— Теперь ступай, Бесс, — велел сэр Питни с еще большей непреклонностью. — Ступай и подожди меня в карете. Я долго не задержусь. Нам с твоим племянником нужно обсудить кое-какие вопросы.

Леди Бесс поспешно кивнула, и Мэриан показалось, что во взгляде, который она бросила на мужа, мелькнул страх. Она уже было повернулась, намереваясь уйти, но Гаретт шагнул к ней и снова взял за руки.

— Вы хорошо выглядите, тетя Бесс, — заботливо сказал он. — Надеюсь, что вы так же хорошо себя чувствуете. Однако, если только окажется, что это не так и что вам нужна моя помощь…

— Я в состоянии сам позаботиться о том, что принадлежит мне, — грубо прервал его сэр Питни.

Леди Бесс восприняла его слова как предупреждение. Она поспешно отняла руки и быстро направилась к выходу, а Гаретт неотрывно смотрел ей вслед, и в его прищуренных глазах разгорался гнев.

Едва только она покинула комнату, как он резко повернулся к дяде.

— Лучше бы мне никогда не услышать, что ты дурно обращаешься с ней, Тарле. Пусть вы с ней и отдали меня на съедение волкам в Европе, но она все же моя кровная родственница, и я не потерплю жестокого обращения с членами моего рода, пусть она и просчиталась при выборе мужа.

Питни весь покрылся пятнами, его холеное красивое лицо исказилось от гнева.

— Ах ты, щенок! Ты явился в Англию и благодаря протекции короля отобрал у меня поместья, о которых я все это время заботился, в которые вложил столько сил и труда, а теперь еще осмеливаешься указывать, как мне следует обращаться с собственной женой?!

Гаретт с издевкой рассмеялся ему в лицо, непроизвольно сжав при этом кулаки.

— Заботился о моих поместьях? Это как же, интересно? Предоставив моим арендаторам умирать от голода, взимая с них грабительскую арендную плату и заставляя оплачивать свои непомерные амбиции и стремление к власти? Или издеваясь над жителями близлежащих деревень, так что титул графов Фолкхэм едва не стал ненавистным во всей округе?

Гаретт, словно башня, возвышался над своим дядей, который и так был невысок, а рядом со своим племянником казался и вовсе коротышкой.

— Единственное место, которому удалось избежать вашей «заботы», — продолжал бушевать граф, — это сам Лидгейт и этот дом. Только вы могли осмелиться продать дом — мой дом! — чужаку, вынудив меня столько сил положить на то, чтобы вернуть его себе. Если именно это называется «приложить силы», то неудивительно, что с такими сподвижниками, как вы, Кромвель потерпел сокрушительное поражение во всех своих начинаниях и в конце концов погиб! Это любого довело бы до могилы!

— Я вложил много денег в эти поместья и земли…

— И с успехом выкачали из них все, что вложили, и даже больше, — оборвал его Гаретт. — У меня вы украли более чем достаточно, поэтому, если вы явились сюда, чтобы просить денег…

— Я пришел лишь для того, чтобы сообщить тебе о ребенке!

— Неужели? — фыркнул граф.

Презрительная усмешка исказила черты сэра Питни.

— И напомнить, что, если ты умрешь без наследника, мой сын — а я уверен, что это сын — унаследует все твои земли!

Лицо Гаретта мгновенно помрачнело. Ненависть, сверкнувшая в его глазах, заставила Мэриан задрожать от страха. Она уже видела однажды этот убийственный взгляд и могла лишь благодарить Бога за то, что на этот раз он предназначался не ей.

— Это же предел твоих мечтаний, если я умру, не оставив наследника, не так ли, Тарле? И моя смерть будет не менее полезной, чем все остальные смерти, оказавшиеся для тебя столь своевременными.

Тарле бросил на графа злобный, угрожающий взгляд.

— Какие еще смерти? Что ты имеешь в виду, черт возьми!

Гаретт какое-то время просто молча смотрел на него, но Мэриан видела, как он весь напрягся, и поняла, что граф усилием воли пытается взять себя в руки.

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, — наконец произнёс он многозначительно. — Но только чтобы свалить меня, нужно кое-что посильнее, чем пара отъявленных негодяев с большой дороги, поэтому, возможно, тебе стоит переменить свои планы. Ты можешь обнаружить, что их не так-то просто осуществить.

При упоминании о разбойниках лицо Питни стало пепельно-серым.

Насмешливая улыбка, тронувшая губы графа, как в зеркале, отразилась на лице Мэриан. Вид сэра Питни, потерпевшего пусть хоть и маленькое, но поражение, доставил ей большое удовольствие.

— Да, дядюшка, — с издевкой продолжал Гаретт, — я прекрасно знаю, что именно ты их подослал. Точно так же, как я знаю, что ты подослал человека поджечь мои поля. Но только твои «маленькие хитрости» не сработали. Твои помощники с большой дороги лежат мертвые на кладбище для нищих, и я прогнал шпиона, которого ты подослал ко мне.

— Какого еще шпиона? — машинально переспросил сэр Питни, хотя видно было, что ему явно не по себе. — Да ты, верно, сошел с ума, племянник. Все это одни лишь разговоры о разбойниках и шпионах. Ты ничего не сможешь доказать!

