Семья Вилбурс вынуждена была отстать от обоза: одна из их лошадей не могла больше тянуть фургон. В этой ситуации мистер Блейк принял решение вести всех в объезд — в двух милях от основной дороги находился небольшой военный пост.

Дежурный сержант пообещал послать нескольких своих людей вместе с мистером Вилбурсом, чтобы они сопроводили фургон в безопасное место. Семейству Вилбурс, увы, предстояло отправиться в ближайший город, и Мисси не могла не расплакаться при виде их расстроенных лиц. Обоз тронулся в путь без молодой пары Вилбурс.

Это происшествие напомнило всем о необходимости вести себя осмотрительно. Тем не менее несчастья случались. Мальчик из семьи Пейдж получил сильный ожог, играя возле костра. Кузнеца обоза, мистера Вайсса, лягнула лошадь, когда он пытался поставить подкову, но, к счастью, все обошлось малой кровью. Миссис Крейн, поднимаясь в горку в своих модных ботиночках, подвихнула ногу и была вынуждена теперь сидеть в фургоне. Нескольких детей очень сильно покусали москиты. Случались и простуды, укладывавшие то одного, то другого ребенка в постель. Но в конце концов все так или иначе устраивалось.

По мере продвижения на Запад вид местности понемногу менялся. Мисси пыталась определить, чем же проплывающие перед ее глазами пейзажи отличны от привычной с детства картины. Деревья небольшие. Они решительно не походят на те, что растут в родных краях. Карабкающийся вверх по склонам холмов невысокий кустарник и вовсе незнаком. Но в чем бы ни была разница, догадалась Мисси, главное — что она все дальше и дальше уезжает от родного дома и тех, кого любит. Сердце щемило от незнакомого чувства одиночества. Не раз Мисси приходилось прикусывать губу, чтобы сдержать подступающие слезы. «Нужно больше молиться», — решила она. И теперь, шла ли молодая женщина вместе со всеми по дороге или была занята домашними делами, она повторяла и повторяла святые слова пророка Исаии. Чтобы отвлечься от печальных мыслей, Мисси старалась загрузить себя работой по дому. Пусть руки и голова будут заняты полезным делом.

Мисси часто ходила навещать Бекки и в один из визитов, сдержав свое обещание, познакомила будущую мать с акушеркой. Миссис Козенски, как и следовало ожидать, не одобрила совет больше двигаться, который дал муж Бекки, а, напротив, убеждала молодую женщину быть осторожной и не усердствовать в работе по хозяйству. Строгости и ограничения, наложенные миссис Козенски, огорчали Бекки, но она послушно выполняла все предписания, и ей стало лучше.

Часто Мисси, отправляясь к подруге, брала с собой малышку Мэгги; миссис Коллинз получала возможность немного отдохнуть, а молодые женщины рады были заняться маленьким ребенком.

Сколько бы ни старалась Мисси пребывать мыслями в грядущих делах, воспоминания о доме не оставляли ее. «Чем в эту минуту заняты родители? Сегодня у мамы стирка, и она сейчас, наверное, развешивает белье на солнце, такое белое, сверкающее чистотой. Папа, как всегда, отправился в город. Он ведь ездит в город раз в неделю. А в воскресенье всей семьей они усядутся в экипаж и поедут в маленькую деревянную церковь. Там будут и все соседи, которых я знаю с детства. Пастор Джой прочтет проповедь и закончит ее словами „Аминь“, подтверждая истину Писания». Мисси закрывает глаза и видит улыбку любимой сестры Клей, которая с гордостью и любовью смотрит на мужа, читающего молитву с проповеднической кафедры.

Так проходил день за днем — Мисси окрепла и уверенно шла вместе со всеми, но душа ее рвалась домой, и в мыслях молодая женщина продолжала жить повседневной жизнью своих родных, которых она оставила надолго, а может, навсегда.

Как-то, готовя ужин, Мисси с удивлением подумала: «А ведь мы в пути почти месяц». Да это целая вечность! А с другой стороны — не так уж и много. Почему время не может заглушить ее глубокую тоску по дому и чувство одиночества? Время должно лечить раны и снимать груз одиночества. Сколько еще должна она терпеть?

Тело Мисси с каждым днем утомлялось все меньше и меньше, а душа страдала все больше и больше. Почувствовать бы ласковое объятие мамы или руку отца на своем плече. Посмотреть бы, как тузят друг друга Клэр и Арни. Младшая сестренка Элли, наверное, растет не по дням, а по часам. А как хочется обнять этого милого малыша Люка! Боже, узнает ли она его, когда увидит? И наступит ли вообще этот миг? «О Господи, — снова и снова молилась Мисси, — дай мне силы вынести все это».

Мисси очень старалась, чтобы муж не заметил ее душевных страданий, однако часто ловила на себе обеспокоенный взгляд Вилли. Ему не нравилась постоянная усталость жены. Здорова ли она? Вилли просил ее чаще отдыхать, сытнее есть.

По большому счету Мисси не становилось лучше. Кроме сильной тоски по дому ее мучили приступы тошноты и слабости, которые она всячески скрывала от Вилли. «Еще не пришло время сказать ему», — твердила себе молодая женщина. И с горечью отмечала, что между ними появилось какое-то напряжение.

