она, пытаясь не смотреть на его обнаженное тело. — Я клянусь никогда больше не убегать от вас.

Легкая, едва заметная улыбка появилась на его губах, когда он положил руки ей на плечи.

— Сейчас уже слишком поздно в чем-либо клясться, моя прелестная искусительница. Время клятв миновало. — Его глаза полыхнули огнем. — Пришло время ожиданий и надежд… для нас обоих.

Мэриан старалась не поддаться этому обольстительному пламени, не замечать предательского трепета, охватившего ее при этих словах. Но когда он дразнящим, долгим поцелуем накрыл ее губы и у нее закружилась голова, она уже не могла отрицать очевидное.

Словно сквозь сон она ощущала, как его горячие руки, скользя по плечам, снимают с нее платье, слышала, как он приглушенно ругается, путаясь в завязках ее юбки, видела, как к ее ногам с тихим шуршанием падает одежда, образуя на полу пышные, будто пенные, волны.

Но все это, казалось, происходило не с ней. Единственное, что занимало ее сейчас, — это неистовая страсть, которая вспыхнула в его глазах, когда его руки, легко скользя по ее телу, прикрытому лишь тонкой сорочкой, задержались на ее тугих, упругих бедрах. Она отступила было в испуге, но споткнулась о кровать, что стояла сразу за ее спиной.

— Пожалуйста, Гаретт, — пробормотала она, замирая от страха и желания.

Он посмотрел прямо ей в глаза, силой своего взгляда удерживая ее взгляд.

— Среди всех ролей, которые ты играла, моя прелестная цыганская принцесса, никогда не было роли трусихи. Так не стоит обращаться к ней сейчас. Она тебе не подходит.

Мэриан ничего не смогла на это возразить, почти физически ощущая на себе его жаркий взгляд, скользнувший вниз, к ее полуобнаженной груди, едва прикрытой тонкой сорочкой.

И когда в следующее мгновение он спустил с ее плеч этот последний, эфемерный покров и принялся ласково поглаживать ей грудь, очерчивая круги, тихий стон наслаждения невольно вырвался из ее груди. Она видела, что он продолжал внимательно наблюдать за ней, и умом понимала, что должна сейчас испытывать жгучий стыд, но все, что она ощущала в этот момент, это ни с чем не сравнимое удовольствие и страстное, чувственное желание, горячей волной поднимающееся в ней, соблазняющее, увлекающее в пучину опасности.

Он буквально пожирал ее взглядом. Она закрыла глаза и только тихо вздохнула, когда он склонился над ней, чтобы губами касаться ее груди. Ее пальцы помимо ее воли погрузились в его густую черную гриву, и она безотчетным движением все ближе и ближе притягивала его к себе. А он, казалось, никак не мог насытиться этой лаской. Он целовал, покусывал, играл языком с напрягшимися сосками и набухшими полушариями ее груди, пока она не почувствовала дрожь и слабость в ногах, и ей показалось, что колени сейчас подогнутся и она упадет. Однако он крепко обнимал ее, обхватив одной рукой за тонкую талию.