Улыбка Гаретта стала еще шире, но в ней появилась горечь, а в глазах вновь зажглась ненависть. Наблюдавшая за ним Мэриан с трудом могла поверить, что этот же самый человек всего лишь прошлой ночью нежно целовал ее.

— Я не могу это доказать… пока. Но чтобы ты знал, Тарле, человек, которого ты послал поджечь мои поля, а возможно, и само имение, захвачен мной живым. Твой шпион пытался убить его, лишь бы тот не сказал лишнего, но не смог как следует сделать свое дело. И теперь твой слуга лежит здесь, в этих стенах, раненый. И могу тебя заверить, за ним очень хорошо ухаживают. Как только он достаточно поправится, чтобы заговорить… что ж, кто знает, какие вещи могут тогда открыться, если правильно задать вопросы и… убедить его ответить на них. Вполне возможно, что он скажет достаточно, чтобы тот, кто послал его, оказался на виселице.

Услышав эти неожиданные слова, ошеломленная Мэриан отступила в тень под лестницей, чувствуя, как предательски дрожат ноги и к горлу подкатывает тошнота. Словно сквозь туман видела она, как на лице сэра Питни отражаются попеременно то ярость, то страх, как горит скрытым торжеством взгляд Гаретта. Единственное, что сейчас занимало все ее мысли и чувства, — это ее собственные страдания, та невыносимая боль, что пронзила ей сердце.

Граф подтвердил все ее самые худшие опасения. Вовсе не милосердие заставило его обратиться к ней за помощью! Нет, жажда мести привела его к ее двери. Она тут же отогнала от себя мысль о том, как благородно вел себя Гаретт, стараясь сделать все возможное для раненого. Да, конечно, он помогал ей ухаживать за ним, но он ни единым словом не намекнул ей, что будет дальше с этим человеком. Он сказал лишь, что хочет, чтобы тот остался жив.

Но для чего? Просто для того, чтобы выпытать из него правду? Неужели он действительно может оказаться таким чудовищем, чтобы спасти человеку жизнь с единственной целью — вновь отнять ее у него.

— Ты еще не победил, племянник! — прорычал сэр Питни, резко обрывая ее мысли и возвращая к действительности. — Я не собираюсь спокойно смотреть, как ты завладеваешь всем, за что я столько времени боролся и что принадлежит мне!

Громкий, хриплый смех Гаретта, подобно острому ножу, вонзился в сердце Мэриан, напомнив слова, сказанные теткой прошлой ночью. Тамара была права, думала девушка в отчаянии. Горькую полынь-воду не превратить в родниковую.

— Слушай меня, и слушай внимательно, — произнес Гаретт, зловеще понизив голос. — В Лондоне, когда я появился перед парламентом, я сдерживал свою ярость, хотя, видит Бог, мне нелегко это далось. Но я не мог ослушаться Его Величества, повелевающего сохранять мир в Англии. Однако мои силы не беспредельны. На своей собственной земле, где никто не сможет упрекнуть меня, если я четвертую тебя, мне очень трудно выносить твое гнусное присутствие. Поэтому я предлагаю тебе вернуться к своим могущественным друзьям в Лондон, прежде чем я решу проверить, насколько искусно ты владеешь шпагой!

Сэр Питни невольно отшатнулся, пораженный ненавистью, которой дышало лицо племянника, он не сомневался, что Гаретт готов привести свою угрозу в исполнение. Но как только Гаретт убедился, что его дядя к тому же еще и трус, он резко развернулся и молча направился прочь из комнаты.

Злобный голос Питни остановил его на пороге.

— Ты думаешь, что за тобой осталось последнее слово, и очень горд этим, не так ли? Ты такой же грубиян, как твой чертов папаша. И все-таки даже он был раздавлен и уничтожен в конце концов. Вспоминай об этом, когда будешь воображать, что ты в безопасности здесь, в своем поместье. Людей так легко купить в наше время. Любой человек, даже женщина, кем бы она ни была и какое место в обществе ни занимала, имеет свою собственную цену. Не будь так уж уверен, что смог избавиться от всех врагов в своем собственном доме.

Презрительная усмешка на ненавистном лице, сопровождавшая эти слова, оказалась последней каплей, переполнившей чашу терпения Гаретта. Он больше не мог сдерживаться.

— Зато я сейчас могу избавиться от всех своих врагов разом, — прорычал он, потянувшись за кинжалом, с которым никогда не расставался.

У Мэриан замерло сердце, она почувствовала, что еще немного, и она станет свидетельницей убийства. Но недвусмысленный жест Гаретта убедил сэра Питни, что сейчас самая пора ретироваться. Он быстро попятился назад, пока не достиг выхода. Тогда он повернулся и выскользнул через открытые двери, оставив Гаретта, дрожащего от ярости, стоять там, где он стоял, сжимая побелевшими от напряжения пальцами рукоять кинжала.

— Я еще увижу, как ты болтаешься на виселице, дядюшка, — яростно крикнул Гаретт ему вслед.

В тишине пустой комнаты его голос прозвучал неестественно громко.

И Мэриан, сжавшаяся от ужаса в тени под лестницей, ни секунды не сомневалась, что он выполнит свою угрозу.

9