Похожие один на другой, тянулись дни. В фургончике Ла Хэй всегда вставали рано и с завидным постоянством включались в однообразный круг забот. Мисси готовила завтрак для Вилли и Генри. Вилли и Генри поили лошадей и проверяли упряжь. После завтрака паковали хозяйственную утварь и отправлялись в путь. В полдень обоз делал короткую остановку, и Мисси снова готовила еду. Вечером, когда обоз останавливался на ночлег, они, как и все в лагере, разжигали костер, на котором варили пищу и грели воду для мытья посуды и стирки.

В один прекрасный день Мисси обнаружила, что запасов свежих продуктов осталось мало, и пришлось перейти на домашние консервы. Однообразное меню быстро надоело. «Наверное, Вилли и Генри эта еда кажется такой же невкусной, как и мне», — вздыхала молодая женщина. Если бы сидеть сейчас за одним столом с мамой! За столом, на котором лежат овощи, только-только собранные с грядки, и свежеиспеченный хлеб. Мисси встряхнула головой, отгоняя воспоминания. Нужно заставлять себя думать о будущем.

Как и прежде, Мисси каждый день проходила какое-то расстояние пешком. Длительность ее прогулки зависела от того, хорошая ли дорога в этом месте или нет, и насколько сильно печет солнце. Бекки Клей тоже старалась идти со всеми, но быстро уставала. Миссис Коллинз провела с ее мужем разъяснительную беседу, растолковав, что не все женщины такие крепкие, как его мать, и Джон теперь следил за женой и не позволял ей переутомляться. Как ни радостно было для Бекки общение с приятельницами, идти продолжительное время она боялась.

Для переселенцев начался, наверное, самый приятный период в общении: они все больше узнавали друг друга и с удовольствием подмечали особенности характеров своих попутчиков. Случались и встречи, оказавшиеся большой жизненной удачей. Миссис Стэндард и миссис Шмидт, к примеру, сразу подружились и просто-таки наслаждались своими беседами; в будущем они надеялись соседствовать.

Близкими подругами стали Кэти Вайсс и Тилли Крейн. Кэти много времени проводила и в обществе Эн, старшей из пяти дочерей миссис Стэндард. Но дружбы втроем не получилось: у Эн и Тилли не было ничего общего. Нужно сказать, что к Кэти с большим радушием отнеслась миссис Стэндард и с удовольствием приняла ее в свой семейный круг, прибавив к восьмерым недавно приобретенным детям еще одно юное создание. Похоже, впрочем, что миссис Стэндард была рада распахнуть двери своего дома едва ли не перед каждым.

В плену ее гостеприимства оказался и Генри, тепло принятый в компании, собиравшейся у костра миссис Стэндард. Это обстоятельство очень занимало Мисси, которая все гадала, что влечет Генри в общество миссис Стэндард — доброта этой женщины или симпатия к одной из ее молоденьких дочерей. У Генри мать умерла, когда он был ребенком, и несомненно, что тоска по недополученной в детстве материнской любви и заботе вполне могла притягивать молодого человека к костру миссис Стэндард.

Сколь быстро рождалась дружба — столь же быстро появлялись и трения.

Непреклонная и независимая миссис Торн не стремилась к общению с кем-либо, ни разу никто не был приглашен к ее костру на дружескую беседу за чашечкой кофе.

Большинство путников старались избегать миссис Пейдж, но она имела обыкновение появляться ниоткуда и самым неожиданным образом. Потому практически невозможно было совместить две вожделенные цели: уйти от разговоров с миссис Пейдж и остаться вежливым. Похоже, она не выпустила бы из своих объятий даже кактус, будь у него уши. И уж разумеется, миссис Пейдж не считала нужным отдавать предпочтение кому-либо одному, если можно было равно оделить всех.

Мисси не могла вспомнить, с чего это все началось, но миссис Пейдж и миссис Тутл находились между собой в состоянии глубокой вражды. Миссис Тутл была вдовою и ехала на Запад со своим братом. В отличие от миссис Пейдж говорила она мало, но если открывала рот, то изрекала замечания исключительно малоприятные и даже резкие. Избегали ее не менее старательно, чем миссис Пейжд, по причине, правда, уже иной. Эта дама обладала еще одной несносной чертой: даром что она была неразговорчива, зато обожала нюансировать. Стоило миссис Тутл сесть на своего любимого конька, как чувство меры становилось ей недоступно. И что удивительно, все ее уточнения неизбежно сводились к разъяснению причины, по которой она едет на Запад.

Миссис Пейдж, в свою очередь, очень любила завести разговор о том, будто в местечке, куда они направляются, есть один завидный жених, который так жаждет найти себе достойную невесту, что даже рассылает письма с предложениями по почте. Затевала миссис Пейдж этот рассказ всегда с единственной целью — иметь возможность мимоходом заметить: «Конечно, стоит ему взглянуть на каменное лицо миссис Тутл, и он предпочтет остаться одиноким».

Воевать друг с другом эти дамы продолжали и с помощью записочек, которые отправляли с посыльными.